Slowplay

Смольская вот уже почти час сидела за ноутбуком и вносила правки в написанный ею текст. Саша мирно похрапывал рядом, на большом, разложенном «книжкой» диване, отвернувшись к стене, сейчас его храп с каждой минутой раздражал все больше. Хотелось заткнуть себе уши, или накрыть Точилина подушкой, дабы не слышать раскатистых звуков, и иметь возможность полностью погрузиться в статью. В итоге, поняв, что в такой обстановке работать не получится, Лена забрала ноутбук, блокнот с ручкой, и переместилась на кухню. Приготовила себе кофе, подложила на стул мягкую декоративную подушку, уселась на нее, поджав ноги, и вновь принялась за редактирование. Лена подбирала слова и фразы таким образом, чтобы ничем не обидеть «Медведей», притом не забывая об основном назначении статьи – критика игроков, критика действий тренерского состава… Критика, критика, критика. Из-за чувства противоречия возникала полная неудовлетворенность результатом, и Смольская, после очередного коряво составленного предложения, распсиховалась, в сердцах бросила на стол блокнот, задев кружку. Темно-коричневая жидкость растеклась по паркету, а Лена, закрыв лицо руками, успокаивала себя, медленно считая до десяти. Почему ничего не получается, что с ней происходит? Она никогда не давала воли эмоциям, запирала их внутри себя, умела контролировать приступы гнева, раздражения, это было необходимо для того, чтобы находить общий язык с самыми разными людьми и разрешать конфликтные ситуации. А теперь вот уже почти две недели Смольская не узнавала себя: она стала вспыльчивой, любая оплошность выводила ее из равновесия. Все началось тогда, когда состоялся переезд к Саше, когда Лена все же дала согласие попробовать организовать совместный быт. Она поняла, что, по всей видимости, не готова делить жилплощадь с кем-то еще: ей не нравилось, что Саша долго принимает душ, оставляет после себя кружки и тарелки в раковине, бросает мокрое полотенце на стиральную машинку, что не убирает джинсы в шкаф, а вешает их на спинку стула. Когда «Медведи» уезжали на выездные матчи, Лена чувствовала себя свободней, психологически даже дышать было легче. В такие моменты она не подчиняла свой ритм жизни кому-то еще и ее пугали мысли о том, что дальше все будет еще хуже. Хотя, притяжение и взаимопонимание с Сашей никуда не исчезло. Смольская по-прежнему любила его объятия, ей нравилось сидеть вечером вместе перед телевизором, в обнимку, слушать Сашино дыхание, любила, когда он, словно маленькую девочку, гладил ее по волосам, а затем целовал в макушку. Она не уставала от разговоров, обсуждений. В постели и вовсе все было великолепно, Лена еще никогда не испытывала такого наслаждения от чьих-либо ласк. Все замечательно, кроме того, что Смольская не могла нормально работать, и от этого накапливалось раздражение, выражающееся в придирках к обычным бытовым мелочам. Ей никак не удавалось достичь того самого баланса между любимым делом и личной жизнью, к которому стремятся современные женщины. У себя дома она чаще всего писала ночами или поздними вечерами, выключала везде свет, оставляя лишь настольную лампу, усаживалась в удобное кресло, ставила ноутбук на колени и полностью отгораживалась от окружающего мира. А здесь то Саша приходил поздно (она не выясняла, какие дела могут задерживать его до одиннадцати вечера, не привыкла вообще задавать лишних вопросов), то он включал телевизор, то храпел на всю квартиру. Вот точно, как сейчас… Он безмятежно спит, провалившись в глубокий сон, а Лена вынуждена в неудобной позе сидеть на кухне, вновь и вновь перефразируя уже сложившиеся предложения. Нет, за то время, пока Лена жила у него, ей ни разу не пришла в голову мысль, что Саша – не ее человек, что она не хочет продолжать с ним отношения. Просто пока было не понятно, как сделать все так, чтобы личная жизнь не мешала работе. - Лен, у тебя все в порядке? – Саша, сонно потягиваясь, пришел на кухню и встал около двери. - Да, кофе пролила. Все уже нормально. - А ты чего не спишь так поздно? - Статья не получается. Никак, представляешь? – Лена устало потерла глаза руками и тяжело вздохнула, уставившись в экран. - Что-то не так? - Все не так, Саш… - она снова начинала нервничать, пусть и понимала, что Саша тут не при чем, это ее личные заморочки. Точилин подошел к ней сзади, спустил с плеч шелковый халатик и начал медленно массировать ей шею. От таких умелых движений Лена почувствовала моментальное расслабление, блаженно прикрыла глаза и уперлась руками в стол, склонив голову. Саша очень хорошо делал массаж, все-таки этому их учили в физкультурном, он и сам рассказывал, что одно время даже думал получить еще одно образование и стать спортивным массажистом. Сейчас его навыки оказались как нельзя кстати, все тело наполнялось легкостью, перестала болеть шея от неудобного сидения и частой работы за компьютером. - Лен, круче твоих статей я ничего не читал, честно. Помнишь твои первые нападки на «Медведей»? Ух, как я злился на тебя, хотя мы еще не были знакомы. Злился, и одновременно восхищался. Потом даже думал, что ты пишешь по чьему-то заказу, когда ты критиковала нас и после побед… - А если бы я и правда писала по заказу? – осторожно поинтересовалась Лена, снова напрягая плечи и ощущая, как теплые большие Сашины ладони опять начинают разминать мышцы. - Не сочиняй. Ты не из тех продажных журналюг, которые на все готовы ради денег. - Саш… Иногда дело не только в деньгах, - слух неприятно резануло словосочетание «продажных журналюг». - Да я помню, вам руководство говорит, что надо писать, но это другое. Может, спать пойдем? Тебе все равно статью отправлять послезавтра. А завтра у меня утренняя тренировка, вечером выезд, спокойно поработаешь. Не дожидаясь ответа, Саша сохранил файл, отключил ноутбук, отодвинул стул и подхватил Лену на руки. Она прижалась к нему, положив голову на плечо, снова испытывая чувство умиротворения и теплоты, так было всегда, когда он ее обнимал. И только хотя бы ради этих моментов она согласна была мириться с некими неудобствами совместной жизни. Через несколько дней, когда команда вернулась с выезда, Вадим Юрьевич вызвал Точилина и Макеева к себе в кабинет. По интонации спортивного директора, тренеры поняли, что снова произошло что-то из ряда вон выходящее. Так и оказалось: Казанцев бросил на стол три газеты и постучал себе по голове. - Смольская точно не в себе. Вы читали очередной шедевр от этой кляксы? - Вадим Юрьевич, выбирайте выражения, - невольно вырвалось у Точилина. - А вот она почему-то выражений не выбирает. Ты почитай, почитай… Невразумительная игра, сомнения в компетентности тренерского штаба и руководства клуба, еще и сравнение с «Ледяными королями», разумеется, не в нашу пользу. Причем в разных изданиях. Ее статьи расходятся как горячие пирожки, форумы гудят. Популярная нынче личность эта Елена Смольская. Даже интересно, каким способом она добилась подобной популярности. Шшш… шла бы она от нас куда подальше, так нет, прицепилась как пиявка. - Вадим Юрьевич! – Точилин начинал закипать. Он не мог допустить подобных оскорблений, тем более, в отсутствие здесь девушки, о которой шла речь. Оскорблять за глаза – последнее дело. - Да что Вадим Юрьевич? Саня, ты что, ослеп внезапно? Или она и тебе мозги как следует запудрила? - Я считаю, что не стоит так отзываться о девушке. - А как я должен о ней отзываться, если эти статьи читают наши потенциальные спонсоры, хоккейные агенты? Макеев, молчавший до этого, решил подключиться к разговору: - Вы думаете, что спонсорам есть дело до того, что пишут журналисты? Всем известно, что их мнение можно купить. - Есть, Серега. Есть им дело, у нас и так ситуация в клубе напряженная с финансами, так еще и спонсорской поддержки в достаточном объеме не получаем. Ну, если я узнаю, на кого работает эта… журналистка… Сотру в порошок. Всех, кто к этому причастен. Точилин ничего на это не ответил, только шумно, с усилием, втянул в себя воздух и нахмурился. Макеев практически сразу заметил такую перемену настроения у своего коллеги и после того, как они вышли из кабинета Казанцева, сразу спросил у Саши, в чем дело. Тот сначала пытался отмахнуться, нес какую-то ерунду вроде того, что некрасиво такие вещи говорить о девушках. - Сань, я тебя что, не знаю? Понравилась она тебе что ли? - Серег, тут это… Мы вместе живем уж недели три. Макеев удивленно приподнял брови и протянул Саше руку для рукопожатия: - Что ж, поздравляю. Неожиданно. - Да я сам не ожидал, просто башку снесло, вот веришь нет. - А вот то, что башку снесло, Сань, это плохо. Разум нельзя отключать. - Да знаю я все, ничего с собой поделать не могу. Я как влюбленный пацан. - Ты извини, что спрашиваю. Доверяешь ей? – Сергей вроде сначала не хотел задавать этот вопрос, но на всякий случай решил уточнить. - Как самому себе, - ни капли не сомневаясь, твердо ответил Точилин. - Ну, тогда еще раз поздравляю. Пусть все получится. А, да, еще про Березина хотел уточнить – нормально у него все? Саша кашлянул и потер переносицу: - Нормально, почему спрашиваешь? - Да вы с ним что-то все обсуждаете. Дела совместные есть? - Так, мужские вопросы. Серег, ты извини, мне бежать надо. - Давай, до завтра. Макеев посмотрел вслед удаляющемуся Точилину и задумался. У него из головы не выходил разговор, случайно услышанный в тренерской. Саша и Березин обсуждали карточные игры, сомнений в этом не было. Неужели, снова ввязался в историю? В это верилось с трудом, но и исключать такого варианта Сергей не мог. Михаил Борисович, спортивный агент Березина, и Красницкий пересеклись буквально на несколько минут, поскольку нужно было обсудить важный вопрос с переводом Ильи в другой клуб. - Семен Валерьевич, вы извините, пожалуйста, что так напряг вас, тратил ваше время. Я думаю, можно больше не беспокоиться насчет Березина. - Не понял, - Красницкий хлопнул собеседника по плечу. – Ты что это тут устраиваешь? Как это не беспокоиться. Я что, как шавка, зря бегал? - Ну, вопрос уже почти улажен. - Что значит улажен? Ты сам мне говорил, что долг у Березина огромный! Михаил Борисович приблизился к Красницкому, чтобы никто из случайных прохожих не услышал сказанного, и, похихикав, произнес: - Вы представляете, тренер помог! За этого лоботряса впрягся тренер. - Макеев лично денег одолжил? Да ты что! Откуда ж такая сумма. - В том-то и дело, не Макеев. Точилин! - Точилин? – Красницкий явно заинтересовался этой информацией и уточнил на всякий случай, - Точилин дал столько денег твоему сосунку? - Ну нет же, разве зарплата позволит? Точилин сам, лично, пошел отыгрывать долг. - Охохо, вот это новости, - растягивая слова проговорил Семен Валерьевич. – Вот сейчас ты меня порадовал. - Позвольте узнать, чем? - А не бери в голову. Это точная информация? - Точнее не бывает! - Так, подожди, а ты сам откуда узнал? – Красницкий до сих пор не мог поверить услышанному. - Березин раскололся, когда сказал, что в «Медведях» хочет остаться. Я поговорил с парой ребят, с которыми уже имел неприятный разговор, они все подтвердили. Так что, можно никуда никого не переводить. - Отлично, отлично, - бурчал себе под нос Семен Валерьевич, словно и не замечая снующего рядом Михаила. - Так что, можно вопрос закрыть? - Да, да… Закрыли можно считать. А сейчас мне пора. Будут проблемы, звоните. Красницкий в предвкушении уже потирал руки. Надо же, Точилин – игрок в покер. Играет на деньги. Значит, азартный человек. Так и договорные матчи начнет организовывать. Осталось лишь уточнить некоторые нюансы, да покопаться в прошлом второго тренера «Медведей». А потом, собрав удачную комбинацию, сорвать банк, опорочив перед всеми репутацию хоккейного клуба и в том числе, Казанцева. Рыба, как известно, гниет с головы. - Ты представляешь, в июне состоится международная конференция, съедутся лучшие журналисты. И у меня есть все шансы тоже туда попасть! Руководство пообещало, что мою кандидатуру тоже рассмотрят, - Смольская восторженно, как-то по детски, взмахивала руками, рассказывая Саше подробности своих рабочих будней. - Ну это круто… А что тебе даст конференция? - Как что? Там бесценный опыт можно перенять у лучших спортивных специалистов в области журналистики, приедут авторы бестселлеров, самые популярные блоггеры. Я в таком предвкушении, Сашка!!! Лена покружилась на месте, посреди кухни, и счастливо рассмеялась. Саша усмехнулся и понял, что он многое бы отдал за то, чтобы вот такой, как сейчас, Лена была как можно чаще. Теперь, живя с ней вместе, он действительно стал понимать, насколько для нее важна работа и ему было стыдно за свои мысли, когда он хотел предложить Смольской бросить все в Москве, устроившись в местную газету Подольска. Раньше он считал, что журналистика – это такая сфера, в которой не имеет значения, где ты работаешь. Сейчас же становилось очевидным: у них тоже, как и в хоккее, есть знаменитости, получающие отличные деньги за свой труд, есть середнячки, есть те, кто на протяжении всей карьеры вынужден проводить время в маленьких захолустных городках, получая копейки за краткие очерки о событиях в городе. Конечно, это совсем не тот уровень. Было ясно, что Лена – птица высокого полета. Ей нужны светские мероприятия, сенсационные новости, сотрудничество с лучшими изданиями. Именно к этому она и стремилась, ради этого не спала ночами, выматывала себя постоянными разъездами, перелетами. И Саша, правда, очень гордился тем, что его девушке практически удалось добиться желаемого. Количество подписчиков в соцсетях и на сайтах росло с каждым днем, Лену стали приглашать на телевидение, поскольку она являлась обладательницей очень привлекательной внешности и даже шли разговоры о том, чтобы она попробовала себя в качестве ведущей пятиминутных экспресс-новостей на спортивном канале. Только Саша никак не мог избавиться от сжирающей его ревности. Это, пожалуй, единственное, что отравляло вполне счастливую совместную жизнь. Лене постоянно писали поклонники, незнакомые мужчины делали ей комплименты, на фотографиях с мероприятий постоянно кто-то обнимал ЕГО Лену за талию, бесцеремонно прижимая к себе. Когда Смольская брала интервью у хоккеистов из КХЛ, улыбалась им, шутила, а с ней в открытую флиртовали, Точилин еле сдерживал себя, чтобы не сорваться и разбить кулаки о косяк двери. Он не знал, как с этим справляться. Понимал, что в отношениях главное доверие, к тому же, и ему самому не раз писали фанатки, с ним тоже пытались познакомиться девушки, женщины. Но те масштабы, которые принимала популярность Лены, не поддавались никакому логическому объяснению. - Я вчера брала интервью у Савельева из Металлурга, два часа не могла от него добиться внятных ответов… - Смольская покачала головой и откусила кусок от спелого яблока, лежавшего на кухонном столе. - У Юрки? - Ну да, а ты его знаешь? – Лена задала обычный вопрос, даже не подумав, что это может как-то испортить Саше настроение. - Угу. В «Витязе» вместе играли. Мне было 23, а ему 18. - Хороший игрок, статистика впечатляющая, по слухам им интересуются из НХЛ. - Тебе больше поговорить не о чем?! – вдруг взорвался Точилин. От неожиданности Лена даже вздрогнула. - Саш, что с тобой? - Да ничего, - он отшвырнул в сторону полотенце, открыл и закрыл холодильник, переставил с плиты кастрюлю, зачем-то заглянул в подвесной шкаф. Смольская подошла сзади и осторожно обняла Сашу, сцепив руки на его бедрах, прижавшись к нему всем телом. - Я что-то не так сказала? Если да, то извини. - Меня всегда с ним сравнивали, - произнес он после небольшой паузы. – Писали тогда, когда он пришел к нам в команду, что, несмотря на молодость, у него есть амбиции, подкрепленные несомненным талантом. Как и у десятого номера, Александра Точилина, более взрослого, а значит опытного игрока чеховского «Витязя». - Ты так хорошо это запомнил? - Я вообще все помню. Как нас обоих рассматривал московский клуб, отдав предпочтение более молодому игроку. А я остался в «Витязе», и как раз в этом сезоне получил ту самую травму. Лена еще крепче обняла его, не зная, что говорить в таких случаях. Она всегда находила какие-то слова, но сейчас подумала, что, наверное, лучше смолчать. - Есть хочешь? – сменил тему Саша. - Нет. Тебя хочу. Он развернулся и, больше не говоря ни слова, жадно начал ее целовать, все сильнее прижимая к себе. Она возбуждала его даже будучи одетой в домашние хлопковые штаны и обычную серую футболку, от которой Саша в момент избавился, впрочем, как и от своей. Лена провела руками по его спине, плечам, по жестким волоскам на мужской груди, услышав шумный вдох, опустилась ладонями к резинке шорт, проникла под тонкую ткань, стягивая их вниз. Он рывком усадил ее на столешницу и снова возобновил поцелуй, пытаясь насладиться каждой клеточкой чувственных губ, которые так страстно отзывались на его ласки.