Волшебство нового века

Гермиона задыхалась. Силилась сделать вдох — и не могла, перед взором застыла пелена из дождя и слез. Темно-серая мгла позднего вечера слепила не хуже иссыхающего от боли сердца, что колотилось о ребра сильнее, чем когда-либо. Она пережила так много, отчего же теперь тяжелее во сто крат? Редкие фонари в Хогсмиде едва позволяли разглядеть дорогу. Волшебная деревня — а тьма хоть глаз выколи. Ноги подрагивали после трансгрессии. Правильно говорили в школе — нацеленность, настойчивость и неспешность. А вовсе не колотящийся в глотке пульс, дрожащие руки и слабеющие колени. Повезло, что не расщепило. Если это можно назвать везением. И каждый шаг, от которого душа наливалась свинцом. Ворота в Хогвартс раскрылись без единого скрипа, пропуская незваную гостью. Мощеная дорога, по которой она ездила столько лет сначала на самоходных каретах, а позже, в последний, совершенно иной год, — запряженной фестралами. Магия каждый раз подкидывала Гермионе новые испытания, будто подначивая — сдашься или продолжишь игру? И теперь, сжимая в кармане осколки сломанного маховика, Гермиона явственно осознала, что правила ей никто не рассказал. Сплошное шулерство и удача, будто прописанная кем-то в книге ее судьбы. Три стука в запертую дверь. И сонный завхоз молча ее отворил. Удивился ли этот мужчина в наспех накинутом на пижаму халате просьбе отвести не к директору, а к декану Гриффиндора? Если и да, то Гермионе он об этом не сообщил. Только провел по странно незнакомым каменным коридорам, что-то неслышно бурча под нос. *** Она провела в замке, что был ей практически домом, четыре дня. Курсировала по маршруту от кухни до больничного крыла и обратно в спальню, стараясь не пересекаться с учениками, призраками и болтливыми портретами. Хмурая целительница, совсем не похожая на заботливо-теплую мадам Помфри, молча выдавала ей очередную порцию бурого зелья и возвращалась к работе. Несмотря на откровенную неприветливость, Гермиона не могла не отметить — отражение в зеркале стало куда живее, разве что седина никуда не ушла. Но, дома, если она туда доберется, можно будет просто купить флакон краски и закрасить всё, что связано с этим временем. И с человеком, отношение к которому она так и не поняла. Кем он стал для нее? Ночным кошмаром или встреченным на случайной дороге незнакомцем? Или, быть может, врагом, ведь память Гермионы, если прислушаться к ощущениям, напоминала старое дырявое решето. Как она не заметила раньше? *** — Скажите, профессор Дамблдор, где я окажусь? — Вы вернетесь туда, откуда пришли, мисс Грейнджер. В тот же месяц, в ту же неделю, возможно, что и в тот же день. Никто не отменяет погрешности в вычислениях. Путешествия во времени — это очень неточная наука, к сожалению. — Или к счастью. — Вы правы, или к счастью, — с легкой улыбкой согласился Дамблдор. — Вы кого-то ждете, мисс Грейнджер? — Что? — Она сжала в руках сумочку так, что побелели костяшки пальцев. — Почему вы так решили? — Вы же четвертый раз за эти пять минут смотрите на дверь. — Простите, я нервничаю, профессор. — Гермиона почувствовала, как запылали щеки. — Не стоит, это же поразительное приключение: побывать в прошлом и вернуться домой. Не каждому удается так провести свой отпуск. — Дамблдор заговорщицки посмотрел на нее поверх очков-половинок и продолжил: — Этот маховик, он сломан, а потому обладал удивительнейшим свойством, к сожалению, кратковременным. Но я смог частично восстановить его свойства, добавить видоизмененные чары портала и чуточку поэкспериментировать. Он перенесет, как я уже сказал, вас домой. Увы, испытателем и единственным пассажиром придется стать вам. Гермиона вздохнула и еще раз, словно прощаясь, оглянулась на дверь. — Да, профессор, я готова. Выбора нет, знала она, никогда не было. «Бежите, мисс Грейнджер? Ну и скатертью дорога, Гермиона. Надеюсь, Дамблдор поможет тебе оказаться там, откуда ты пришла». Внутренний голос Гермионы отчего-то до мерзкого походил интонациями на Грейвса.