* * *
Они уходят от Куперов спустя 15 минут после ухода Куинни. На улице ночь, едва ощущается дуновение ветра. Небо усыпано яркими звездами, а путь им освещает серебристо-бледный свет луны. Оба молчат, не решаясь начать разговор. Первым не выдерживает Персиваль и говорит самую избитую фразу, которая, по его предположению, и должна прервать тишину: - Вы заметили, Тина, как сегодня красиво? – он смотрит на девушку, которая, в свою очередь, разглядывает - или же пытается разглядеть - очертания стоящих вдали деревьев. - Да, мистер Грейвс, - отвечает она спустя минуту. – И тихо, - добавляет тут же девушка. Грейвс не отвечает, считая, что это будет лишним. Тина продолжает думать о произнесенных им словах и никак не может понять: правда ли это все или же это игра ее взбудораженного воображения? Она хочет спросить его об этом, но почему-то никак не решается, боясь испортить этим всю прелесть их спонтанной прогулки под луной. - Вы хотите о чём-то меня спросить, Тина? – интересуется Грейвс, замечая какую-то напряженность на ее лице. - Как вы узнали? – вопросом на вопрос отвечает она, но тут же исправляется: - Да, мистер Грейвс. - Не стоит тянуть с этим, Тина. И бояться тоже не стоит. Я готов ответить на ваш вопрос, на любой ваш вопрос, - отвечает мужчина, когда они поворачивают в сторону медленно тянущейся в даль, к городу, дороги. Тина теребит края накидки для платья, не зная, как успокоить нервы. Она боится. Боится задать вопрос; боится отрицательного ответа; боится услышать от Грейвса, что он сказал это только для того, чтобы не молчать, а еще она боится все этой неожиданной для нее сейчас ситуации. "А вдруг, если это всё правда и его слова были сказаны им всерьез, то... как мне теперь быть?!", - думает Тина, готовясь, наконец, спросить его о сказанных им ранее словах. Она набирает побольше воздуха в лёгкие, готовится с мыслями и спустя три секунды, смотря ему в глаза и при этом сильно краснея, спрашивает: - Мистер Грейвс, вы не шутили, когда сказали... когда сказали... - она прерывается на пару секунд: сердце бешено стучит в груди, от чего усиливается шум в ушах, а дыхание, кажется, и вовсе прекращает давать о себе знать. Она по-прежнему смотрит ему в глаза, не в силах сейчас отвести от него взгляд. Он по-прежнему сохраняет спокойное выражение на лице, хотя внутри у него всё, кажется, "перевернулось" с ног на голову. Персиваль видит ее волнение; видит, как она боится продолжить в страхе услышать что-то совсем иное, неожиданное для нее; и поэтому, не дав ей договорить до конца, отвечает, также смотря на нее: - Да. Я говорил вполне серьезно, хоть и пытался все перевести в шутку, но, как я вижу, вы все поняли правильно, - на его лице появляется легкая улыбка. Теперь Тина чувствует себя в еще большем смущении, чем когда Грейвс говорил ей эти слова у Куперов. Ей почему-то хочется сейчас убежать, только вот она не знает почему. Пока она пребывает в состоянии удивления, смущения и задумчивости, девушка не замечает, как Грейвс приближается к ней, касается её руки и нежно проводит пальцем по коже девушки. Тина вздрагивает, замирает и опускает взгляд от смущения. - Тина... Его голос мягкий-мягкий, как летняя трава, по которой бежишь босиком и чувствуешь, как она щекочет тебе стопы и приятно холодит кожу. - Тина... - повторяет он, и она, поддавшись его немому уговору, вновь поднимает глаза на него и обнаруживает, что его лицо сейчас всего лишь в паре сантиметров от ее. Он наклоняется еще ближе к ней, почти касается её губ своими; она чувствует его обдающее жаром дыхание на своей коже. - Мистер Грейвс, я... - начинает, было, девушка, но Персиваль прерывает её, накрывая её губы своими и осторожно, чтобы не напугать, целует. Дыхание Тины, кажется, прекращает свое существование, а сама она пытается сохранить свое сознание и, слегка отойдя от шока, несмело отвечает на поцелуй. Почувствовав это, Грейвс немного углубляет поцелуй. А она все так же несмело отвечает ему, чувствуя какое-то странное и непонятное ей головокружение. Персиваль прекращает поцелуй спустя несколько секунд, однако продолжает удерживать ее руку в своей. Тина смущенно улыбается ему; он отвечает тем же...***
На кухне стоит тишина. Какао давно остыло. Сестрам явно не до него. - О, Тинни, я так рада за тебя, - улыбаясь, говорит Куинни, выслушав сестру. Кажется, Куинни улыбается постоянно. - Я не знаю, как мне теперь быть, - признается Тина, смотря в свою кружку с какао. - О, Тинни, милая, ты просто сейчас взбудоражена всем этим. Предлагаю обсудить это завтра, когда мы выспимся. А пока тебе просто нужно отдохнуть и все хорошенько обдумать, - говорит младшая Голдштейн, кладя свою ладонь поверх ее. Тина вздыхает - сестра права. Как всегда. Они уходят спать спустя 15 минут. Куинни надеется, что ее сестра скоро будет по-настоящему счастлива с Персивалем Грейвсом. Тина надеется, что Майкл Купер ни о чем не узнает. А еще она надеется быть счастливой...