Перелистывая душу

К С.М.А.

Бряцало. Скрежетало и бряцало Септаккордами на си-бекар в до-диезе. Пальцами. Всё твоими пальцами Жгло и сносило до характерной рези. Нежности. Не было в этом нежности. Нежность казалась иррационально грубой. И твои губы являлись мне безупречностью Постапокалиптической пересуды. Камень дрожал. Бетон ломился-крошился, Кто-то кричал, что сломал себе тройку рёбер. Мне не хотелось думать, что здесь случилось, Мир был убит, я — между бледных бёдер Твоих. Главное, что твоих. Сыпная пыль липла на спину волнами. Крик полусломанный в тридцать секунд затих, Где-то всё дохло, мы с тобой были голые. Щёки болели от несинхронных толчков, Соль твоей кожи мне на язык впечаталась. Я была счастлива, что этот мир таков И нам с тобой больше не нужно прятаться. Пальцы твои в кудри мои вплелись, Перекрутили все нейронные связи. Где-то там улицы ветром седым мелись, И собирали по тонне вселенской грязи. Этот подвал и потолок под два, Что твой кулак мог пробить перекрытия, Я не жалела — только если едва — О происходящих сейчас событиях. Спину царапали зубы бетонных стен, Руки твои синяками меня сжимали. Соль пробежала желобом синих вен — Мы не бежали и, не глядя, дрожали. Плечи и плечи, пальцы твои и плечи Смазанно помню улыбку божественных губ. Вечер и вечер. Это — с тобой наш вечер, Сиюминутен, трёхлетен, жарок и глуп. Пар изо рта. Холод кричал за дверью. Запах твой мне лазурные искры жёг. Пикселям ящика больше не стану верить, Есть одна истина: ты мой Дьявол и Бог. Наш Пандемониум падал своей арматурой, Брал и швырял в пыльную туготу. Перед глазами — чёрные партитуры Вихрями, стонами дранные и в поту. Пальцы скользили по белоснежной коже, Скрежет зубов, скрип по запястьям глох. Я задыхалась шёпотом на двусложном, Ты задыхался, как и всегда, на трёх. Скользко царапалось, шлёпало, ело, било И незапамятно плакало на груди. Если б ты только знал, как я тебя любила, Виделось, виделось вечное впереди! Августы, августы. Сладостно боль летела. Августы, августы. Горечь на языке. Души о души, билось о тело — тело, Финским, Провансом, Скрибом и де Ля Пэ. Рушилось, рушилось. Снилось, казалось, зналось И глубоко плакалось счастье нам. Сонных бессонностей, грехопаденья — мало, Я тебя больше никому не отдам. Где-то сминались ладони, сердца и лица Силой бетонных пасечников и груд. Нам же, виновным, в Страшном Суде случиться, Но я не верю в Страшный христианский Суд! 16.12.2018 02:01 pm