Я не участвую в войне...

Гроза утихла, унялся ветер и, судя по снимку со спутника, циклон двигался на юго-запад. Роджерс поблагодарил на удивление контактных и сговорчивых ребят в дежурке за то, что показали ему метеокарту и дали подзарядить телефон, не особо любопытничая, на кой чёрт ему сдался мобильный там, где даже спутниковая связь ловила с перебоями, и вышел в сырой, предрассветный мрак. Вернул в ухо интерком, слушая, а вернее подслушивая чужие переговоры с целью оставаться в курсе событий. Паршиво было это признавать, но оба они уже выкинули все свои козыри, которые в этой игре по новым правилам не очень-то им помогли. Теперь оставалось лишь вопросом времени, прежде чем противник, по воле или принуждению, пойдёт на них со своих козырей, крыть которые им будет нечем. Хотя… им-то всегда будет, чем отбиться, но делать этого Стив не станет. Не станет до последнего, и да поможет ему… Ладно, пусть не ему. Пусть Господь поможет хотя бы этим людям, верят они в него или нет. Стив вильнул в сторону от скользящего на сближение луча прожектора и резко сменил направление, двигаясь в сторону казарм. Сегодня в той части базы было особенно многолюдно, несмотря на ранний час: кого-то выдернули в патруль, кого-то — на вышки, кого-то — на дежурные посты. Была усилена охрана периметра и КПП. Роджерс осторожно обил о стену комья глинистой грязи, успевшие налипнуть на ботинки, прежде чем войти внутрь. С любопытством, настороженно, зевая или откровенно враждебно и зло — словом, встретили его неоднозначно, и, по большей части, Стиву было все равно. Он пришёл сюда не затем, чтобы поностальгировать о казарменном быте и посмеяться с грязных и пошлых солдатских шуточек. И даже не затем, чтобы поговорить за жизнь, ведь, по общепризнанной легенде, русского он не знал. Посему, готовился изъясняться на пальцах… — Доброй ночи, парни. Мне бы гостя вашего ночного повидать. В госпитале сказали, что его временно к вам подселили, — для начала он попробовал по-английски, внимательно считывая реакцию с лиц присутствующих. — Да ну нахуй! Сколько, блядь, можно?! — вскинулся один из парней, громыхнув металлической кружкой о столешницу так, что подпрыгнула и забренчала ложка. — Мало, что деды, которые знать не знают, как изнутри казарма выглядит, со вечера ходят сюда, как к себе домой, так теперь ещё и этот американбой припёрся… — Нельзя! — рявкнул другой на грубоватом английском, переглядываясь с сослуживцами. — Он типа… под охраной, и визиты к нему ограничены. Остальные дружно заржали, но быстро смолкли, видя, что визитёр веселья не разделяет и продолжает демонстративно стоять в проходе. — По-английски кто-нибудь хорошо, — Стив интонационно выделил слово, — говорит? — А тебе что-то непонятно из того, что уже прозвучало? Роджерс посмотрел прямо на отозвавшегося, одобрительно ему кивнув. — Отлично! Допивай… — он небрежно махнул рукой на тумбочку. — Что бы там ни было, бери оружие и проводишь меня к сирийцу. Побудешь свидетелем того, что я ничего ему не сделаю. Если кто-то вдруг понимает арабский, может присоединиться. — Какого хера ты тут раскомандовался? — боец подскочил с кровати, сделав шаг вперед. На что Стив лишь досадливо поморщился и отрицательно покачал головой. — Один: следи за языком, солдат! — голос Стива, отдающий приказы, всегда был твёрд, а сейчас ему пришлось ещё и делать это на русском, который выходил у него особенно топорно и грубо. — Два, — он снова поморщился, подозревая, что напортачил с употреблением числительных, но сейчас это было неважно. Нужного эффекта, судя по враз изменившимся выражениям лиц, он добился, и дальше уже продолжил на привычном для себя английском: — Ноги в зубы, жопу в гость, солдат, и бегом доложить о происшествии начальству! — Роджерс посторонился с прохода и указал на дверь. Зажатым в руке пистолетом указал. — А мне необходимо поговорить с сирийцем. Понимает здесь кто-то арабский или нет? У каждого из присутствующих было оружие, каждый из них мог попытаться поступить по уставу и остановить его, и каждый миг Стив молился, чтобы этого не случилось. — Пошли, — наконец, отозвался тот, кто лучше всех говорил по-английски, достав лежащий в изножье кровати автомат. — Серый, время вытащить из-под подушки твой фолиант с шакальей писаниной. Ствол прихвати. И чай. Чтобы шакалу не показалось, что мы негостеприимны, — перекинув через плечо лямку автомата, мужчина искоса посмотрел на Стива и спросил снова по-английски: — Ты это… ствол оставишь? — А вы? — не мешкая, вернул Стив, также по-английски. — А мы на службе, нам не положено. На это Стив ничего не ответил, но напоказ медленно выщелкнул обойму и, держа двумя пальцами, чтобы всё было видно, медленно опустил её на ближайшую кровать, на которой уже никто не лежал. Роджерс не припомнил, чтобы в былые времена в казармах предусматривались отдельные комнаты, но именно в такую его отвели, и хотя Стив дал себе зарок, что не станет искать сходства, дежавю всё же настигло его. Когда-то давно он точно так же сидел в казарме, на армейской койке лицом к лицу с человеком на порядок старше себя. Но тогда не он был визитером, с визитом пришли к нему, тогда старшинство было реальным, а теперь лишь визуальным. Тогда нежелательной персоной в военном лагере был он, в то время как перед авторитетом Эрскина открывались любые двери. — Доброе утро, мистер Суфар, — Роджерс заочно решил, что в обращении «господин» слишком много чести. — Прошу извинить меня за столь ранний визит, но дело срочное и отлагательств не потерпит. Сириец, очевидно, видел десятый сон до их прихода, и Стив про себя подивился спокойствию этого человека, взаправду считающего себя в безопасности. Четверым, двое из которых были при исполнении и вооружены, мгновенно стало слишком тесно в одном помещении. Русские топтались на пороге, не зная, как быть и какую позицию выбрать, пока Суфар натирал ладонью заспанное лицо. — Прошу, присядьте, — наконец, хрипло изрёк он, негласно переняв язык общения Стива, и указал на свободную койку напротив. — Ни к чему нервировать вооруженных ребят, они и так не в духе. Роджерс переглянулся с русскими, один из них вернул ему взгляд. — Интересно, с чего бы им быть не в духе? — Стив спросил с такой легкостью и непринуждённостью, будто речь шла о погоде, и, приняв предложение, сел на застланную койку. — Готовы к деловому разговору, мистер Суфар? Мужчина поднял на него абсолютно вменяемый, ни разу не подернутый поволокой сна взгляд и сразу посмотрел прямо в глаза. Стив с готовностью ответил тем же. — Для начала как я могу к вам обращаться? Моё имя вам известно, и если вы не представитесь, это будет не самое лучшее подспорье к… деловому разговору. И… — он поднял взгляд на русских, решивших все же занять позицию у Роджерса за спиной. — Ваши конвоиры останутся стоять? — Как им будет угодно, — Стив протянул сирийцу ладонь. — Роджер Стивенс. Суфар чуть помедлил отвечать на рукопожатие, в глазах его медленно, но верно, как пламя из гаснущей искры, занималось понимание, уголки обросших бородой губ слегка приподнялись в намёке на улыбку… или усмешку. — У вас семейный подряд? — наконец, он пожал ладонь Стива, и лицо его в этот момент вновь было серьезным. — Или просто однофамильцы? — Я бы предпочел не отвлекаться, мистер Суфар. Уверен, у вас есть нужная мне информация, и если вы в этой, можно сказать, дружеской обстановке любезно согласитесь поделиться ею со мной, я обещаю, что дальнейшие действия будут происходить строго в рамках закона. — А у предыдущей Стивенс яйца были попрочнее. Да и практики в допросах явно побольше, — прозвучало скороговоркой на арабском. Стив не воспринял дословно, но общий смысл и прозвучавшую фамилию уловил, поэтому поднял ладонь, давая знак в надежде, что его конвоиры и по совместительству переводчики (на самом деле всего лишь свидетели, способные понять имевший место быть диалог, на каком бы языке тот ни прозвучал) верно истолкуют намёк. «Не переводите. Пусть думает, что остался непонятым… Предыдущий опыт для него, видимо, был плохим учителем». — А ты всё понял, да? — араб растянул губы в полноценной улыбке, став ещё больше походить на диснеевского персонажа, а затем и вовсе рассмеялся, столь искренне, будто они были давними друзьями, травящими друг другу устаревшие шутки. — Значит, всё-таки семейный. — Она убьёт тебя, ты понимаешь? — не выдержав подобной откровенной наглости и фантанирующей буквально из всех щелей самоуверенности, Роджерс оставил всякую любезность и дипломатичную осторожность. — Эй! — требовательно окликнули сзади, но Стив проигнорировал. — И это будет не пуля, не нож и даже не дислокация сердца от удара в грудную клетку, — он потянулся к карману достать фоторобот, и в тот же момент его упреждающе ткнули дулом автомата в левое плечо. Резко обернувшись и одновременно провернув предплечье, чтобы обхватить ствол, Роджерс дернул его на себя. Не дожидаясь ответной реакции, проделал тоже самое с правой стороны, тут же с грохотом отшвырнув оба автомата в проход. За всё время он даже не привстал, оставаясь сидеть спиной к обоим бойцам. — Можете забрать оружие и подождать снаружи. Можете остаться и послушать то, о чём позднее доложите начальству. Ваше право. Пожалуйста, — Стив произнес с нажимом, выделяя слова. — Я вас очень прошу. Не заставляйте меня применять силу. В ответ на силу, применённую ко мне. — Бойцовые псы сорвались с цепи, а? — Суфар посмотрел куда-то Роджерсу за правое плечо. — У вас, как видно, большие проблемы с внутренней безопасностью, ребята. Стив наконец-то достал сложенный вчетверо лист А4 и развернул его перед сирийцем, весомо припечатав ладонью к прикроватной тумбочке. — Что тебе известно о Мариде? Скажи мне сейчас, и будешь жить. Суфар лишь оскалился ему самоуверенной улыбкой, и Роджерсу пришлось напомнить самому себе о своей роли «доброго полицейского», чтобы удержаться от желания стереть эту глупую улыбку кулаком. Он знал, что профан в допросах и пародировать профи даже не пытался. Знал, что такая прожженная шкура как Суфар ничего ему не скажет даже за куда более ценный обмен, нежели жизнь и суд по закону, но, прежде чем окончательно сдаться и позволить действовать Диане, он должен был попытаться. Он обязан был убедиться, что иного пути нет. И… он обязан был, ему это было необходимо — убедиться, что сукин сын виновен. Что он знает о Солдате, и когда Хартманн потребует у него ответы теми методами, на которые Роджерсу тошно и вместе с тем необходимо будет смотреть, он не будет чувствовать вину за своё бездействие. — Сыноок… — Суфар растянул нравоучительно. — С чего ты взял, что я боюсь смерти? Стив слегка наклонился вперед, уперев локоть правой руки себе в колено, подался ближе к сирийцу, оставаясь при этом сидеть. — Все боятся, — Стив ответил с неожиданной для самого себя искренней верой. — Потому что никто не знает, что ожидает нас по ту сторону. Но даже если ты и убедил себя, что не боишься смерти, которую, быть может, прочишь себе избавлением, побойся хотя бы того, что она с тобой сделает. — Святая наивность. Ты голливудских фильмов, должно быть, пересмотрел. — Я просто пытаюсь быть честным, — Стив медленно сдвинул левую ладонь с чернильного пятна на листе бумаги. — Что тебе о нём известно? — Наивный, упрямый как мул, в довесок сильный и аккуратный в обращении с теми, кто заведомо слабее, — Суфар широко раскинул руки, будто готовясь принять Роджерса в свои объятия. — Капитан Америка, ты ли это? Вместо ответа Стив низко опустил лицо и посмотрел в пол, пытаясь выжать из себя ещё хоть капельку терпения. Ему категорически не нравилось, насколько быстро в последнее время истощались его, казалось бы, неиссякаемые запасы. — Даа… теперь я, кажется, начинаю понимать, что происходит. Один больной волк отбился от стаи, и другие той же породы, мгновенно сорвались со всех привязей, ополчились на хозяев и бросились на поиски. Не упротивился зову природы даже дисциплинированный Капитан, о преданности и дрессуре которого слагают легенды. Роджерс поднял на сирийца тяжелый взгляд, преисполненный подавленного гнева и агрессии. — Больные звери уходят из стаи подыхать. Вы разве никогда о таком не слышали, Капитан? Из горла Стива, из недр содрогающейся от ярости грудной клетки вырвался звук, которого он сам от себя не ожидал и… не рад был услышать, особенно теперь, после всего прозвучавшего. Это был упреждающий рев, практически вой. Но Роджерс на удивление легко вновь обрёл над собой контроль и, обнаружив, что вскочил на ноги, сделал глубокий вдох, прежде чем снова посмотреть на Суфара. На этот раз сверху вниз. — Спасибо, — Стив кивнул откровенно учтиво и направился к выходу, перешагивая разбросанное оружие. — Что очистили мою совесть, мистер Суфар. Мы скоро увидимся вновь. Уже на улице он достал русский телефон и покопался в настройках «Радио», фильтруя частоты. «РВП замглавкома генерала Юрина — восемь утра по местным часам». «Представители посольства пребудут ориентировочно к этому времени. В сопровождении военных…» Роджерс прикрыл глаза, внутренне смиряясь с неизбежным, и перешёл на бег. Тренировочная площадка сейчас больше напоминала болото, с хаотично разбросанными островками земли, возвышающимися над общим уровнем вязкой грязи и едва отстоявшейся воды. Пробираясь к складу инвентаря, Стив отстранённо подумал, что если бы ситуация располагала, парням в качестве тренировки выносливости и командного духа устроили бы знатное игрище в этой глинистой каше. По крайней мере, так поступили бы американские военные. Роджерс отогнал от себя дурные мысли о том, что, вероятно, он лишь пытается проецировать прошлое на настоящее и выдать желаемое за действительное. Стив не стал включать освещение, проникнув на склад, чтобы не выдать раньше времени своё местоположение. Его зрение, рефлексы и загодя изученная планировка позволяли без проблем ориентироваться в помещении с минимальным количеством света. Этот склад не охранялся, так как не был боевым, замок был обычным, не электронным, на один рывок. Здесь хранился тренировочный инвентарь и прочий, как сами русские выражались «хлам», и когда он услышал это слово в первый раз, то не смог уточнить значение ввиду необходимости поддерживать легенду о непонимании языка, а потом уточнение потеряло актуальность. Убрав немудрёную полосу препятствий в виде покрышек, которую в свой визит сюда чуть больше суток назад он сам же воздвиг в наиболее забитом углу помещения, Роджерс слегка подвинул стеллаж от стены. Чтобы подлезть к тайнику, стал ощупывать бугристую от штукатурки стену, постепенно просовывая руку вдоль стены глубже, пока плечо окончательно не уперлось в полку… Как раз в этот момент его пальцы провалились в заветное углубление, обрамлённое штырями арматуры и острыми, режущими подушечки пальцев краями монтажной сетки, и нащупали спрятанное. Стив потянул первую сумку за складки материала, пока не нащупал лямку, за которую смог ухватиться уже полноценно и вытащить наружу. Камуфляжная материя самой сумки, в сочетании с содержимым, делали её хоть и габаритной, но хотя бы относительно пластичной, чтобы протиснуться в ограниченном пространстве. С прочим содержимым тайника было сложнее: сумка (или скорее чемодан) с оборудованием, помимо габаритов, имел твёрдые стенки, твёрдое дно и упругие вкладыш-формы внутри, сохраняющие содержимое в отдельных ячейках и мешающие его сгибанию, сотрясению и прочему неосторожному обращению. Вытаскивая его, Стив попутно слишком сильно пихнул огромный стеллаж, от чего тот скрипнул в расшатанных креплениях, и содержимое его многочисленных полок опасно сдвинулось со своих мест. Что-то сверху полетело вниз, в кромешную темноту склада, и интуитивно реагируя на звук падения, Роджерс поймал предмет налету… предметы, конусы, судя по форме, наподобие дорожных, вставленные один в другой. Присев на корточки, Стив стал ощупывать теперь уже пол, шаря распластанной ладонью под самой нижней полкой стеллажа. После недолгих поисков в предполагаемом месте обнаружилась подвешенная на магнитном креплении Беретта 92FS (Роджерс получил возможность полноценно провести осмотр и инвентаризацию всего, что Хартманн накупила для них обоих и для себя, в частности, у оружейника Шарифа только прошлой ночью) и зачехленный в ножны с магнитной полосой «Шайтан» метательной модификации. Наконец, придвинув стеллаж обратно вплотную к стене, Стив пошарил руками на полке вровень груди и обнаружил продолговатой формы фонарик. Включая его короткими импульсами, он пособирал из сердцевин покрышек заранее сделанные «закладки», скинул их в вещмешок и, снова погрузив помещение в кромешную тьму, начал осторожно пробираться к выходу тем же путём, которым пришёл, только на этот раз нагруженный ношей. И проблему теперь составляли отнюдь не энное количество килограмм на каждую руку, а габариты, не вписывающиеся в ширину свободного пространства для прохода. Выбираться пришлось боком, закрыв глаза, чтобы не напороться ни на что из торчащего. Свободно разгуливать с подобным скарбом по территории было, по мнению Стива верхом непрофессионализма для любого солдата, пытающегося провернуть то же, что он сейчас, а для него лично это было ещё и пределом наглости с прямой демонстрацией самоуверенности в собственном превосходстве. Подобного Роджерс никогда себе не позволял, по крайней мере, осознанно, и теперь этого делать не собирался. В особенности теперь. Светать начало полчаса назад, и к моменту, когда Стив короткими перебежками добрался до внушительного по размерам и внешнему виду пятиэтажного здания госпиталя, было достаточно светло, чтобы лучи прожекторов погасли, перестав кусками выхватывать из мрака территорию. Несколько раз он попытался связаться с Хартманн по переговорной чистоте медиков, но ему никто не ответил. Роджерс даже допустил на мгновение мысль, что она все-таки позволила себе отдохнуть, но, зная её, это казалось слишком уж невероятно и… легко. Некоторое время назад Стив вычислил так называемые слепые зоны в сети видеонаблюдения и знал, что одна из двух пожарных лестниц на определенное время остается вне обзора камеры. Если верно подгадать момент, то любому с достаточной ловкостью и скоростью могло бы хватить времени забраться на крышу здания снаружи, оставаясь незамеченным. И, видимо, русские, пребывающие в блаженном неведении о том, кем являлся руководитель разведывательной организации в их стране, не считали кого бы то ни было способным достать до нижней перекладины лестницы на уровне второго этажа с земли и подняться вертикально вверх ещё на два этажа, чтобы успеть до того, как нужный ракурс снова окажется под прицелом камеры. Вообще русские, несмотря на то, что многие из них знали о существовании и универсальных способностях суперсолдат из самых разных учебников, так или иначе посвященных искусству войны, по какой-то, так и невыясненной Стивом причине, допускали слишком много легкомысленных ошибок. И вроде Роджерс не ставил им в вину то, что они не имели эффективных защитных мер против настолько уникальных противников, которых нечасто встретишь в горячих точках, не несущих угрозу планетарных масштабов, но всё же ему бы хотелось, чтобы эти люди — военные — не были настолько, до смешного, не готовы. Да, это было иррационально и глупо, ведь таким образом он мечтал сам себя заведомо лишить преимущества, которым пользовался, но… это было бы честно. Это было бы правильно, хотя в происходящем с самого начала всё пошло именно неправильно: такие как он, Баки и… Эсма, не должны воевать против обычных людей, как сильные не должны нападать на слабых, зная о своём превосходстве. Но мир, увы, не стоял на месте, и в этом стремительно меняющемся мире суперсолдаты переставали быть только безликими именами в книгах. Их начинают воспринимать как реальных личностей, которые ходят по улицам, нога в ногу с обычными людьми, более того, как личностей с потребностями и интересами, которыми пытаются манипулировать… Не идеализированных и не бессмертных личностей. А это меняло если не абсолютно всё, то очень многое. И если у военных не было магнитных наручников и изолированных особым образом камер, чтобы стреножить такого, как он, если у них не имелось эффективных способов запрета и методов отследить его перемещение, это были всецело их проблемы. В крайнем случае, проблемы руководства, не отдавшего соответствующих распоряжений и не предусмотревшего соответствующих инструкций. Изнутри выход к аварийной лестнице на последнем, пятом этаже госпитального корпуса был закрыт, и Стиву сейчас это было только на руку, давая возможность временно оставить ценный груз без присмотра, имея все шансы, что в ближайшие полчаса-час не грянет пожар или любая другая экстренная ситуация, которая потребовала бы от находящихся в здании срочного выхода на крышу. С трудом, во многом лишь благодаря развитой гибкости и раздевшись сверху до футболки, Стиву удалось, не проламывая запертую дверь, влезть внутрь через небольшое окно вентиляции размером с треть стандартного стеклопакета. Решёткой, которая закрывала окно снаружи, пришлось пожертвовать, как и стеклом, осколки которого в отместку за напористость впились в него, лишний раз намекая на слишком узкое для его габаритов отверстие. Узнав, что он наследил где-то своей кровью, хоть и минимально, Диана пришла бы в бешенство, но то, чему она не была прямым свидетелем, вряд ли сведет её с ума сильнее, чем бездействие. В этом плане Стив заочно решил, что лучше ему приготовиться к худшему. Он был между четвертым и третьим этажами, когда спрятанный в накладном кармане брюк телефон пустил по бедру короткую волну вибрации.

«Пришли фотку. По возможности».

Гласило сообщение, отправленное с номера, по умолчанию скрытого настройками телефона строчкой звёздочек.