На моей луне

Шон сидел на Луне. Тёмный космос блистал мириадами звёзд, увлекая, притягивая взгляд и заставляя задумываться о бесконечности пространства. Он будто загадочное и коварное существо, подкидывал пришедшим к нему разные загадки. И все они были одновременно так просты и сложны, что лишь мудрецы и дети могли их отгадать. «Сколько звёзд на небе?», «Где кончается бесконечность?», «как рождаются миры?», «Что такое любовь?». Шон горько улыбнулся. Теперь он знал ответ на последний вопрос. Длинные пальцы с силой сжали тонкую чёрную ленточку. Было больно. Снег сможет меня согреть. Ты помоги ему. Она всегда была как снежинка. С одной стороны, острая, угловатая, где-то неправильная и всегда упрямо летящая к своей цели. А с другой — тонкая, изящная, хрупкая и прекрасная. Других таких быть не могло. Душу мою отпеть, Здесь некому будет. А он был другим. Совершенно. За годы герцогства он успел осознать, что в общем-то, никому особенно и не нужен. Да, конечно стране нужен был великий маг, выдающейся учёный, хороший герцог и политический советник. Нужен был тот, кто помог бы императорской семье в трудную минуту, кто смог бы воспитать их дочь хорошим человеком и драконом. Им всем нужен был кто угодно, но только не сам Шон. Сном белым к тебе приду. В мысли твои войду. Там для себя приют найду. Но не ей. Она действительно искала в Шоне только Шона. Пусть вредного, любопытного, требовательного и иногда строгого, но именно его. Не герцога тер Дейла, не лорда мага, не императорского советчика. А простого парня, которого интересовал этот мир не меньше чем её саму. Наверно, потому Шону и было так хорошо в её сознании. Не смотря на холод, ночь и тёмный лес вокруг, там было все так кристально чисто и радостно, как не может бать ни на одной летней поляне. Свет слабым лучом в окно. Сколько ему дано? Мне уже все равно… Именно из-за прочной с ней связи, он и почувствовал это. Стало вдруг невыносимо жарко, а потом будто что-то оборвалось. Шон не сразу понял, чем это могло быть, а когда осознал, то сразу же кинулся в телепорт, по маячку на лунном камне. Но голос надежды… Вновь машет своим крылом, Падает вниз дождем. И я опять вхожу в твой дом. Ещё было время что-нибудь придумать, что-то сделать. Спасти. Но его задержала Мать. Она грустно вздохнула и попросила не мешать Тим. Объяснила, что это осознанный выбор, и что если Шон влезет в уже начавшийся ритуал, то все будет зря. Что все жертвы принесённые Хашургу, в том числе и жизнь самой Тим, будут напрасны. Но даже тогда, стоя перед озером Полумесяца, Шон мог попытаться остановить её. Удержать. Однако понадеялся на чудо. На то что Тим сможет справится, выстоит против сильнейшего Бога тьмы, которого не победили даже светлые боги. Глупец. Блеск этих волшебных глаз Околдовал меня. Будто бы в первый раз, Я… Их понимаю. Она стояла там. Одетая в простые домашние тунику и бриджи. На ней не было ни начищенных лат или сверкания магии. Она не выглядела героем. Совсем. — Тим, — позвал он, не надеясь на то, что его услышат. Совсем близко ревело бардовое пламя истинной Ненависти, которое есть только в храме Хашурга. И из-за этого грохота оШон даже себя толком не слышал. Но она откликнулась. — Шон… — прошептала она оборачиваясь. По щекам девушки текли слезы. Она крепко сжимала в руках длинный серебряный кринок, будто боялась, что выронит его. — Тим, не надо! — кричит Шон, делая шаг навстречу ей. Девушка качает головой и отступает, почти касаясь спиной багрового пламени. Тёмный бог хохочет, предвкушая свежую кровь. — Это мой долг, Шон, — она смотрит на него внимательно, запоминая момент. А потом заносит над собой руки со сжатым в них мечом. Удар. — Нет! Смерть я обниму рукой И только с ней одной Я поделюсь своей мечтой. Что было дальше Шон помнит плохо. Кажется, что-то взорвалось, а потом с грохотом развалилось. Когда он пришёл в себя то вокруг было очень темно. Сначала Шон подумал, что он находится под развалинами храма, но все оказалось гораздо хуже. Под спиной была мягкая постель, руки сжаты в ладошках Бель, а перед глазами стояла галактическая темнота. На мой Луне я всегда один Арден говорил, что вылечить слепоту просто. Только надо запастись терпением и мужеством. Ас молчал, не упрекая, но и не утешая наставника. Он, как и Шон потерял часть собственной души и теперь был вынужден существовать зная, что никогда не увидит мир в прежних красках. Тиану и Астер поддерживали как могли, говорили, что жизнь не заканчивается на этом, что надо бороться и боль однажды утихнет. Что, возможно, Тим не была истинной Шона. Ха! Кто бы это сказал угасающему Мраку, который без пары больше не хотел ни летать, ни дышать, ни жить. И только Ринон чисто и горько плакала по лучшей подруге. Она была единственной, кто на лгал ему. Кто не боялся говорить ему страшную, тяжёлую правду. — Мне так жаль, Шон. Она ведь не заслуживала этого! Она могла ещё жить и жить, а боги… Ну почему эти боги такие жестокие?! Это… Она всхлипывала и утыкалась носом в его шею. Маленькая хрупкая девочка тогда стала незыблемой опорой в его жизни. Ринон помогала, спасала его из бездны отчаянья и боли, как когда-то он сам спасал одну маленькую девочку. Тим… На мой Луне я всегда один. Я всегда один… Разведу костёр, посижу в тени… Шон сидит на Луне и смотрит невидящими глазами в бесконечные пространства космоса. Он знает: его никто не посмеет осудить, ведь блага мира важнее… Но… Где-то внутри ворочается чёрный комок боли и ненависти к самому себе. На моей луне пропадаю я, Сам себе — король. Сам себе — судья.