Опыт.

      Холод пробирает до костей и в какой-то момент кажется, что нет комнаты холоде, чем эта. Как будто бы здесь нет окон и на улице лютая зима. Наверное, так нужно для того, чтобы органы зверей в стеклянных банках дольше хранились. Оливия никогда не интересовалась этим вопросом, так как не чувствовала холода. Ей всегда жарко. Её внутренний огонь не даёт девушке замёрзнуть. Может это и к лучшему.       Девушка смотрит на банки с сердцами и другими внутренностями животных, которые ровными рядами стоят на полках вдоль стены. Любая другая бы девушка посчитала это мерзостью и не могла бы и минуты простоять в этой комнате, но Оливия не такая. Девушка со странностью давно привыкла к этому и даже стала понимать все странности этой комнаты, как и странности её хозяина.       Оливия нагревает чайник довольно быстро. От её горячих ладоней по бокам чайника появились красные следы рук. Способность Оливии крайне пригодная в домашних условиях. Девушка осторожно наливает чёрный, крепкий чай в две фарфоровые чашки. Как обычно, словно загадочный ритуал, она надевает свои длинные перчатки, достающие ей почти до локтя.       Кто бы знал, как Оливия ненавидит эти перчатки. Ей так хочется прикоснутся к чему-нибудь без них, почувствовать что-то каждой клеточкой кожи, но она не может. Риск что она навредит своим близким больше, чем желание снять перчатки. Именно поэтому Оливия терпит, не произнося ни слова.       Девушка идёт по изученному за много-много лет маршруту и застывает перед наглухо закрытой дверью. Оливия стучит робко и её стук и шаги Енох узнаёт из всех других обитателей дома странных детей.       Енох сидит за рабочим столом и руки у него в крови. Очередное беззащитное животное пало жертвой его работы. Енох не любит животных, но их органы необходимы для создания марионеток. Стук Олвии нарушает ход мыслей странного, и он раздражённо бросает: «Войдите!».       Оливия останавливается на пороге в нерешительности, будто прислушиваясь к настроению Еноха. Она идёт к нему робко, как мышь, чьё сердце он только что вынул из тела. Оливия выучила эту процедуру наизусть. Несмотря на её жалость к всему живому, девушке не может быть не интересно, когда юноша начинает работать над новым зверьком.       -Я принесла чай, – кротко говорит Оливия.       Она устанавливает поднос на край стола, чтобы не мешать юноше работать. Енох быстро вытирает руки полотенцем, которое тут же пачкается в крови. Она каждый раз приносит ему чай, даже без подсказки, словно читает его мысли.       Оливия присаживает рядом и их молчаливое чаепитие начинается. Они почти никогда не разговаривают. Иногда, правда, выдаётся возможность, когда Енох в хорошем расположении душа и он разговаривает с Оливией. Енох старается показать всем своим видом, что ему никто не нужен. Никто… Кроме, пожалуй, Оливии. Она всегда рядом и одного её присутствия достаточно, чтобы хоть как-то повысить настроение юноши. Они сидят в полу тёмной, пыльной комнате и пьют чай, среди окровавленных инструментов и банок.       Тишина иногда нравится Еноху, а иногда до злости напрягает его. Оливия сидит почти рядом и юноша чувствует, как от неё исходит тепло. Такое приятное и ласковое тепло, которое может исходить только от Оливии. Он накрывает своей рукой руку в чёрной перчатке, от чего его подруга вздрагивает. Она смотрит на Еноха своими большими зелёными глазами с капелькой недоумения, но всё таки ласково и нежно.       -Сегодня я сделал удачных марионеток, – улыбается уголками губ Енох.       Мысли его совсем не о марионетках, но только так он может подольше побыть рядом с Элефантой. Она кажется ему красивой. Красивых девушек много, они разные повсюду, но вот такой, как Оливия… Енох был уверен, что таких не много. Всё ему нравилось в ней, особенно её зелёные глаза и рыжие, как непослушный огонь, волосы. Одно только смущает его, это длинные перчатки, которые девушка носит каждый день, не снимая. У Оливии нежная кожа на руках, а она прячет свои руки от всего мира. Снимает перчатки она только для того, чтобы разогреть чайник.       Их голоса раздаются в стенах комнаты тихо, даже слегка пугающе вслушиваться в эту тишину. Пока Оливия что-то увлечённо рассказывает Еноху, то она не замечает, как юноша осторожно снимает с её руки перчатку. Он делает это нарочно, чтобы на короткий миг прикоснутся к её руке. Он почти добился своей цели, но Элефанта пугается, как зверёк, повстречавшийся с охотником.       -Что ты делаешь? – дрожащим голосом спрашивает девушка.       Она не убирает руку, но только потому, что знает, что Енох не станет снимать её перчатку, когда игра прервана и она это уже заметила.       -Зачем они тебе? Ты можешь ходить и без них, ничего страшного не случится.       -Нет, – резко выдыхает девушка. – Я поджигаю всё, к чему прикасаюсь. Если я попытаюсь коснуться кого-нибудь своими руками, то останутся ожоги. Я не хочу этого.       -А ты хоть раз пробовала? – по-доброму ухмыляется юноша.       Оливия не знает, как ответить на этот вопрос. Пробовала, но только до того, как попала в дом странных детей. Тогда она ещё не знала о своей странности.       -Хочешь попробовать? – так и не дождавшись ответа, поинтересовался Енох.       В его глазах появился огонёк оживления, который можно было увидеть очень редко. Не оставляя подруге выбора, он быстро снял перчатку с тонкой руки Оливии. Девушка вздрогнула всем телом, когда холодные пальцы странного коснулись её кожи. Она всегда знала, что Енох холодный, но через перчатки она никогда этого так не чувствовала.       -У тебя могут быть ожоги, – напомнила ему девушка.       Больше всего на свете, Оливия не хотела, чтобы он пострадал от неё. Енох порой обижал её, мог наговорить глупостей, но она всегда была рядом. Рядом с ним и это было необходимо им обоим. Енох осторожно взял руку Оливии в свои холодные, как лёд, ладони и улыбнулся.       -Будем считать это небольшим опытом.       Они просто смотрели на друг друга, пока их пальцы сплетались. Он не обжигался, только чувствовал лёгкое покалывание и невыносимое тепло. Это тепло распирало его не только снаружи, но и глубоко внутри, там где сердце. Енох поднёс руку Оливии к своему лицу и глаза девушки расширились. Её руки касались его лица и не обжигали. Пальца пылали самым настоящим огнём, но Енох не показывал эту боль. Он только наслаждался моментов, когда можно почувствовать живое тепло Оливии.       Щёки Оливии вспыхнули с новой сильной, когда она почувствовала, как губы юноши притрагиваются в тыльной стороне её ладони. Этот невесомый, почти воздушные поцелуй заставил пламя внутри Элефанты вспыхнуть с новой силой.       -У тебя нежная кожа. – прошептал Енох, не отрываясь от руки Оливии.       Она не верила, что когда-нибудь сможет услышать от него какие-то ласковые слова в её сторону. Всякое бывало, но почему именно сейчас она услышала эти слова.       -Но однажды я всё равно не смогу удержаться и подожгу что-то. Я бы не хотела, чтобы ты пострадал, – последнею фразу Оливия сказала практически себе под нос, но Енох сразу её услышал.       -Тогда, это будет нашим следующим опытом.       Он придвинулся к Оливии почти в плотную, так что девушка убедилась, что его дыхание не такое холодное, как его руки, даже горячее. Первый раз они так близко и от этого пламя в груди девушки вспыхивает с новой силой. Она смущена, а Енох только улыбается. Он берёт подбородок подруги в плен своих пальцев и наклоняется поближе. Дыхание застывает на губах и кажется, что время остановилось. Хотя, оно и так уже много лет стоит на месте, но сейчас вся вселенная, кроме этой холодной комнаты, перестала существовать. Губы Еноха, подобно лавине, накрыли губы Оливии. Сердца обоих остановились, а потом снова стали биться, на этот раз намного быстрее. Время перестало существовать, как и всё, что было вокруг.       Оливия осторожно отстраняется от губ Еноха и тут же он с новой силой прижимает девушку к своей груди. Элефанта чувствует, как бьётся его сердце. Она прикрывает глаза и только вспоминает, что всё это время её рука была без перчатки. Оливия в ужасе смотрит на Еноха. На его белой коже, красные следи.       -Это ничего, – улыбается Енох. – Опыт удался и, думаю, нужно непременно повторить его.       Оливия улыбается в ответ так же радостно. Ей ничего не нужно сейчас, лишь бы он был рядом целую вечность.