По пеплу сожжённого Петрограда

Мне снилось, как ты в сонный Петроград Выходишь из-за кованой ограды. И город раннею весной объят, В нём тишина — лишь слышно, как скользят Коньки по льду Юсуповского сада. Под арками Гостиного двора Истаивает луч земного света. С ветрами просыпается весна — Холодная, не знает, что она — Посланница пасхального привета. И ты идешь. И воздух синий чист, И глаз небесный взгляд, и город дышит, В тумане утра тих и серебрист — В нём Пушкин сам — уже не лицеист, Но весь язык наш, в мраморе застывший. Ты только здесь останься, пусть вдали, Пусть не послать ни слова мне, ни знака, А ты в тумане утренней зари, Стоишь и смотришь, как встают цари И объезжают кругом Исаакий. И льдом покрыта белым синь Невы, И утреннее солнце в дымке красно. Но ты иди. Сквозь ветер, гул молвы, Сквозь смерть и боль и время, тьму и сны — Будь только Воскресению подвластен. А я останусь, в памяти храня Тебя, Неву, весну и Исаакий, Царей, что каждый своего коня Ведёт, не замечая ни меня, Ни времени, что оставляет знаки. … И как-то утром в сонный Петербург Из тишины и сумрака парадной Я выйду. Но уже не в ту весну… Туда, где вновь взрезают тишину Коньки по льду Юсуповского сада…