Я не участвую в войне...

- Наш горячо любимый генерал передал привет, – стараясь звучать как можно громче и выразительнее, под стать шмидтовским псам, хроники о которых видел-перевидел, Старк ударил себя предплечьем в грудь, виртуозно, чего ему уж точно было не занимать, швырнул «привет» в направлении Хартманн, после чего прогорланил во всеуслышание: - Хайль, Гидра! – и исчез в дверях. Раньше, чем кто-то смог сформулировать вопросы. Раньше, чем кто-то в принципе смог собрать мысли в кучу и хоть как-то отреагировать на события последнего получаса от момента возвращения Старка из Пентагона. Материальный «привет», прилетевший Хартманн, словно забойный камень на площади для публичной казни, оказался в ее ладони именно тем, от чего, ей казалось, она раз и навсегда избавилась почти три года назад. С самого своего начала, еще со времен Шмидта, ГИДРу, тогда еще совсем молодую организацию, паразитирующую в тени могущественного Третьего рейха, едва ли можно было обвинить в отсутствии символизма. О нет! Как любая идея, берущая свое начало в уже существующей, идеология ГИДРы, как и ей предшествующая фашистская, была насквозь пропитана символикой, уходящей едва ли не к моменту сотворения мира древнейшими из существующих цивилизаций. Подобно живому организму, ГИДРА росла, развивалась, крепла, становилась самостоятельной, делилась, дрейфуя с континента на континент, делила мир на сферы влияния между собственным же потомством, теряла и вновь отращивала свои головы. Неизменным в этом кажущимся закономерно бесконечным метаморфозе всегда оставалось лишь одно – символизм, которым от континента к континенту, от эпохи к эпохе, от руководителя к руководителю, оставалось пропитано всё и вся. ГИДРА была символична до фетишизма. Поэтому в 1972-ом у нее появилось лицо молодой девушки-арийки, чей возраст непоколебимо замер в измененной физиологии и навечно застыл в криогене. У этой девушки, в свою очередь, имелось все, чтобы оправдать полученное имя – внешность, ум, способности, влияние, чтобы воплощать всем этим не саму себя, как отдельную личность, а целую организацию или даже их конгломерат. Девушку нарекли Гидрой и вверили ей условное руководство. О том, сколько при этом времени она проспала в криогене, знали только те, кто там, наверху, дергал за ниточки, в переломные для истории моменты выводя на обозрение миру разодетую в сценический костюм марионетку – живое и мыслящее воплощение неживого, но идеально функционирующего во всех сферах и на всех этапах мирового господства механизма. Вне криостаза Гидру обязывали быть красивой, чтобы неизменно привлекать любого, с кем она вступала в контакт, вне зависимости от первоначальной и конечной целей. Ее тренировали, чтобы поддерживать физическую форму: для эстетических целей в большей степени, чем для боевых. После каждой разморозки ей предоставляли неограниченный доступ к информации во всех сферах научного знания, чтобы годы анабиоза никоим образом не сказывались на интеллекте. В ее распоряжении всегда находились самые передовые разработки, ее интегрировали в век информационных технологий раньше, чем эти технологии обретали статус общедоступных. В конце концов, когда научный прогресс это позволил, не без ее непосредственного содействия для нее создали, пожалуй, самый говорящий символ, при виде которого вопросы исчезали как у посвященных, имеющих негласный иммунитет и неизменно остающихся в живых после встречи с Гидрой, так и у простых смертных, чья жизнь традиционно обрывалась этой самой встречей. Для нее создали универсальный допуск в корпоративную сеть организации, универсальный ключ к любой недвижимой собственности ГИДРы. Замком, подогнанным под этот ключ, в кратчайшие сроки заменили все кодовые блокаторы и всевозможные идентификационные сканеры на принадлежащем ГИДРе лабораторном оборудовании: контейнерах для перевозки биоматериала, холодовых установках для его хранения, сейфах в лабораториях ГИДРы по всему миру. Учтя ее предпочтение использовать в качестве оружия нетрадиционные предметы, ее умение убивать с профессиональной изощренностью, способами, о которых не писали и не говорили, они создали для нее уникальное орудие убийства, оно же допуск высшего уровня, оно же – истинный символ, восходящий к мифам о той самой Лернейской Гидре – перстень в форме проработанного с ювелирной точностью женского лица, обрамленного множеством извивающихся змей, в пугающе реалистичных пастях которых скрывались не менее реалистичные клыки. В 2015-ом, когда она пришла в архив уничтожать некогда созданные ею же файлы, кольцо было при ней. Когда поиски Солдата привели ее на напичканный агентами объект, кроме девятимиллиметрового с разряженной обоймой и первобытно-дикого желания зубами перегрызть глотки всем, кто встанет на пути, при ней все еще было кольцо. Она не считала, скольких убила тогда с его помощью. В густом тумане забвения остались все события тех дней, кроме воспоминаний о едва узнаваемом человеке, распятом на усовершенствованном подобии секционного стола. Мышечной памятью она отчетливо запомнила тяжесть тела на плечах и слепой удар ребром ладони по чьей-то глотке, слуховой – череду резонирующих звуков. Соскользнув с ее пальца и ударившись о бетонный пол рядом с телом своей же жертвы, массивный перстень, как и полагалось всему, содержащему вибраниум в составе, срикошетил, словно кусок каучука, а не металла. «Дзынь-дзынь-дзынь…» – и так до тех пор, пока не затерялся в горе трупов и море крови, впервые за полвека пролитой тогда ею осознанно, но все еще без капли сожаления. В тот день она избавилась от первого из клейм ГИДРы. Как выяснилось, отнюдь не навсегда, потому что именно его спустя три года ей вернул, выказав все то же символичное почтение, как еще одно клеймо, Тони Старк, которого никак не отпускало желание стравить, сделать все, только бы кому-то стало если не паршивее, чем ему самому, то хотя бы в той же степени паршиво. Была ли она удивлена? Вернувшимся кольцом Гидры или всем тем, что прежде рассказал Старк. Удивил ли ее ошеломивший остальных факт, что Стива Роджерса, Капитана Америка, готового за Родину умереть, родина продала, как породистого бойцового пса, на выгодных условиях сделки за хорошие деньги? Ничуть. Для нее это был всего лишь закономерный итог событий последних лет. Происходящее теперь можно было предвидеть еще после конфликта в 2016-ом, громко названного СМИ «Гражданской Войной супергероев». Момент, когда польза от сверхчеловеческих сил и боевого опыта суперсолдата перестали бы нивелировать и даже ушли в минус по сравнению с вредом, который приносили установившемуся новому мировому порядку его возвышенные идеалы, моральные принципы и обостренное чувство справедливости, рано или поздно должен был настать. Своим отказом подписать Заковианское соглашение, Стив, сам того не ведая, от свойственной ему природной наивности, нажил себе отнюдь не Старка в качестве врага. - Быть того не может… - бубнил самому себе под нос Роудс, как будто пытаясь самого себя же убедить, что его без пяти минут разбитые в крошево взгляды на существующую действительность, веру в правительство и демократию еще возможно реанимировать, заново собрать в нечто более-менее целостное. – Люди продажны, системы продажны, я это знал, но… - Боюсь, ты даже понятия не имел, насколько, - голос Наташи прозвучал холодно и равнодушно, хотя то, что на самом деле творилось сейчас за семью печатями у нее на душе, не хотел бы узнать даже сам Сатана. – Есть идеи, зачем Росс передал тебе… это? – Романова посмотрела на Хартманн, вопросительно приподняв бровь. – Вообще, что это? В сотый раз прокручивая в голове пересказ допроса Росса в интерпретации Старка, фильтруя эмоции и по-разному переставляя слова, тщательно выверяя значение фраз и каждого слова в отдельности, Барнс так и не смог найти искомое. Причины, следствия, закономерности, вкрапления издевок – всего этого было в избытке. Росс в подробностях объяснил, почему самому правительству было выгодно избавиться от твердолобого и упрямого, что черт Капитана. Рассказал, в чем всеобщая выгода и даже подбросил парочку намеков, адресованных, в конечном итоге, вовсе не Старку, как и никому из Мстителей. Но конкретного места он так и не назвал. Лишь зачем-то вернул перстень. Его Баки видел впервые. Он ничего про него не знал и сейчас имел весьма сомнительную возможность рассмотреть лишь мельком, из ее рук. С расстояния оценить форму, размер, мысленно спроецировать его трехмерный образ, чтобы опять же мысленно перевернуть и представить, как могут выглядеть части, недоступные ему из данной точки обзора. Баки не знал прямого назначения кольца, но, обратившись к памяти Солдата, легко смог домыслить. Такой рельеф он когда-то уже видел. Вернее, Солдат видел, возможно, даже не один раз. - Это ключ… - машинально ответил Барнс, хотя изначально вопрос был задан вовсе не ему. Совершенно не ожидая ответа вперед своего собственного, она посмотрела на Баки, и в ее косо брошенном взгляде отразился непередаваемый хаос эмоций. - Ключ, - подтвердила она, и остальное договорила раньше, чем назрели бы другие, не менее логичные вопросы, - и карта. «И vip-приглашение», - эту мысль она предпочла оставить при себе. - Вибраниум, - никак не обозначив свое очередное появление, на ходу огласил Старк, не поднимая от планшета головы. – Я прогнал спектральный анализ, - движением руки он поднял из двухмерной плоскости объемную, во много раз увеличенную полупрозрачную копию кольца. – Рельеф замысловатый, копиру не подлежит, если, конечно, ни у кого не завалялся приличный кусок чистейшего вибраниума, плавильный агрегат и формочка в виде уродливой змееподобной головешки. На внутренней поверхности имеем гравировку, предположу, что идентификационную, призванную сделать так, чтобы кроме собственно госпожи Гидры колечко никто не примерил. Внутри полое… - Старк резко смолк, некоторое время продолжая задумчиво рассматривать голограмму и вращать ее в разных плоскостях, словно что-то искал и не находил. Затем, сдавшись на удивление быстро, обратился напрямую к ней, сквозь дымку голограммы послав ей взгляд, в котором яснее ясного читался совершенно неуместный ситуации вызов. – Не окажите ли вы нам честь, продолжив лекцию, госпожа Гидра? Как-никак, преданное ваше. У Баки от ярости затряслась челюсть. Ему пришлось стиснуть зубы, завести руки за спину и сжать кулаки до впившихся в живую ладонь ногтей, хотя свидетелей, при любом раскладе, было слишком много, чтобы такая его реакция осталась незамеченной никем. - Старк, угомонись! – осадила Наташа, но продолжить для закрепления эффекта не успела. Движением ладони приблизив к себе голограмму, Хартманн повернув ее под нужным углом. - Количество полостей соответствует количеству змеиных голов, с которыми эти полости сообщаются. Каждая полость содержит по две дозы капсулированного токсина, который при определенном давлении высвобождается через клыки змей снаружи, поражая жертву, к которой изначально было приложено давление. Первоначально токсин разрабатывался как аналог цианида для моей иммунной системы, но позже подобный риск сочли неоправданным и разработку приостановили, оставив за токсином функцию защиты кольца от несанкционированных пользователей, а также моей персональной защиты. Экономя время, на вопросы отвечаю сразу. Тот, кто его мне вернул, и это явно не Росс, которого стечением обстоятельств сделали всего лишь удобным посредником, ждет, что я приду, а это заранее предполагает, что я знаю, куда идти. Поэтому кольцо – это карта. - Мистер Старк, - внезапно подала голос система. – Прошу простить мое вмешательство, но директор центра по контролю заболеваний уже больше часа ожидает вас на линии. Он буквально умоляет предоставить ему хоть какую-нибудь информацию относительно лекарства… - Так устрой им с Беннером видеоконфу! - на повышенных вызверился Старк. - В чем… - Проблема в файлах, которые ты хакнул у Росса в кабинете, - ответил Брюс на незаконченный вопрос, буквально выскочив из лифта и широким шагом двигаясь Старку и всем остальным навстречу. – Их очень-очень-очень много, на просмотр вручную всего мог бы уйти месяц или даже больше, но… парочка зашифрованных архивов, определенных Пятницей, как вирус, оказалась особым образом помечена. Кто-то пометил их, точно зная, что я обращу на это внимание… Неизменно чутко реагируя на малейшие изменения в состоянии Беннера – учащенное дыхание, резкость движений, обрывистость речи – медленно-осторожным, размеренным движением, словно капля воды по стеклу, Романова перетекла в пространстве поближе к нему. - Брюс, спокойно, - голос Наташи и весь ее вид воплощал это самое спокойствие, вопреки обстановке вокруг. - Просто скажи нам, что в файлах. - Много всего, но если вкратце… После неудачи со мной, после появления Халка, Росс не свернул исследования. Он всего лишь их заморозил. А после того, как в 2011-ом во льдах нашли Роджерса, он лишь выжидал удобный момент, чтобы достать образец его крови и тем самым исключить возможные ошибки со стороны препарата. Но исключать из уравнения ошибку с использованием гамма-лучей вместо vita- он заранее не собирался. А мы все знаем, что Халка породили именно они. - Брюс, погоди минутку. Как это связано с… Барнс иногда задавал себе вопрос, что есть нормально: его умение быстро обмозговывать внезапно возникшие новые обстоятельства и без проблем соединять их с уже существующими в единое связное целое, или все-таки нормально то, что все вокруг тупят на очевидном и разбазаривают время, а он на их фоне всего лишь выродок, чьи способности, как физические, так и аналитические, только всем мешают. Росс хотел избавиться от Стива, потому что тот мешал его планам вернуть мир к его идеальной двухполюстности, которой проще простого было управлять и в которой существовали только стадо и его погонщики, слабые и сильные, без каких-либо промежуточных фигур, олицетворяющих справедливость. Хотел – избавился, продал и при этом остался в шоколаде, опять и снова выставив русских всемогущими деспотами, которые вот так легко, словно гребаные ниндзя, могут устроить Америке судный день, пока бедные-несчастные американцы даже ничего не будут подозревать. Хрень полная! Их правительство само все спланировало! Само пригласило врагов к себе на территорию и встретило хлебом и солью! Само позволило нагадить, еще и деньги заплатило за пущий разгром! Росс хотел кровь Стива для своих личных целей, на которые Баки, в отличие от остальных, тотчас взявшихся за бурные обсуждения, подпитанные не менее бурными фантазиями, было совершенно плевать. Хотел – и скорее всего, получил. В конце концов, лазейку… даже не просто лазейку, а зияющую дырищу в американских правительственных верхах русские точно могли бы оценить достойно не только деньгами, но и еще каким-нибудь поощрительным призом. Пробиркой с кровью, например. А когда полстраны вымрет от какой-то совершенно посредственной заразы, на борьбу с которой государству просто жалко денег, на лужайку Белого дома заявится Халк 2.0, Мстителям станет окончательно не до Капитана. Также, как Ревущим Командос было совершенно не до какого-то там сержанта в послевоенном разрушенном мире, который предстояло восстанавливать. И неважно, что его смерть была настоящей, неважно, что причина забыть и жить дальше – достойной, неважно, что были когда-то друзьями и у костра на привале делились затаенными мечтами и перебрасывались в шутку предложениями стать шафером на свадьбе или крестным первенцу. Если Баки чего-то не знал, он мог обратиться к памяти и навыкам Солдата, но иногда случалось так, что и он не знал. Как раз о ней – планировке башни Старка и том, как в ней все расположено – Солдат понятия не имел. Солдату думалось: «Мстителям давно уже не до Стива! И зачем ему ждать второго Халка, которого может вовсе не быть, для возможности сбежать, когда можно разбудить существующего? И пусть они заебутся со своими проблемами! С заразой, с Халками, с продажной системой и всем остальным!» Баки где-то на периферии сознания впервые в жизни очень захотел с Солдатом согласиться, но поделенная на двоих память услужливо сыграла на зыбком ощущении дежавю. Земо в недавнем прошлом использовал слабость Баки с аналогичной целью – натравить Солдата на Мстителей и под шумок сбежать. Вот только в отличие от Земо, которого бог благословил никогда не быть на его месте, Барнс из собственного опыта представлял, каково будет Беннеру. - Вопрос чисто профессиональный, Барнс, - мужской голос настиг Баки со спины, резко выдернув его из размышлений в суровую действительность, которая совершенно неуловимо успела сменить локализацию на длинный, затемненный коридор и даже на совершенно другой этаж, к тому же совершенно безлюдный, чем не радовала проходная гостиная, откуда он сбежал, ни с кем не объяснившись. – Если тебе завязать глаза, ты оружейную по запаху найдешь? Найдет или не найдет, а правда была в том, что Баки сам не знал, как попал с верхних уровней Башни на нижние, и не куда-то там, а именно на склад оружия, где Мстители хранили весь свой пестрый, многофункциональный скарб. Барнс оглянулся через плечо, не сбавляя хода, и ухмылка сама собой вздернула вверх уголок его губы. Если бы за ним увязались Ведьма или Вижен, или оба сразу – это, право, было бы результативнее в попытке его остановить. Из их прежнего короткого и отнюдь не близкого знакомства в отнюдь не располагающих к знакомству обстоятельствах Баки сделал выводы о том, что Клинт Бартон –неплохой стрелок, возможно даже, больше, чем просто неплохой, раз получил такое говорящее прозвище. Но вот боец он… Нет, тоже хороший, вровень с Романовой, и значит это лишь то, что против Солдата его шансы, надо полагать, как и Наташины, невелики. - Знаю. До роковой блондинки мне далеко по всем пунктам, но я все-таки рискнул ее подменить, пока она беседует на инопланетном языке с жутко нервным гендиром ЦКЗ. Нат занята с Брюсом. Справедливости ради стоит заметить, что ее ты как-то уже подстрелил, потом чуть не задушил… В общем, мысль уловил, да? Баки уловил только свою собственную жутко-чужеродную всему происходящему мысль, что будь у ЦКЗ директор в лице роковой блондинки, никто бы сейчас не нервничал и никого не успокаивал, а раздутую до национальных масштабов проблему уже давно бы решили тихо и без лишних жертв. - Вы решаете проблемы, первостепенные для вас. Я собираюсь решить ту единственную, которая первостепенна для меня. Прямо сейчас. Попытаешься остановить – лук держать станет нечем. - Досадно будет, конечно, - Бартон цокнул языком, пристроившись к Барнсу справа и идя почти в ногу с ним. – Но все-таки возможность держать на руках своих детей я ценю намного больше. «У тебя есть дети? - хотелось спросить Барнсу, во мраке коридора он даже позволил себе отразить на лице незаметное никому удивление. – Какого тогда черта ты канителишься в этом дурдоме?!» Но он не спросил. Потому что это не имело значения. И потому что в том конце коридора, откуда они только что пришли, зажигался свет, там слышались голоса продолжающегося бурного обсуждения, и совсем скоро стало видно колоритную толпу их обладателей. «Сейчас или никогда», - подумал то ли Баки, то ли Солдат и сжал бионику в кулак, но выхватил из множества взглядов один единственный, направленный точно на него, и понял, что «никогда». Она подошла к нему и встала слева, вскользь коснувшись металлических пальцев. - Для тех, кто смылся, стойло начаться дельным обсуждениям, - Наташа выразительно посмотрела на Клинта и лишь вскользь – на Баки, - персонально повторяю. Поскольку все из кожи вон лезут, чтобы не пустить нас в Россию, придумывая развлечения одно веселее другого, придется нам разделиться и тоже их поразвлечь. Я и Брюс останемся здесь и возьмем на себя Росса. За остальными – доставка антидота в ЦКЗ и все, что прямо или косвенно связано со Стивом. Если Большой беды здесь не случится, на что я очень рассчитываю, и мы управимся быстрее вас, я присоединюсь. - В общем и целом, все ясно, - Старк не затыкался. – Кроме одного: когда ты успела занять кэповсткое место? - Тогда же, когда его не потрудился занять ты, - Наташа не осталась в долгу с ответом, при этом громко прошелестев выдвигающимся стеллажом с оружием. – Остаемся на связи, из общего эфира надолго не пропадаем, возникающие вопросы решаем по ходу дела сообща. - Насколько нам дали понять, - худо-бедно уложив в голове все вскрывшиеся факты и пожалев в душе, что нынешняя ситуация как раз из числа тех, которые нельзя обозревать одномоментно целиком и полностью с высоты птичьего полета, Сэм внес свою лепту в обсуждение. – Все происходящее санкционировано на правительственном уровне. Я не то чтобы приверженец закона, но это значит, что против нас сейчас играют сообща две ведущие мировые державы, у которых общая договоренность не выпускать нас из-под колпака. - Звучишь так, будто чистота паспорта тебе все же важна, - подколол Клинт, без прицела натянув тетиву со стрелой. – Мы все мотали срок в чудесной тюряге посреди океана, забыл? Ну… я лично не только там, да и у Нат свой списочек есть. Из всех присутствующих нимб святости и отдельная платиновая карта «замаливатель грехов» имеется только у Старка. Все остальные пришли в ЩИТ, уже имея на руках не одно пожизненное и кипу ориентировок на себя любимых по всему миру. - Сэм прав, - неожиданно отозвалась Ванда, но голос ее звучал неуверенно, невыгодно подчеркивая разницу в возрасте, о которой в менее напряженных обстоятельствах все обычно забывали. - Нам уже наглядно показали, что готовы штабелями укладывать трупы гражданских, лишь бы отвлечь нас. Они играют с нами, - получив негласную возможность быть выслушанной, Ванда осмелела. – Почему бы нам не поиграть с ними? - Хочешь проделать с населением всей страны тот же фокус, что и с нами в той дыре? Если Максимофф и задел очередной выпад Старка, то виду она не подала. - У меня есть другая идея, - робко, с опаской, она взглянула на Барнса. – Но тебе она не понравится. Если бы Ведьма хоть на миг заглянула в его мысли, то поняла бы, что не нравится Баки на данный момент лишь то, что Стива до сих пор не нашли и не вернули домой. Остальное второстепенно и оценке по шкале личных предпочтений вовсе не подлежит. То, что девчонка до сих пор этого не поняла, доказывает факт, что она боится, а значит его мысли и его воля в кое-то веки неприкосновенны. - Выкладывай, - попросил Барнс, не разводя церемоний. - Людей заставили поверить, что Капитан мертв. Если показать им обратное, посеять сомнение в людские массы? Они станут требовать у правительства правды. Затеявшим все это, кем бы они ни были, придется отбиваться от разгневанной толпы народа, работать на два фронта… - Отлично! – похвалил Баки, но от закравшихся недобрых подозрений о реальной сложности задачи прозвучало это скорее грубо, чем одобрительно. – Вперед. Ты ведь прекрасно умеешь пудрить мозги. - Людей слишком много. Я не смогу сделать это с каждым. К тому же, магия есть магия. Это иллюзия. Она не даст нужного эффекта. - Тогда причем тут я? – Баки откровенно косил под дурака, потому что на самом деле он давно проследил логику. - Баки, - он ощутил прикосновение к плечу, горячее дыхание в самое ухо и голос шепотом: – Давай выйдем. - Брюс заканчивает в лаборатории, - сказала Наташа им в спины. - Готовность двадцать минут. Если не управитесь за десять, приходите сразу на крышу. Квинджет будет готов. Они ехали в лифте молча. Молча шли по коридорам. Барнс не подал голоса до тех самых пор, пока не убедился, что на этаже личных апартаментов, где, по словам Вижена, были включены настройки приватности, их никто не услышит и, он смел на это рассчитывать, хотя и совершенно безосновательно, не увидит. - Я не стану этого делать! – воскликнул Баки, едва переступив порог заветной комнаты. - Значит, сделает кто-то другой, - на его эмоциональный выпад она ответила спокойно. – Или не сделает, и тогда мы рискуем получить больше жертв, чем уже имеем, - встав к нему вплотную, она пристальнее вгляделась в его лицо. – Если Капитан Америка не нужен правительству, это еще не значит, что он не нужен простым людям, Баки. - Капитан Америка – эта не просто говорящее сочетание слов, чертов цветастый костюм и щит! Ты сама прекрасно это знаешь. Капитан Америка – это Стивен Грант Роджерс! Никто другой! И на данный момент Стив никак не может… «…надеть чертов костюм, взять щит и выйти к народу, неизменно прокричав что-нибудь патриотично ободряющее, во что всем непременно захочется поверить, потому что Стив это умел – внушать надежду, открывать глаза на правду, поднимать боевой дух», - Барнс додумал все это лишь в собственных мыслях, вслух произнеся решительное: - Нет, - при этом он отчаянно качал головой. Солдат в этот момент трусливо сбежал, словно предчувствуя, что этот бой ему не по зубам, а тощий светловолосый паренек из общих воспоминаний, которые никак не получалось заткнуть, не менее отчаянно кивал, скандируя: «Давай, Баки, не юли, не перекладывай ответственность на других…» Барнс никогда бы не признался в этом Роджерсу, но его форма, которая своим прямым предназначением обязана была обеспечить своего хозяина тактическим преимуществом, на деле же выполняла совершенно обратную, рекламно-сигнальную функцию, благодаря которой не заметить такого бойца в поле было просто нереально. Даже Солдат в свое время акцентировал внимание, что красные полосы на животе его цели напоминали лазерную разметку в прицеле снайперской винтовки. На одну бесконечно долгую секунду Баки глупо понадеялся, что у Стива только одна форма, та, что была на нем в день теракта, или что Старк снова законит и скажет, как тогда про щит: «Не твой костюм. Не заслужил. Его я сделал». И будет на все сто прав. Но Старку никто бы не дал рта раскрыть, даже если бы он захотел. Скорее всего, он вовсе и не хотел, нутром ощущая, как дерьмово Барнс будет себя чувствовать в личине кэпа. Неуютно, тесно. Со всех сторон зажимал в тиски, едва позволяя дышать, вовсе не размер. Надев форму, Баки был настолько одержим ощущением несовместимости, граничащей с болезненным чувством отторжения, что не сразу заметил полное отсутствие аляпистой расцветки и вообще любых других цветов, кроме темно-синего основного и неброского серебристо-серого, формирующего отличительный знак звезды на груди и отходящие от нее горизонтальные полосы, продолжающиеся на рукавах в районе плеч. Не сразу до него дошло и то, что щит у Стива, в отличие от формы, всегда был единственный, и именно он первым попался Баки на глаза в изножье кровати Стива. Лишнее доказательство того, что ГИДРе Стив был нужен безоружным и беззащитным, поэтому они не забрали щит. Легендарный бумеранг, уникальное и безошибочно узнаваемое оружие Капитана, которое он предпочитал самым современным пистолетам и ножам. Вопреки заверениям Фьюри, который уже давно обрел в глазах Барнса статус пустослова, щит так и остался раскрашенным в черно-серую гамму, с ядрено-красной звездой в центре. Еще одно очевидное расхождение не в пользу дурацкого маскарада. Мало того, что под маской будет не Капитан, так еще и щит, словно олицетворяя честность своего настоящего хозяина, обнажит истину. И плевать, что Стив сам не захотел его перекрасить, плевать, что люди слепы, как кроты в солнечный день и всегда довольствуются лишь внешней оболочкой, не заглядывая внутрь. Плевать на всё. В какой-то момент Барнс зарычал от безысходности, словно пойманный в капкан зверь, которому жить осталось считанные мгновения… В отведенные Романовой двадцать минут Баки не проверял функциональность оружия, как делал это, если было позволено, находя в этом ритуале некую долю успокоения и сосредоточения перед предстоящей миссией. Он не раскладывал по карманам бронежилета запасные обоймы и гранаты, не рассовывал во все потайные складки формы ножи и шурикены. Кажется, впервые за семьдесят лет, именно тогда, когда ему бы и в голову не пришло этим заниматься, Баки брился перед миссией – бритвенными принадлежностями Стива, в его ванной Барнс с нервозной педантичностью избавлялся от темных зарослей на лице, носогубную часть которого совершенно не закрывал шлем. - Эй! Ну все, - раньше, чем Баки заметил мелькнувшее в зеркале отражение и вообще понял суть вероятной претензии, она резко отвернула его от зеркала, к себе лицом и забрала из его руки бритвенный станок. – Дай сюда. Чисто интуитивно, по памяти о том, как часто ему не позволяли делать это самостоятельно, Баки хотел сопротивляться, но, в конечном счете, лишь смиренно замер, медленно поворачивая голову вслед за плавным движением лезвий у самого своего горла. Баки спешил, нервничал и вообще не был горазд проявлять к самому себе какую бы то ни было заботу, а поэтому брился, как попало, неаккуратно, раня себя и совершенно не обращая внимание на кровоточащие порезы. Большую часть этой мазохистской экзекуции она стерпела молча, стараясь вообще в его сторону не смотреть, но когда Баки зачем-то полез станком к бакенбардам, которые ему почему-то помешали, кажется, еще сильнее, чем основной массив щетины, ее терпение лопнуло. Осторожными, выверенными движениями с давно отрегулированным до автомата нажимом, она подводила лезвия под линию роста волос, сглаживая рваные зигзаги, которыми успел разукрасить себя Баки. Ей отчаянно хотелось спросить, чем ему так помешали бакенбарды и волосы на висках, которых все равно не было бы видно под шлемом, но сам факт, что он вот так легко позволял ей себя брить, стылая синь его взгляда, при почти отсутствующем расстоянии между их лицами исключала любые вопросы. - Я не хочу, чтобы ты летела туда, - озвучил Баки, едва лезвия перестали касаться его лица. Она вздохнула и отвернулась, поджав украдкой губы. Баки тоже вздохнул. На другой ответ он и не надеялся. Он все прекрасно понимал, не смотря ни на что будучи все еще способным к холодно-беспристрастной оценке ситуации. Это успокаивало его и одновременно пугало. Поэтому, наверное, он не смог промолчать. Поэтому был готов не получить ответа. Спрятав руки за спину, чтобы скрыть нарастающую дрожь, она еще какое-то время избегала пересечения взглядов, а когда снова подняла на него глаза, не смогла сделать ничего более разумного, чем кинуться к нему на грудь, вжавшись носом в изгиб шеи. - Ich habe Angst, - слова, которые между ними двумя всегда читались по губам и никогда не произносились вслух, признания, губами, дыханием тисненные в коже. Прижав ее к себе, прижав себя к ней, до стонущих ребер, до боли, до невозможности вдохнуть, Баки прикрыл глаза, давая себе время запомнить, впитать глубоко под кожу это ощущение. Двадцать минут не прошло, он был уверен, поэтому долго не реагировал на навязчивый писк электроники, оповещающей о постороннем присутствии у дверей. - Нужно открыть… - она шепнула ему в ухо, отстраняясь. - Пошли на хер! Но момент уже был упущен, ощущение безвозвратно потеряно, реальность с новой силой закручивала вокруг них свой водоворот, и Барнсу оставалось молиться лишь о том, чтобы это оказался не Старк. Хотя, право, лучше бы он. Это Баки понял, едва открыв дверь – дверь не своей комнаты, одетый не в свою форму, с чужим шлемом в руках – и лицом к лицу столкнувшись с той, которая в этой комнате действительно могла считаться хозяйкой. Чей шампунь стоял на полочке в ванной и чьи духи – на туалетном столике. - Я еще должна заглянуть в лабораторию, - вскользь коснувшись ладонью его ладони и осторожным кивком поздоровавшись с Шэрон, Диана тенью выскользнула из комнаты, давая им время наедине. Картер молчала, застыв в дверях, Барнс молчал, потупив взгляд и откровенно не зная, нужно ли что-то говорить, или от этого станет лишь хуже. - Наташа сказала, что я остаюсь здесь, - Шэрон первой нарушила ставшее неловким молчание и без всяких предисловий перешла сразу к делу, причем вовсе не к тому, чтобы огреть Баки заслуженной пощечиной с требованием немедленно снять костюм. – Я отказалась, и она отправила меня к тебе, - ее голос звучал спокойно, пожалуй, даже слишком, и тому могли быть лишь две причины: либо ей все равно, и эту причину Баки заведомо не рассматривал, либо она уже давно все для себя решила. – Я здесь свихнусь, ты понимаешь? Баки отошел с прохода, но Шэрон не двинулась с места, даже не шевельнулась, давая понять, что разговор начнется и закончится на пороге. - А там тебя убьют, как это почти сделал я, - охотно переняв манеру диалога на прямоту, без лишней лирики, Барнс ответил вопросом на вопрос. - Ты понимаешь? - Тогда какой от меня толк, а? – ее прежнее спокойствие покрылось трещинами у Барнса прямо на глазах, выпустив наружу глухое, слепое и немое отчаяние, симметричными слезами бегущее по щекам. – Зачем я вступила в ЩИТ и прошла все то, что я прошла, если мне нечего противопоставить таким, как вы? Баки не был мастером подобных разговоров, как, собственно, разговоров в принципе, поэтому где-то в уме он поставил себе галочку при случае припомнить Наташе такую подставу. Хотя, что сказать и как сказать в данном конкретном случае, Баки почему-то быстро смекнул. Причем, вовсе не потому, что умел успокаивать и убеждать, просто каждую секунду, каждое проживаемое мгновение, прямо здесь и сейчас он вынужден был мириться с похожей бедой. - Думаешь, нет ничего хуже беспомощности? Думаешь, самое худшее – быть слабой за спиной сильного? На твоем месте я был, поверь, мне есть, с чем сравнивать. Ты здесь сейчас, вдали и в безопасности, так что Стиву не приходится помимо прочего беспокоиться еще и о тебе. Стив вернется. Я верну его любой ценой, живым, так что рано или поздно все у вас снова будет прекрасно. Даю слово. Но сейчас представь себе, каково быть сильными обоим. Когда не знаешь, в какой момент защитник ты, а в какой – она. Она никогда не будет в безопасности, она будет там, со мной, и мне придется за нее беспокоиться! И ни я сам, никто другой не даст мне гарантию, что у нас когда-нибудь все будет просто… нормально. Картер, явно не ожидавшая подобной тирады от обычно немногословного Барнса, шокировано хлопала ресницами. Баки, в свою очередь, желая закрепить эффект, безжалостно добил: - Если любишь его, если он просто тебе дорог – на рожон не полезешь. Вщемившись в узкую щель в перегороженном проходе, Баки почти не задел Шэрон, широким быстрым шагом направившись по коридору к лифтам. Свистящий звук рассекаемого на большой скорости воздуха настиг его метров через двадцать, и Барнс резко, на чистом рефлексе развернулся всем корпусом навстречу летящему щиту. - Ты забыл реквизит! - прокричала Картер все еще немного сипло, но достаточно громко, чтобы быть услышанной на расстоянии. У Баки непроизвольно дернулись вверх уголки губ. Всего на секунду, от мелькнувшей вскользь мысли-картинки, как Стив учит Шэрон метать щит, и от прилива гордости за друга, у которого в 21-ом веке, наконец-то, все складывалось как надо. Романова пересеклась с Хартманн в лифте по пути на этаж лабораторий. - Вижу, костюм подошел? – Наташа вскользь осмотрела ее боковым зрением с головы до ног, про себя отметив малоприятный факт того, что даже по внешним параметрам они были похожи достаточно, чтобы делиться одеждой, в том числе и тактической, разработанной с учетом индивидуальных анатомических особенностей. Вопрос был риторическим, ответа не требовал, поэтому Хартманн сочла уместным лишь односложно поблагодарить. Двери открылись, но почти моментально с подачи Наташи закрылись, запирая обеих. - Не хочу, чтобы этот разговор оказался у кого-то на слуху и закономерно попал в архив системы Старка. Хартманн стоило бы удивиться или задать напрашивающийся вопрос, но это не имело особого смысла, поэтому она промолчала, давящей тишиной подтверждая, что готова слушать. - Ты ведь знакома с Воинским уставом? Русской, американской, стандартной и переписанной Красной Комнатой и ЩИТом вариациями? – Наташа знала ее ответ, поэтому продолжила безо всяких подробностей, предпочтя в качестве языка дальнейшего диалога русский. – Запрещено вступать в любые отношения, кроме служебных, с товарищами по команде, с подчиненными любого звания и ранга. - Кроме того, что мне намного ближе лаба, а не казарма… Эти законы писались без нас и не про нас. Исключительно служебные отношения внутри боевой группы любого уровня подготовленности автоматически повышают риск провала операции и гибели до ста одного процента. - Я не блюститель закона, как и никто из нас, но ты поняла, о чем я. Хартманн полностью развернулась к Романовой лицом, так, что обе зеркально отражали позы друг друга, стоя на расстоянии полуметра и глядя другу в глаза. - Я остановлю его, если придется. Я нажму на спусковой крючок. Это все, что вам нужно знать о проблеме с Солдатом. Верить или нет – ваше право. Я никому ничего не собираюсь доказывать. - Ты-то нажмешь, - Наташа выражением лица дала понять, что поединок взглядов, сыгранный вничью, зачла за лучшее доказательство. – Я даже допускаю, что Барнс сделает тоже самое, если… подчеркиваю, если по каким-то причинам, о которых мы сейчас понятия не имеем также, как и о том, что приготовили для нас на исторической Родине, - Романова оскалилась в едкой улыбке, - остановить придется тебя. Но кроме вас двоих в этом решенном, казалось бы, уравнении есть еще одно неизвестное. Поэтому я задаю тебе этот вопрос: достанет ли силенок у Солдата? Он сможет выстрелить, если придется? - Зачем ему может понадобиться это делать? Пытаясь изобразить максимальную искренность, которой, казалось бы, давно была лишена, Наташа пожала плечами, приложив ладонь к сенсору разблокировки. - Я не знаю. Сейчас я просто стараюсь быть готова к любому повороту, а это, знаешь ли, нелегко, когда затеваешь войну с русскими, еще и на их территории. Идя с Романовой нога в ногу по коридору, Хартманн коротко усмехнулась. - С пришельцами было проще? - Пфф… Раз в десять! - Наташа подавила напрашивающийся смешок. – И раз в сто – с Альтроновскими железяками. Брюс, – едва открылась дверь в лабораторию, сходу позвала Романова, – Мы пришли забрать шибко ценную посылку. Надежно упаковал? Как выяснилось, надежно упаковывал роботизированный до последнего винтика конвейер. Безмозглые железные болванки Старка, которые, впрочем, сполна компенсировали нехватку рабочих рук, с большего не путались под ногами, молча перетаскивали с этажа на этаж контейнеры и также молча загружали ими квинджет. Бартон, восседавший в кресле пилота, зачем-то копался приборной панели, Максимофф с помощью телекинеза расставляла каждый вновь принесенный контейнер с учетом оптимального распределения тяжести по всему объему того, что в конечном итоге обязано было взлететь, неся на борту груз и живую силу. Уилсон калибровал костюм и беспилотник. Роудс маялся от поедом съедающего его чувства абсолютной бесполезности. Барнс, предпочитающий держаться особняком от всей компании и ни перед кем лишний раз не светиться в костюме Стива, тайно порадовался отсутствию в зоне видимости Старка. Но законы подлости исправно соблюдались в любой момент времени, не делая скидку ни на какие обстоятельства, поэтому, когда со стороны лифтов раздалась тяжелая поступь и едва различимое за фоновым шумом мерное гудение механизмов, Баки осталось только чертыхнуться сквозь стиснутые зубы. Звучащие голосом Стива слова: «Он не успокоится», - навязчиво засели у Баки в голове. При виде Старка в полном железном облачении, за исключением лицевого щитка, уже его собственный внутренний голос неутешительно заключил: «Сейчас что-то будет». Из тени коридора на полотно посадочной площадки почти вслед за Старком ступили две пары каблуков. Баки моментально просканировал глазами одну из облаченных в черное фигур, остановив сосредоточенный взгляд на ее лице, в поисках точки фиксации для шаткого самоконтроля. - Прекрасно! – взялся вещать Старк, и Барнс внезапно решил, что ему срочно надо переместиться к своей точке фиксации поближе. Просто для страховки. – Все в сборе, новички подтянулись, можно решать организационные вопросы. Я откалибровал все наушники, настроил на одну волну, канал надежно зашифровал, так что в нашу сеть влезть никто не должен. Если, конечно, наушник никто не посеет и не подарит забесплатно третьему парню. Далее, поскольку в команде новички, предлагаю по-быстрому организовать им обряд посвящения… - Тони, завязывай! - Роудс, ухватившись за возможность хоть чем-то поспособствовать ситуации, попытался друга урезонить, но куда там. Старк же! Гребаный Железный Человек до мозга костей. И сердца в том числе. - Это важно, Роуди, тебе ли не знать. В конце концов, лично мне не охота будет в ответственный момент мычать в интерком, пытаясь на ходу придумать, как же их обозвать. Кстати, совсем забыл поздравить с повышением, - Старк окинул Барнса придирчиво-оценивающим взглядом. - Как костюмчик? Не велик? Нигде не жмет? В сокровенном месте не натирает? Ты все ж чаще кэпа на траходроме тренируешься, вот я и переживаю… - Старк, я всегда знала, что ты омерзителен, - Наташа одарила его убийственным взглядом и следом же гримасой крайнего пренебрежения. – Но… это? Нет, Тони, ты сейчас серьезно? - Ну, так что скажешь? - Старк будто вовсе претензию не слышал. – Как прикажешь себя величать, Холодное сердце? Зимний Капитан? Эм… Гидра Кэп? – будто давая Барнсу время подумать, Старк переключил внимание на следующую жертву. – Ну а вы, мисс Ледяное равнодушие? Кем вы желаете быть? Пардон, Черная Вдова у нас уже имеется в количестве одной редкой дря… гм-гм особи и вряд ли она поделится титулом. Остается… Дайте-ка подумать… Ехидна? Химера? – Старк все оттягивал момент, смаковал ощущение, прежде чем выдать свое коронное: - Госпожа Гидра! Как раз и реквизит имеется. Взревев от бешенства, гремящего пульсирующей волной в висках и отдающего в затылок, Солдат слепо рванулся вперед, мечтая лишь о том, как по кускам выскребет эту мразь из его консервной банки. - Баки, нет! – она схватила его за правую руку, ожидая, что он попытается вырваться, поэтому схватила так, чтобы впоследствии использовать его же собственную силу сопротивления и, оказавшись брошенной вперед, навалиться на него всем телом, удерживая от бессмысленного возмездия. – Тише. Тише… Тшшш… - у него были страшные глаза льдисто-металлического цвета, подернутые маревом ярости. Его зубы скрежетали на уровне ее носа, сквозь них рвалось первобытно-дикое рычание, мышцы играли под грубой тканью формы, грозя порвать ее по швам. Ни на что не обращая внимания, она прижалась к нему всей собой, нашептывая то, что, она знала, в таком состоянии он даже не имел возможности услышать и понять. – Это неважно. Баки, слышишь меня? Это пустое. Это только слова. Всего лишь пустые слова, они ничего не значат. Пусть называет, как хочет. Слышишь? – уловив на дне стылой бездны едва заметный намек на узнавание, она осторожно коснулась пальцами часто пульсирующей на виске жилки, фиксируя его взгляд на себе. – Пусть. Если так ему легче… - Да что ж такое в самом деле! – воскликнул Старк, не унимаясь, и в голосе его послышалось очевидное разочарование. – Ты вообще живая, а? – окончательно оставив все игры в имена и клички, Старк откровенно перешел на личности, и ничуть его не волновал ни взбесившийся Солдат, ни осуждающие взгляды остальных присутствующих, уже давно проклявших его до десятого колена. – Ты Homo sapiens, холоднокровная? В нас летят тонны гнилых помидоров и тухлых яиц от СМИ, Минзрав оборвал все телефоны, два титана мирового правления жаждут наши потроха и персонально твои бесценные мозги. На этой почве у всех кругом нервишки пошаливают, все собачатся и грызутся на пустом месте. Даже Барнс и тот проявил чудеса участия! Бесится от всеобщего безделья, за дружка своего закадычного испереживался, на меня реагирует, как будто ему не все равно. За свое достоинство промолчал, за кэповское тоже, что досадно, зато твою честь, вон, рвется отстаивать с пеной у рта. И только ты одна среди всей этой нездоровой канители – воплощенное спокойствие, словно все еще загораешь на пляже среди гавайских пальм и наслаждаешься райской жизнью! Баунти не дать? - Старк, бога ради… - Да, Романофф, я прямо чувствую, как ты испепеляешь меня взглядом! Но если ты не считаешь странным ее завидный похуизм, до которого даже тебе еще чесать и чесать вверх по карьерной лестнице, если хоть кто-то из присутствующих не считает это странным – прошу не стесняться и делиться мнением, пока мы еще здесь и не начали что посерьезнее. А я пока закончу мысль, - подняв руку до уровня глаз, Старк стал загибать железные пальцы. - Помянул любимого папочку – Снежная Королева спокойна. Показал кучу трупов гражданских – спокойна. Вернул окольцовку – не рада, не зла. Обидел ненаглядного Кая – и даже теперь ничто в ней не дрогнуло, - Старк впился в нее ястребиным взглядом, силясь разглядеть хоть что-нибудь за этой искусственной фарфоровой маской. Разжал кулак, воспроизвел движение, отдаленно похожее на щелчок пальцами. – Ты способна хоть что-нибудь чувствовать, или режим куклы – это навсегда? Этакая побочка после того, как тебе всю ЦНС перекроили чернокожие эскулапы? Баки за ее спиной рванулся с новой силой, и с новой силой она оттеснила его назад. Уже не оборачиваясь к нему, лишь соприкасаясь с ним телами, спиной с ходящей ходуном грудью. - А вы точно уверены, мистер Старк, - она стойко встретила его взгляд, оставаясь все так же спокойно стоять между двух огней, – что готовы увидеть меня в другом режиме? – играя мимикой, она вопросительно выгнула бровь и чуть приподняла уголок губы в усмешке. Беспомощно наблюдая за противостоянием, удерживаемым от жестокого кровопролития – кто бы мог подумать – одной только женщиной, Роудс окончательно для себя решил, что продал бы душу, не секунды не колеблясь, лишь бы иметь возможность снова залезть в Железного Патриота и навалять Старку по самые не хочу. Разъебать к хренам всю Башню, лишь бы вправить этому законченному придурку мозги. - Ты совсем поехал, Тони?! – заорал Роудс в железную спину, ковыляя сзади и отставая от Старка метров на пять, притом, что тот еще не предпринимал попыток удрать и шел медленно. – Ты вообще адекватный?! Ладно Барнс… Но к ней то ты чего прицепился?! Старк остановился и развернулся так резко, что Роудс, чья координация и равновесие в экзоскелете все еще были далеки от идеала, чуть не врезался в него и не упал. - Какой дряни ты обдолбался на сей раз? – спросил он Тони в лоб, стараясь дышать ровнее. - Я адекватный достаточно, чтобы иметь смелость собственной шкурой проверить, насколько стабилен наш коктейль Молотова, прежде чем пускать его в ход. - Твою свихнувшуюся голову не посещала мысль, этак совершенно случайно, что именно ты делаешь «коктейль» нестабильным? - Случалось иногда… - Старк усмехнулся самому себе. – Зато теперь я уверен, что из щупалец своей Гидры Барнс хрен куда денется, даже если кто-то раздраконит Солдата. А чем ее раздраконить, проще Антарктику с Арктикой переплавить. - Ты знать ее не знаешь. С чего ты в этом так уверен? - Ну… у меня же не получилось. - Ах, ну да, аргумент железный! – Роудс раздраженно закатил глаза. После того, как Старк скрылся из виду, уже прошло какой-то время, уже обостренные до предела чувства перестали улавливать звук и вибрацию от его тяжелой поступи, уже все перекипели и вернулись к своим обязанностям, а Вдова, отпустив забористое русское ругательство, пожелала всем удачи и ушла вглубь ангара, чтобы не мешать взлету. И только Солдат, оттолкнув Хартманн с дороги намного грубее, чем хотел, с напором танка двинулся к выходу из джета, угрожающе рыча: - Я его убью! На плечо ему снова легла обманчиво легкая женская ладонь. Скрестив на груди руки, дорогу преградил Сокол в полной амуниции, глаза Ванды отразили алый блик от алых искр на кончиках ее тонких пальцев. - Встань в очередь, Барнс, - с белозубой усмешкой сказал Уилсон, не уходя с дороги, но и не выказывая очевидной готовности к драке. – И на меня не смотри, за мной Бартон занимал. Не зная, зачем, но Солдат послушно перевел взгляд с одного на другого. - А за мной Муравей, а за ним, кажется, Хэнк Пим, - Клинт обманчиво равнодушно пожал плечами, напустил на лицо деланное веселье и коротко присвистнул, давая понять, что очередь желающих давно перевалила за горизонт. Поочередно одарив всех присутствующих хмурым взглядом исподлобья, Солдат долго смотрел на закрывающийся грузовой отсек, изолирующий квинджет и всех на его борту от внешнего мира, после чего раздраженно дернул плечом, чтобы сбросить сдерживающую его руку, и забился в самую отдаленную и малоприметную часть корабля, в которой остальная часть команды привыкла лицезреть Беннера. У всех возникли справедливые вопросы, но никто их не задал. Ванда попыталась, но была прервана взглядом и незаметным движением головы Хартманн, выражающей безмолвную просьбу молчать. Солдат сидел очень тихо, казалось, не замечая никого и ничего вокруг, и смотрел, почти не моргая, на зажатый в его руках предмет, назначение которого прекрасно вписывалось в его внутренние директивы, не вызывая абсолютно никакого конфликта, хотя он и не понимал, зачем так сильно изменили дизайн. Раньше назначением маски, закрывающей нижнюю треть его лица, была только маскировка. Новая же куда больше походила на шлем, непривычно закрывающий две верхние трети лица и всю затылочную часть целиком, как будто кроме функции обезличивания у новой маски имелась защитная. Как будто Солдат нуждался в защите, как будто кому-то резко понадобилось защищать его голову... Хмурясь, словно в попытке развеять густой морок, охватывающий мысли, Солдат провел пальцами живой руки по заглавной серебристой «А», контрастирующей с темно-синим общим фоном. …Вместо головы того, кому изначально принадлежал шлем. Солдат осмотрел свои ладони, частично скрытые в коричневой коже тактических перчаток-беспальцовок, с особой придирчивостью – левую руку, длинный рукав на которой заметно сковывал движения, c особой задумчивостью – серебряную звезду на груди. На протяжении почти всего полета к Солдату усиленно присматривались три пары глаз. Четвертая присматривалась намного больше ни к нему, а к остальным. «Вы в нем дыру прожжете», - хотелось ей осадить, чтобы хоть как-то отвлечься от бесконечного трепа Старка в эфире. В перерывах между действительно стоящей информацией о чистоте воздушного коридора, погодных условиях и отсутствии «хвоста» или перехвата, Старк безбожно всех троллил. Все в отместку попеременно тролли его, закидывая эфир словестным мусором и похабной болтовней. С меткостью стрелы отпустив очередную колкость, Бартон в который раз украдкой глянул через плечо на Барнса, дислокация которого вне зоны прямого обзора Соколиному глазу не нравилось на уровне подкорки, но сделать с этим он ничего не мог. - Барнс, я тут подумал… - Клинт начал осторожно. - Если уж мы всё это затеяли, почему бы тебе не пробежаться по Антланте и не попозировать как бы случайно, ну… скажем, в чей-нибудь айфон? За считанные секунды ты окажешься звездой Ютуба, Твиттера, Инсты и всех прочих сетей различной степени популярности. Народ начнет канать Пентагон и президента, тот, если еще не в курсе происходящего под его носом, тоже станет канать Минобороны. Общими усилиями они сорвут плохим парням все телефоны, забьют им все радиочастоты. Мы разворошим муравейник, оставим в ЦКЗ наш щедрый подарок, сделаем по городу кружок, подберем тебя и с чувством выполненного перед Штатами долга рванем с ветерком в закат на северо-восток, к границе с Канадой. А там уже подумаем, что имеем и что нам делать дальше. - А если кого-то пошлют уничтожить антидот? – Барнс посмотрел персонально на Бартона, хотя вопрос, которому почему-то упрямо никто не хотел уделять должное внимание, был адресован всем. – Мне знакома эта практика. Я сам ликвидировал подобные грузы. «Твое дело - мило лыбиться в камеру, показаться на глаза персоналу центра, дать себя пощупать, если ты, конечно, не брезгуешь спонтанными тактильными контактами, и по возможности, не засветить ни в чье табло свою карающую длань. Обо всем остальном позаботится Вижен и Железный легион, - не преминув расставить акценты, объявил во всеуслышание Старк. – Вы там давайте, резче соображайте, огни Атланты уже в зоне видимости». Бартон, а за ним и все остальные выжидающе посмотрели на Барнса. - Летим к зданию центра. Оно большое, заметное и публичное, в нем достаточно камер слежения. Я успею там засветиться. Клинту захотелось отсалютовать: «Есть, Капитан!» - причем, на чистом рефлексе, а вовсе не от желания задеть, разозлить или как-то еще выпендриться. Он уже почти открыл рот, но одного взгляда на Барнса вскользь хватило, чтобы оставшееся расстояние лететь молча. Шлем не то, чтобы был Баки мал, просто, с учетом непластичных вибраниумных вставок, он изначально был с ювелирной точностью подогнан под анатомические особенности черепа Стива. У Баки они были другими, у Баки смоляные волосы торчали, как хотели, а еще Баки определенно не был и никогда не чаял стать Капитаном. Солдат не нервничал. Никогда. Эту слабость, мешающую успешному выполнению задания, из него успешно исключили. У Баки эта слабость все еще имелась и в сочетании с вынужденной необходимостью делить сознание напополам и ежесекундно сверяться с показаниями счетчика самоконтроля грозила обернуться катастрофой. - Баки, - она окликнула четко и в меру громко, чтобы перекрыть фоновый шум и отвлечь его от мысленного сражения на смерть с самим собой внутри собственной головы. – Баки, дай, я сделаю, - она отобрала у него шлем, никого не стесняясь и совершенно игнорируя всех свидетелей, перекинула ногу через его колени, усевшись к нему на бедра, лицом к его лицу. Запустив пальцы в его растрепанную шевелюру, она осторожно пригладила ее по направлению роста, ото лба к затылку, вихры у ушей, грозящие торчать, – к вискам. Также осторожно, не дергая и не трепля волосы, она надела на него шлем, педантично оценив, чтобы нигде, ни под каким углом и ни с какого ракурса не торчало темных завитков. - Эх… - Клинт выдохнул нарочито громко и как будто с сожалением. – Знал бы кэп, как много упускает в этой жизни… - Клинт, если бы Стив проникся упущенным, - с другого сиденья к диалогу подключился Сэм. – По соседству с твоей фермой уже давно стояла бы еще одна, миссис Роджерс и миссис Бартон открыли бы клуб домохозяек – жен спецагентов, а Фьюри пришлось бы значительно снизить призывной возраст для вступления в ЩИТ. «Уилсон, а ты точно в спецназе служил? – встрял Старк. – Больше похож на режиссера мыльных опер». - Да пошел ты… - Да заткнулись бы вы! – осадил Баки, в задумчивости рассматривая тыльную сторону предплечья левой руки в интуитивной попытке оценить принцип работы вшитого в рукав формы механизма и насколько тот безопасен для его бионики. На пробу он пару раз сжал и разжал кулак – и словно бы в ответ на каждое подобное движение короткой трелью отзывались генераторы электрических разрядов. Замкнув цепочку умозаключений в логичное целостное, Барнс снова повторил движение – и стоявший в другом конце джета щит тотчас же примагнитился к его предплечью, хотя и громче, чем все, и в первую очередь сам Баки, это ожидали. Из-за удара вибраниума о бионику. «Это кто там у нас разговорился?.. - нараспев проговорил Старк в интерком. – Ты еще вели мне не выражаться, и я точно до полтоса хрен дотяну!» «Ты меня явно с кем-то путаешь, - парировал Баки на английском и следом же добавил на колоритном русском. – Хуями обложу так, что уши в трубочку свернутся». Повисла неловкая пауза языкового барьера. Голос Старка в наушнике отпустил абсолютно неконкурентный богатой русской матерщине «Fuck», как-то даже без энтузиазма, после чего эфир наводнили шумы помех, и только спустя некоторое время снова послышался голос Старка. - Эй, Снежная королева, ты на связи? Ты ж у нас типа мультиязычная, не поможешь с переведом? Каюсь, забыл перед вылетом добавить в лингвобазу Пятницы словарь русского мата. Она обменялась с Баки многозначительным взглядом и едва заметной полуулыбкой. Когда в днище квинджета разверзлась достаточный размеров дыра, на счетчик высоты Барнс даже не взглянул, вслепую сиганув в заснеженное, вихрящееся марево. Уилсон присвистнул, растянув: «Все с ними ясно…» - в завывании ветра. Бартон закрыл люк и с непроходящей улыбкой отвернулся к штурвалу, а Хартманн впервые за все время смогла оценить интерком положительно. Пользуясь тем, что Баки в процессе приземления, возможно, пропустит ее сторонний обмен любезностями, она приложила руку к микроустройству в ухе. - Мистер Старк? Гидра в эфире. Заочно мы давно на «ты», не правда ли? Так вот, отвечаю за Баки на английском: если еще раз ты напомнишь ему о Стиве, выразиться уже не сможешь. Без языка. Достаточно доступно для понимания? В наушнике, как назло, слышался лишь треск помех. - Ну что, ребята? – Ванда поджала губы, вращая в руках планшет. - Ждем обновлений 'популярного' на Ютубе? Барнс не привык уходить на задание голым. И пусть в общепризнанном смысле он на данный момент вовсе таковым не был, именно так он себя ощущал, имея в качестве оружия весьма сомнительной эффективности только щит. Пусть это даже полноценным заданием назвать было нельзя, чувствовал он себя без винтовки за спиной и как минимум пары ножей крайне паршиво. Прибавляя к этому еще причину, по которой он сейчас вынужден был рассекать в чужом костюме, прибавляя совокупный вес ответственности за сохранность чести формы и щита, Баки безнадежно тонул в омуте собственных неугомонных чертей. «Сержи, слева!» - раздалось похабно-панибратское в наушнике, и Барнс вынужденно обернулся на бегу в указанном направлении, без труда разглядев на фоне плотного насаждения высоток смазанное пятно – силуэт летящего Железного человека. – Спустись пониже, пародист недоделанный, тебя с высоты двадцати этажей не очень-то заметно двухметровому приземленному народу! Перебросив щит на правую руку, Баки, не сбавляя при этом скорости, отставил средний палец левой в красноречивом жесте. «А вот это ты зря, - поддел Старк. – Фак-то железный». Но Барнс, с разбегу перепрыгнув на крышу здания ЦКЗ, его уже не слышал, легко лавируя между разницей высот различных корпусов, слитых воедино в общем массиве. Ломать замки у выходов на крышу, бесшумно скользить в свободном падении между пролетами лестниц – это было знакомо. Тело помнило это, реагировало, отзывалось на каждый новый посыл к движению все охотнее, все быстрее, не теряя при этом сбалансированного ощущения в пространстве. Баки не смотрел в камеру намерено, но мимо нее прошел заведомо медленнее. Мимо одной, другой, третьей, с этажа на этаж, пока, наконец, слух не уловил первые звуки живой активности, вынудив тело приникнуть спиной к ближайшей преграде и замереть в одной позе, словно в засаде, позволив себе лишь на короткий миг выглянуть в небольшое окошечко в двери для обзора и общей оценки ситуации. Людей по ту сторону изолированного бокса было четверо, все в костюмах спецзащиты с индивидуальной системой подачи кислорода. Заглянув в помещение еще один раз, Баки решил пойти другим путем, оставив лаборатории герметичными. Старк в это время подключил эфир к внутриведомственной частоте центра, и Барнсу мимо воли пришлось влиться в этот новый улей. «Барнс, с рельефом крыши под посадочную площадку гендир этой богадельни нам нагло наврал!» - орал в наушнике Бартон, пытаясь перекричать фон. – Пришлось сесть прямо у парадного». «И нам даже не расстелили красную ковровую, представляешь? Доброго дня! Уж простите, мистер Фриден, я сегодня без бабочки и шелковой рубашки. Карантин, сами понимаете... Спасибо-спасибо, и вам не хворать...» - О! А вот и Капитан! – Старк самым отвратительным образом теперь звучал одновременно и в наушнике, и в радиусе естественного слуха Барнса, еще и маячил в его зоне видимости, рукоплеская перед незнакомым Баки человеком, при этом одетым в очень даже знакомой Баки манере – в белоснежный до рези халат, наброшенный на идеальный деловой костюм, маску-респиратор и бахилы поверх лакированных туфель. Карта-пропуск на его груди гласила в числе прочего информационного мусора: «Томас Фриден». А также то, что он директор центра по контролю заболеваний, ученый с десятью степенями, важная шишка и так далее и тому подобное. – Кэпу приспичило десантироваться на остановку раньше конечной, чтобы проверить ваш периметр на безопасность. Доктор – Капитан, Капитан – доктор Фриден. - Но я думал… - невнятно пробубнил за маской худощавый мужчина с едва-едва наметившейся сединой в висках и уже явной гармошкой горизонтальных морщин на лбу. Он буквально пожирал Баки круглыми от удивления глазами и до того был ошарашен, что, заведомо рискуя, сдвинул маску. – Нам сообщили, что вы… - Вам удачно скормили очередную газетную утку, мои поздравления, - Старк поднял на Барнса неоново-синий, совершенно лишенный человеческих эмоций взгляд, но Баки вдруг ярко представил себе одномоментное выражение лица по ту сторону титанового шлема. Посланная Старком мысль: «Ну давай же, дубина, не стой столбом, прояви участие!» - почти стала материальной, и повинуясь ей, Барнс протянул ученому руку. Для рукопожатия, для материального заверения, просто для «потрогать» и чуть ли не «приложиться к святому». - Вас дезинформировали, мистер Фриден, - Баки осторожно, каждую секунду опасаясь, что голос его выдаст, ввел в действие последнюю, самую ненадежную вербальную часть легенды. – Как вы можете убедиться, я жив и в добром здравии. Медленно, но верно, игнорируя безопасность и карантин, на улице появлялись люди – сотрудники цента, жильцы ближайших зданий. В халатах, бахилах, пижамах и домашних тапочках, с телефонами, планшетами, видеокамерами и фотоаппаратами, они по нарастающей поднимали рокот, в котором, прислушавшись, можно было услышать один мотив: - Капитан! Капитан! Капитан Америка жив! Капитан нас спасет! В совершенно неконтролируемом порыве Барнсу захотелось убежать оттуда без оглядки, так далеко, как смогут унести его ноги. Потому что все это изначально было одной большой умело спланированной ложью. В этой сумятице, за ставшим оглушительным оре растущей толпы, за грохотом лопастей вертолета с эмблемой CNN Баки лишь чудом, каким-то внутренним чутьем, словно это Солдат изнутри шепнул ему в ухо, смог услышать характерный свист. Из всех возможных целей в эти доли от мгновения его рефлексы сработали в направлении не самой ценной, как должны были, а в направлении наиболее уязвимой – закрыв ученого собой, Барнс повалил его на землю. - Снааайпер! – тут же заорал он для всех, кто находился рядом и для тех, кто был в интеркоме. – На три часа, Уилсон! В указанном направлении уже летели на фоне неба два размытых пятна - Сокол и Железный человек. - Уходите! Уходите с улиц! - волоча ученого за собой, под защитой собственного тела и щита, Баки еще умудрялся выхватывать из общей суматохи фрагменты происходящего и активно жестикулировать одной свободной рукой в заведомо обреченной на провал попытке разогнать паникующую толпу. – В здание! Всем в здание, живо! – это он орал для ученых-зевак из центра, высыпавших поглазеть на воскресшую «американскую надежду». – Ванда, Клинт, квинджет! Ди… В первые пару мгновений, не увидев ее рядом, Баки совершенно случайно чуть не удавил бионикой несчастного ученого. - Уходите внутрь! - она прокричала ему с платформы джета, и ее волосы, забранные в неаккуратный хвост, на фоне серо-розового неба раздул ветер. - Клинт, прикрывай гражданских! Мы с Вандой заберем контейнеры! - Старк, что там со стрелком?! – начал допытываться Барнс в наушник, когда условно гонимое им и Бартоном визжащее стадо общей массой вломилось в центральные двери центра. – Сэм, что слышно у тебя?! - Стреляли прицельно и однократно, - на его взыскания ответил появившийся в поле зрения Бартон. – Значит, у них была конкретная цель. Баки очень хотелось ткнуть носом со словами: «А я же говорил!», но, в конечном итоге, вместо того, чтобы впустую отыгрываться на Клинте, Баки жестами отослал его помогать снаружи, взбешенно рявкнув в интерком: - К черту стрелка! Если он профи, его уже след простыл. Где твой хваленый легион болванчиков, Старк? Тащи сюда их титановые задницы, и пусть охраняют груз на всех этапах его реализации, нам этим заниматься некогда! «Вот уж не думал, что скажу это, - голос в наушнике излучал какой-то не то детский, не то душевнобольной восторг. - Следи за языком, кэп. Спалишься». - Порядок? – совершенно без надобности, скорее на чистом автомате уточнил Баки у ученого. В конце концов, не дождавшись внятного ответа, пристроил его за администраторским столом и снова рванул на улицу. На данном этапе, учитывая, что никто не пострадал, Барнсу стало абсолютно все равно, кто, зачем и в кого стрелял. – Ди, вне зависимости от дальнейшего развития событий, мы выгружаемся и уходим, – сообщил он тоном, не подразумевающим споров, подхватил из ее рук контейнеры и развернулся назад, ко входу в здание, остальное досказав в эфир на русском: – За двумя зайцами погонимся, упустим обоих. Чем дольше времени они теряли, чем сильнее в нем крепло недоброе подозрение, что они уже упустили. Благодаря чьему-то крайне изощренному плану делать все возможное и невозможное, грандиозное вроде эпидемии и совершенно абсурдное вроде нынешнего единственного выстрела, лишь бы не выпустить их из страны. «Больше никаких задержек, Стиви, клянусь, - Баки крепче перехватил бионикой отчего-то кажущийся неподъемным щит. – Ты только не вздумай сдаваться». Барнса словно встряхнуло хорошим разрядом от того, какой знакомый ответ чужим знакомым голосом сформировался в его мыслях, подкрепленный знакомой дерзкой ухмылкой: «Да я только начал…»