hanahaki byou

Первый тревожный звоночек оглашает своим звоном жизнь Майи за три недели до ее семнадцатилетия. Ночью, которая уже медленно перетекает в утро, она мирно сидит за альбомом, на котором выводит аккуратные линии, складывающиеся в очертания лица ее любимого друга. Она рисует самозабвенно, полностью отдаваясь процессу. Майя заканчивает последние штрихи, когда ее сотрясает первый приступ кашля. Прижимая ладонь ко рту, она еще несколько секунд заходится в удушающем кашле, выронив карандаш, прочертивший до этого кривую и толстую линию, которая обезобразила портрет. Когда это прекращается, она смотрит на ладонь, на которой лежит пара фиолетовых лепестков фиалки. Резко зажмурив глаза, она лишь умоляет Вселенную не поступать так с ней. Вновь уставившись на ладонь, на которой так и продолжают лежать такие уже ненавидимые ею лепестки, она понимает, что для нее наступил конец. В детстве она слышала рассказы о странной болезни, когда из-за безответной любви люди начинали кашлять лепестками цветов. И только ответные чувства того, в кого человек был влюблен, могли прекратить этот кошмар. А если нет, люди просто задыхались от нарастающих приступов. И Майя уже знает, что ей суждено задохнуться. Просто однажды где-нибудь посреди улицы или же в одну из подобных этой ночей ее накроет последний самый сильный приступ. Утром, за завтраком, она роняет в тарелку очередную порцию лепестков, хорошо, что мать снова взяла дополнительную смену иначе заметила бы, и тогда наступил бы конец абсолютно всему. А потому она сгребает их в небольшую кучку и отправляет в мусорную корзину, прикрывая бумагами. Пока она идет до школы новые приступы не случаются, а потому она немного успокаивается. До того, пока она не переступает порог нелюбимого учебного заведения. Вот он, тот, по чьей вине она страдает, тот, из-за которого ее дальнейшая жизнь находится под огромным вопросом. Он идет по коридору, держа за руку Райли, и ярко улыбается ей. А Майю, словно проклятую, сотрясает кашель. Она, не отрываясь, смотрит, как они поворачивают за угол, и сжимает в кулаке лепестки, кроша их на мелкие частицы. Весь день Майя не заговаривает ни с кем, отмалчивается на уроках, ведь стоит ей рот раскрыть, из нее сыплются ужасные фиолетовые лепестки. Но буквально за десять минут до конца последнего урока Лукаса словно распирает и он окликает ее, прося ручку. Желудок не выдерживает такого напора, и она срывается с места, пытаясь успеть до раковины. Она опирается о белую поверхность ладонями, тяжело дыша и хрипя. Поднимает глаза на зеркало и видит, как капли пота стекают по лицу, смотрит в собственные расширившиеся от страха глаза и ее вновь трясет в очередном приступе. Распущенные светлые волосы лезут в лицо, но она пытается отплевываться от цветов, что считаются красивыми, но становятся ужасными для нее одной.

~

С каждым днем она чувствует, как нечто растет внутри. Словно неведомая сила, что убивает медленно, с каждым днем, отравляя своим присутствием. Это хочется вырвать, раскрошить в ладони и никогда больше не вспоминать. А еще хочется забыть чертового Лукаса, возненавидеть, ведь это он сделал с ней. Но у нее не выходит, ни вырвать, ни забыть. И она продолжает издалека наблюдать за ним, сгорая и распадаясь на части каждый раз. Свой семнадцатый день рождения она встречает, запершись в комнате, смахивая с альбомного листа опостылевшие лепестки и выводя аккуратные линии, вырисовывая знакомый, до рези в глазах, портрет. Пол вокруг нее окрашен в сиреневый, но она уже не замечает. Она лишь шепчет в пустоту мольбы о пощаде, сама не зная, кому они адресованы. Ей лишь хочется, чтобы это перестало быть так болезненно. И когда Майя делает очередной судорожный вдох, она лишь надеется успеть дописать портрет.