Верное средство

Яков Платонович Штольман сидел за своим столом в Сыскном отделении и диктовал Коробейникову отчет о последнем завершенном деле. Сыщик не мог забыть недавний взгляд Анны, уходившей из участка под дождь. В этом взгляде был единственный вопрос: «Почему?» Яков провел этот спектакль с объявлением перемирия, пытаясь избавить себя от искушений, а Анну от рикошетов собственного прошлого, но девушка нейтралитет соблюдать не умела. Она обнимала сыщика, пила чай из его стакана, стучала кулачками по его груди. Опыт общения с девицами у Штольмана был, и он знал, что все это значит - Анна не понимала своего тела. Она не замечала, что дотрагивалась до него уже любыми возможными способами. Момент, когда она взяла в руки трость и скользнула ладонью по серебряному набалдашнику, до сих пор отзывался в следователе животным спазмом. Но Яков держался. Все это действительно становилось опасным и стоило физического отдаления. Он уже давно любил Анну, и желание уберечь девушку было важнее, чем получить ее для себя. Нежинская, которой он наконец позволил заманить себя в постель, была не так уж плоха. Нина была опытной и гибкой партнершей, знала его излюбленные позиции. И по-своему любила его, только вот ласки ее сейчас для него были похожи на глоток теплого чая. Когда ему хотелось войти в водопад. … Нина с приятным предвкушением открыла присланную из Петербурга изящную коробочку и принюхалась. Пахла шпанская мушка противно, но ценилась совсем не за запах. Нежинская как-то попробовала рекламируемый в питерских желтых газетах эффект этого снадобья на себе перед встречей с пожилым богатым поклонником. Ей абсолютно не понравилось. Она предпочитала сохранять контроль в интимной обстановке, следить за изяществом своей позы, не показывать складки на животе. А после выпитого настоя бывшая фрейлина превратилась в какую-то деревенскую бабу на сеновале. От того поклонника потом пришлось долго и мучительно бегать, уж очень Нина не желала напоминаний о своем распутстве. А вот получить такого необузданного Штольмана ей очень хотелось. Их недавнее интимное свидание оказалось до ужаса банальным. Ни намека на влюбленность Якоб не показывал. Он повосхищался ее умом и красотой, проделал все необходимые манипуляции и немедленно заснул. Не затем она предпринимала столько усилий, чтобы мужчина приходил к ней, как к постылой любовнице, лишь для того, чтобы снять напряжение. Вечером через записочку Нина пригласила Штольмана поужинать в ресторане. Она прихорошилась, надела платье с самым глубоким декольте, припудрила жемчужным порошком грудь. Якоб, как всегда, опоздал, хотя от полицейского управления до места встречи было рукой подать. Он склонился над Ниной, поцеловал ей руку. Самой себе бывшая фрейлина казалась обворожительной. Постепенно она подвела беседу к ненавязчивому восхищению любовником, а затем позвала его к себе после ужина. По веселым искоркам в глазах Якоба она поняла, что тот не против. Но проклятая полицейщина опять ей все испортила. Примчавшийся из участка городовой, не дав Штольману допить чай, увел его за собой. Якоб успел только вежливо извиниться перед Ниной за неоконченный ужин. … Анна не понимала. Следователь произносил дурацкие слова про «останемся друзьями» и в то же время сжимал ее ладонь горячими пальцами. Он не делал больше ни одного движения навстречу, но смотрел вслед нежно и не оставлял попыток провожать и защищать. «Может, зря я отказываюсь ходить на свидания с молодыми людьми Затонска», - думала Анна. «Может, они все так себя ведут после пары поцелуев, а я просто начитанная дурочка, ничего не понимающая в мужчинах…» К счастью, девушка не умела долго грустить. Она вспомнила, что назначила на вечер встречу со старинной приятельницей матушки в её доме на окраине города, и решила подготовиться. Дело было в какой-то потерянной семейной картине, а у папы как раз была книжка про живопись прошлого века. … Полицейские попытались допросить пострадавшую в парке, но та оставалась без сознания, очевидно, от удара в голову. Коробейников и городовые остались опрашивать свидетелей, Штольман же поехал в дом жертвы. Ирина Стефанова жила одна, но возможно, служанка что-то знала. Небольшой домишко в один этаж стоял тихим, без огней. Яков вошел в открытую парадную дверь, и следуя сочащемуся в окна лунному свету, прошел по комнатам. В большой зале Яков почувствовал знакомый запах духов, бесшумно прошел по паркету. Тишину разрезал короткий женский визг, и в руках у Штольмана оказалась вырывающаяся девушка. - Анна Викторовна, ну опять вы. Хотя кого еще я мог встретить ночью в пустынном доме... - он мягко придержал испуганную Анну за плечи, а затем отпустил ее. - Что вы здесь делаете? - Как же вы меня напугали, Яков Платонович! Подкрадываетесь как … - Анна, я жду ответа, - Штольман зажег свечу, стоявшую на столе в высоком подсвечнике. - Мы договорились здесь встретиться с госпожой Стефановой. Я пришла вовремя, но дома никого не было, ну вот я и решила осмотреться. А вы тут почему, Яков Платонович? Неужели преступление? – Анна вопросительно посмотрела на полицейского. - Да, именно так. Госпожу Стефанову ударили в висок сегодня вечером в парке. К счастью, не до смерти, сейчас она в больнице. - Ох, бедная Ирина Семеновна, я ее с детства помню, - Анна очень расстроилась. - Она меня шить учила. Она … Левой рукой Штольман внезапно несильно зажал девушке рот, а правой загасил свечу. - Ни слова, - шепнул сыщик и потянул девушку в дальний угол, где за занавеской располагался небольшой альков. Яков вжался в стену, прижал девушку спиной к себе. В другой руке он уже держал револьвер. Теперь Анне тоже стали слышны легкие шаги. Кто-то еще крался по дому. Вот этот кто-то зашел в дальнюю комнату, и оттуда донесся негромкий скрип половиц. Внезапно Анна ощутила всю интимность позы. Шея девушки покрылась мурашками от дыхания следователя. Ее попка оказалась притиснута к его бедрам. Не понимая, что делает, Анна высунула язычок и лизнула палец Якова, прикрывавший ее губы. Мужчина содрогнулся всем телом. Он проехал ладонью по губам Анны, ее подбородку, груди. Вжал ладонь в мягкий ее живот, согнул девушку перед собой. Якова просто скрутило желание немедленно задрать все эти юбки, раздвинуть ягодицы и найти вход в девственную глубину. Не слышно выругавшись, он неимоверным усилием взял себя в руки. Медленно и глубоко дыша, он распрямился, подвинул Анну чуть в сторону и освободил себе выход из алькова. Шаги приближались. Держа перед собой свечу, в залу вошла невысокая женщина. Она странным зигзагом прошлась по паркету недалеко от входа. Остановившись на самых скрипучих досках, она присела над ними и начала их отдирать от пола. Половицы вынимались довольно легко. Женщина освободила небольшое пространство под полом, и опустила свечу пониже, рассматривая свою находку. - Руки вверх! – скомандовал Штольман, выходя из укрытия с револьвером в руке: - Полиция! Отойдите к стене и назовите себя! Когда служанку отправили в участок вместе с найденной под полом старинной хозяйской картиной, Анна и Штольман опять остались в доме одни. Девушка внимательно взглянула на Якова. Тот выглядел странно. На нее он вообще не смотрел, в ее сторону не поворачивался, извинений не приносил. Анна медленно подошла к нему и взяла за полу сюртука, пытаясь обратить внимание на себя. - Яков Платонович, вы вот это называете «нейтралитетом»? Что с вами происходит? – Анна недоуменно положила ладошку ему на грудь. - Что с вами? К Штольману опять подступило неконтролируемое желание. Запах Анны, руки, мягкие губы – все это было рядом, стоило только чуть нагнуться. Он ощущал себя голодным зверем, которого дразнили недостижимой едой. Он схватил Анну за талию, привлек к себе и погрузился губами в изгиб нежной шеи. Яков сжимал любимую чуть не до хруста в костях, пытаясь обрести контроль над собой. - Анна. Нет. Не так. – глухо бормотал он себе, борясь с собственным телом. Наконец, тяжело дыша, он выпустил девушку из рук и отошел к стене. - Анна Викторовна, не подходите ко мне. Пожалуйста. Дайте мне минуту. Пару минут Штольман провел стоя неподвижно у стены, опустив голову и глубоко дыша. Немного успокоившись, он повернулся к девушке. - Анна Викторовна, приношу свои извинения. Этого не должно было случиться. Прошу вас, не обращайте внимания, - он наконец смог взглянуть Анне в глаза. - Хорошо, Яков Платонович. Но что все-таки делать с нашим нейтралитетом? – улыбнулась Анна. Такого Якова она уже не опасалась и могла его немного подразнить. - Ох, Аня, доведет вас до беды ваш язычок… - Штольман осознал, что сказал, и запнулся. Его Анна беззаботно взяла его под руку и попросила: - Яков Платонович, проводите меня до дома, ночь на дворе… На шее девушки ярко горели следы от глубоких поцелуев.