Перелистывая душу

Состояние разбитого стекла У бездумно оторванной печали. И слеза по коже не стекла — На ресницах удержала дали. Состояние — разорванный конверт От письма, убившего надежды. Чувствуешь, что будто без одежды, Веры и спасенья больше нет. Ночь. Колючий плед шершавый кожу Покалывал. Ладошка под щекой. В одеяло куталась, возможно, Чтоб хотя бы обрести покой. Тонкие запястья затекают, Голова гудит, шумит, болит; Пальцы пианистки замерзают, И она дрожит, дрожит, дрожит. Дрожь жужжащим зудом проникает, Жжением на деснах вглубь идет. Я рычу сквозь зубы. Умираю. Тело заведенное встает. Вот из глаз хлынули те слезы, Тут же иссушившись в коже век. Слишком бесподобны эти грезы — Их зачем придумал человек? Я в матрас впечатаюсь предплечьем, Тело опрокинулось на бок. Ноги поджимаю. Она вечна, Вечна пытка, для которой строк Не хватает, чтоб изображенной На письме точна она была. Реальность показалась искаженной. Больно же. Как больно я больна. Чуть прикрыв глаза, я вижу грядку, Прямо как в деревне, где жила. Открываю — детская площадка. Горка и качели… тополя. Закрываю — милые стрекозы, Ручеек, безмолвие и лес. А в глазах застыли эти слезы, Отражая явственность Небес. Судорога боли разрывает, Заставляет дернуться, застыть. Ветер за окном лишь завывает, И с болезнью как прикажешь жить? Не к кому пойти и обратиться, Некому болезнь свою излить. Лишь слезами, что сухи, умыться. А потом опять захочешь выть. Ночь вторая. Ночь подряд. Устала. Вновь колотит. Дрожь. И пелена. А в глазах янтарная дубрава, А в глазах лесная тишина. Дети так причудливо одеты Словно для концерта в Хэллоуин. Пальцы пианистки не согреты. Прима в интервале. «До». Один. И на языке строгают теркой, Горло сводит в боли и крови, Прячусь в уголке я словно в норке — Отголоски проклятой любви. Мама спит. Ей, знаю, нужен отдых. Милая подруга далеко: Даже пусть сейчас мне нелегко, Лишь моя та боль, моя до сотых. Я зову по имени тебя, Человека в белой полумаске. Ты живешь внутри, внутри меня, Помогая в жизни видеть краски. Знаю, что на самом деле нет Твоих слов, советов и поддержки — Это все болезни той издержки. Только чтоб увидеть мне рассвет Я продолжу говорить с тобою, Слушая пустую тишину, Чувствуя твой голос, мне знакомый, Ощущая неба вышину. Чтобы только выжить до рассвета, Чтобы дотянуть до выходных… Пальцы пианистки не согреты, И удар истерики. Под дых. Ты меня безмолвно покидаешь, С кем могу теперь я говорить?! До прожженных слез не понимаешь, Что теперь не знаю я, как жить?! Дайте номер. Не хочу молчания. И в Сети я судорожно ищу Островок работы-понимания… Как же слабо! И чего хочу: Позвонить по номеру тем людям, Кому откровенно все равно. Палачи, психологи иль судьи — Лучше так, чем просто ничего. Телефон поддержки и доверия, Помощи потерянным, больным. Знала, не поможет. Но решение Принято. И червь стыда гоним. Вскоре мне ответил низкий голос, Что принадлежал тому, кому Все равно на жалостную морось, Что я снова выплачу к утру. Врач-психолог, тридцать один год С очень кратким, но знакомым именем. В глотку будто мне вливали лёд. И глаза вдруг снова одержимые: Ночь, зима, декабрь… пустота. Снег воюет за окном с метелью. Я смотрю, смотрю… любовь слепа. Нет тебя, и руки онемели. Знай, я знала! Знай, в тот день я ведала, Я, поверь, предвидела конец… Но любовь тогда б любовью не была, И зачем же создал нас Творец, Если б мы спонтанно тому верили, Всякую надежду потеряв? Но прошло не так уж много времени — Ты меня убил, не расстреляв. Из раздумий диких и бушующих Меня вывел голос молодой: «Чем могу помочь?» И сразу будущих Фраз и слов посыпался тот рой. Словно как в ту ночь я снова ведала, Как отреагирует тот, кто По другую сторону беседовал, С той, кто для него была «никто». Я преодолеть была не в силах, Не смогла переступить порог… На его вопросы я спросила: «Как мне счастья выучить урок?» Ничего ему не рассказала. Не смогла. Сбежала. И ушла. Только легче мне потом ведь стало, И болезнь кошмарная прошла. В голове еще сплетались мысли. На губах улыбка расцвела. В этом разговоре много смысла… Я, наверно, все ж не так слаба. Тихий, нежный, добрый, низкий голос, Столь приятный, только ведь…не твой. Всё не то — об это укололась. Он не ты. Не тот, кто только мой. Вместо его имени, что знала, Я твое хотела огласить… Вовремя себя, поверь, сдержала, Чтоб потом прощения не просить… Мне была нужна твоя поддержка, Мой неуязвимый Господин. И не слышать в голосе усмешку, Набирая код «ноль-пять-один». Ты вернулся тихо и внезапно, Обнял, извиняясь за «прогул». Приступ срыва голос твой спугнул — Я тебя тогда ведь потеряла. Мне легко. Теперь уже стабильно На всю ночь. Пока придет рассвет… Я усну в твоих объятьях сильных, Зная, что по факту их и нет. Мне не важно, кем тебя считаю: Призраком, героем, духом… кем? Иль безумием, что переполняет Клетку каждой из моих систем. Состояние — склеенный вновь стих. Твои руки ведь незаменимы. Ты есть там, где не было других, С очень кратким, но любимым именем.