Стук сердца

Здесь, под аркой моста шум дождя казался грохотом. Даже писка прошмыгнувшей крысы не было слышно. Непогода разыгралась не на шутку, третий день кряду заливая город ледяным дождем. Промокший насквозь и замерзший, Тсунехито торопился домой. Если, конечно, каморку на чердаке приходской школы можно было назвать домом. Хотя, крыша и стены, через которые не хлещут вода и ветер – это уже целые хоромы, особенно для того, для кого ночь в прохудившемся сарае невнимательных хозяев была огромным подарком судьбы. Пусть глава прихода был неласковым и даже немного жестоким, но он не прогнал с порога обезображенного ожогами недалекого человеческого парня. За что Тсунехито был ему безмерно благодарен. Ведь его судьба могла сложиться гораздо хуже. С самого детства все вокруг только и твердили, что Тсунехито – глуп, словно пробка, и ничему никогда не научится. И даже отец, качая головой, признавал, что сын родился лишенным главной и единственной способности человека – обучаться. Ни одна наука не давалась мальчику. И когда пожар уничтожил его дом и семью, едва не погубив насмерть его самого, староста выгнал обожжённого мальчишку из деревни. Лечить ожоги осиротевшему парнишке никто не пожелал, да и кормить бестолкового оборванца никому не хотелось. И его загнали в лес, на корм волкам. Но он выжил, благодаря чуду, и добрался до города, украв в одной из пригородных деревень одежду. Его лицо не было затронуто ожогами, и если прикрыть остальное тело одеждой, то он выглядел вполне достойно. Настолько достойно, что любой притон подрался бы за такую «красоту». Еще бы, человек с обезображенным телом и с миловидным лицом – на такое извращение любителей найдется немало. Так что носить браслет принадлежности приходскому главе Тсунехито казалось вполне пристойной судьбой. Приступ надрывного кашля буквально согнул парня пополам. Он оперся о каменную стену, давясь терзающими горло и легкие спазмами. Дождь лил и лил, и бегавший по бесконечным поручениям учителя Тсунехито уже вторые сутки мучился от простуды, которая усиливалась с каждым часом. Одежда просохнуть не успевала, и доставшиеся ему за прошедшее время три кружки кипятка мало чем помогли. С трудом разогнувшись, Тсунехито обхватил себя руками за плечи. Его трясло от жара, и все тело болело, но впереди его ждало еще одно поручение, ведь до полуночи было еще далеко. Учитель не отпустит его спать так рано, не смотря даже на болезнь. Самая большая милость – кружка кипятка, но и на это не стоило особо рассчитывать. Тсунехито шагнул было дальше в дождь, но тут же отпрянул и вернулся обратно под мост. Грохот дождя больно бил по ушам, но гораздо больнее было чувство сырого холода и ощущение тяжелых, бьющих по спине капель. Нет, нужно идти. Стоя здесь, себе не поможешь. Чем быстрее он вернется, тем быстрее получит новое поручение и отделается от сегодняшней работы. И тогда терпеть болезнь будет немного легче, ведь под крышу школы не протекает вода. И Тсунехито все-таки шагнул под безжалостный ливень, намереваясь скорее вернуться в приход. - Ну-ка, стой! Чья-то тяжёлая рука схватила парня за плечо и резко развернула, впечатав его спиной в каменную кладку моста. От боли помутнело в глазах, и Тсунехито не сразу рассмотрел здорового, ухмыляющегося тролля, приперевшего его к стене. Спрашивать, что ему нужно, было бесполезно, да Тсунехито и не смог бы – голос уже пару часов, как пропал. Наверное, всему виной был удар о стену… На парня накатила сильная слабость, и он даже не дернулся, когда тролль со своими дружками проворно обшаривали его карманы. Он лишь только слабо вскрикнул, когда один из них ударил его наотмашь по лицу, и упал на землю. Одного удара ногой в ребра было достаточно, чтобы Тсунехито зашелся в новом приступе кашля, пачкая серую рубаху кровью. - Кончай его, Баразак, и пошли. Нечего с ним церемониться. Даже ноги марать противно об эту человеческую дрянь. – Прорычал один из них, в третий раз пиная безвольного Тсунехито в живот. Реальность стала тонуть в гадком хохоте троллей, и последнее, что увидел мутнеющим взглядом Тсунехито – это блеснувшее лезвие ножа в руке одного из нападавших. - Смотри на эту гравюру внимательно, Тсунехито, и запоминай. Чудовище, что ты видишь на ней, сравнимо с самыми страшными монстрами, существовавшими за всю историю Арзалы. Имя его запретно. Не смей даже мысленно произнести его – иначе призовешь свою смерть. Увлеченный чтением подписи, Тсунехито не расслышал последних слов. - А-са… Тяжелый удар по голове сшиб мальчишку с табуретки. Подкрепив тумак сильным пинком, учитель поднял скулящего от боли Тсунехито за шкирку и, глядя ему в глаза, произнес: - Даже в мыслях. Произносить его имя. НЕ СМЕЙ!!! Ясно?! Задыхающийся в вороте натянутой рубашки, мальчик поспешно закивал, лишь бы только учитель не придушил его. Тогда учитель выпустил его, и Тсунехито рухнул на пол, отбив еще и коленку. - Иначе смерть твоя будет подобна тысячам адских пыток, и на вечность ты провалишься в ад, гореть за самоубийственный грех. И учитель преклонил колени перед алтарем, горячо читая молитву, предварительно верным пинком принудив мальчишку к тому же. …и на вечность ты провалишься в ад, гореть за самоубийственный грех… Неужели это правда? Сотни раз Тсунехито повторял про себя это имя, но ему не приснилось даже кошмара. Сколько раз уличные мальчишки баловались, произнося это имя вслух, и ничего, разве что взрослые гоняли излишне языкастую шпану хворостинами. Неужели монстру больше нечего делать, кроме как пожирать каждого, кто произнесет его имя? Черт с ним, с адом. Пусть монстр приходит, я хочу, чтобы он пришел! Даже с монстром можно договориться, главное, точно знать свою цель, а я свою цель знаю. И будь, что будет. Тролль размахнулся, намереваясь вогнать нож Тсунехито в живот. И парень не стал ждать развязки. Смерть в лапах монстра все же не так нелепа, как смерть с ножом в брюхе. - АСАГИ! В этот крик Тсунехито вложил все оставшиеся силы, молясь о том, чтобы его услышали хотя бы нападавшие на него тролли. Многие страшились этого имени, как чумы, и единственной надеждой на спасение был страх, который отпугнет от него этих тварей. Расчет немедленно оправдался. С истошным воплем, названный Баразаком тролль отшатнулся от парня. - Сумасшедший! Черт возьми, сумасшедший! И тролли бросились бежать, сыпя проклятиями. Их топот быстро утонул в шуме дождя. Тсунехито вздохнул, силясь приподняться. Ну, хоть на что-то сгодилась эта церковная наука… - Чтоб ты сдох, помойная мразь! – Донеслось издалека. Тсунехито обернулся – как раз, чтобы увидеть, как из дождливой темноты ласточкой выпорхнул нож. Может тролли и мерзкие сквернословы, но в меткости им не откажешь. Тсунехито, вскрикнув, рухнул обратно на мокрую брусчатку, кашляя кровью. Как больно! Нож вошел сзади, в бок, причиняя такую боль, что даже повернуться было невозможно, чтобы вытащить его. Не спасло его запретное имя. Учитель все-таки не соврал. Может смерть и не так страшна, как он описывал, но ее не удалось избежать. В глазах все окончательно расплылось. Последним, что Тсунехито успел почувствовать, были горячие слезы, скользнувшие по щекам. Парень коснулся лица рукой, вспомнив, что уже очень давно не плакал. Все равно это бессмысленно. Он смахнул эти непрошеные слезы со щеки и утонул в блаженной тьме, с приходом которой пропала боль. *** - Интересно, что это за отважный смертный отважился произнести мое имя, так страстно желая, чтобы я пришел? – Асаги задумчиво окунул перо в чернильницу, посмотрел на упавшую обратно каплю и сунул перо следом. - А не все ли равно? В последние годы ты никому не требовался, кроме желающих устроить надоевшему родственничку проклятие повеселей. - Не похоже на то. Зов другой, отчаянный какой-то… - Неужто пойдешь? – Усмехнулся Руиза, отрываясь от бумаг. - А вот и пойду! – Асаги, дурачась, вытаращил глаза и встал с кресла. - Не сходи с ума. – Руиза неверяще посмотрел на сюзерена. – Ну с чего тебе вдруг откликаться на зов какого-то фанатика? - Не занудствуй, друг мой. Что-то подсказывает мне, что это не фанатик. - Ага. В прошлый раз тебе тоже «что-то подсказывало». Та дамочка небось до сих пор вздыхает. Асаги укоризненно посмотрел на смеющегося Руизу. Друг до сих пор не мог забыть Асаги того случая, когда он откликнулся на зов… престарелой куртизанки! Еле ноги унес потом. - Зов мужской, Руиза. В ответ главнокомандующий зашелся хохотом, чуть не свалившись с кресла. Асаги не удержался и тоже усмехнулся. - Я пошел. - Будь осторожен. – Мгновенно посерьезневшим голосом пожелал Руиза. Темная громада моста навевала мрачные мысли. Кого же ты довела до такого отчаяния, что он решился призвать меня? Я иду под мост, туда, откуда пришел зов. Странно, здесь никого… но постойте! Вон там, у арки, кто-то лежит. Кажется, я опоздал. Под аркой витал запах крови. Хрупкая фигурка лежащего ничком существа не подавала признаков жизни. Я подошел ближе. В боку лежащего мужчины торчал нож. Надо же. Такая банальная ночная драка, окончившаяся не в его пользу… Я ничем не мог помочь этому существу, поэтому уже собирался уйти. И я уже повернулся спиной, как вдруг услышал позади себя слабый, хриплый стон. Он что, жив?! Я стремительно обернулся, осторожно приподнял раненного за плечи и облокотил его о стену. Голова несчастного запрокинулась, и я увидел, что передо мной сидит не мужчина, а юноша. Его тело было невозможно горячим, и нетрудно было догадаться, что у него жар. Я выдернул нож из его тела и зажал рану пальцами. Мальчик, да ты умираешь… как же отчаянно ты хочешь жить, что осмелился назвать мое имя? Я опустился прямо на мокрую брусчатку, и положил раненного парня к себе колени, укутав плащом. Чтобы он пришел в себя, его необходимо было хоть немного согреть. Это помогло – он снова тихо застонал и открыл глаза. Наверное, в глазах у него мутилось, - его взгляд долго бессмысленно блуждал по моему лицу, прежде чем остановиться на глазах. - Глупый… зачем ты позвал меня? - Вы… вы… - Меня зовут Асаги. Ты звал меня, и я пришел. Зачем я тебе понадобился? - Я… я не знаю. Я хотел напугать их…. – парень осекся, давясь кашлем, и из уголка его губ сбежала струйка крови. Плохо дело. - Хотел напугать моим именем? Умно, ничего не скажешь. А для себя ты чего хотел? Мальчик смотрел на меня, вздрагивая от боли, и я вдруг понял, что он совершенно меня не боится. - Ты не хотел, чтоб они убили тебя. Но ты ведь не мог не знать, обо мне слава ходит подурнее, чем о ночных грабителях. Надеялся договориться с большим злом? Парень снова дернулся, поморщившись от боли. - Ваше… имя… оно не такое страшное, как… тот монстр, которого рисуют на гравюрах. – Он тяжело сглотнул, и по его щеке скользнула запоздалая слезинка. – И вы сами… тоже. Иначе, убили бы сразу. И он снова дернулся, заскулив от мучившей его боли. Я понял, что медлить больше нельзя. - Ты хочешь жить, не так ли? - И для этого нужно отдать душу? - Горько усмехнулся парень. Я возвел очи горе – право слово, ну кто вдолбил ему в голову эти бредни?! Да я в жизни ничьими душами не питался, и не умею этого делать! Я же не демон! Да, и они-то не все это могут. - Мне твоя душа ни к чему, тебе она нужнее. – Мягко сказал я, подавив раздражение. – Так ты хочешь жить? - Да. Но вот только вы мне не поможете. - Почему это? – Его слова несказанно меня изумили. - Вы пришли из тьмы, разве подаренная вами жизнь не будет обречена на адские муки? Ах вот оно что! Все ясно, мне попалось несчастное, воспитанное церковниками дитя. - Глупый, я не собираюсь дарить тебе новую жизнь, но я могу сохранить твою старую, и никакой темной магии мне для этого не понадобится, всего лишь мои природные способности, кои дарами тьмы не являются. И я ничуть тебя при этом не оскверню. Такую помощь ты согласен принять? Он смотрел на меня совершенно спокойно, лишь в глубине его глаз затеплилась робкая надежда. Он не боялся меня, хотя явно чувствовалось, что он мнит себя обреченным, раз решился меня призвать. Отчаянно, с безысходной решимостью парень кивнул, окончательно поддавшись нахлынувшим на него чувствам. Его тело снова содрогнулось от боли, и он отвернулся, давясь сухими рыданиями. Ничего, плачь, ты заслужил это право. Я встал, без труда подняв его на руках, и поплотнее укутал его плащом с головой. - Закрой глаза и ничего не бойся. Я принес его в свою рабочую башню, куда кроме меня мог войти лишь мой самый верный друг – Руиза. Тот, конечно же, сразу почувствовал мое появление, и немедленно пришел. Я осторожно опустил свою ношу на длинный пустой стол. Парень не шевелился – он снова лишился чувств. Ну да тем лучше, лишь бы только не умер. - Великие демоны, Асаги, зачем ты его сюда принес?! – Руиза подошел к столу, потрясенно глядя на мой «улов». – Ты же говорил, что не будешь ставить опытов над людьми! Меня словно пронзили насквозь иглой. Вот что мне показалось в парне непривычным, - он человек! В наших краях людей практически нет, они наперечет, да и те – попрятаны в богатых домах в качестве дорогих игрушек! Выходит, времени у меня еще меньше. Он может скончаться в любую минуту. Ведь люди – очень хрупкие создания, им так легко навредить… Я быстро освободил своего новоявленного подопечного от одежды, и невольно чертыхнулся. Почти все его тело было покрыто уродливыми, глубокими ожогами. Кое-где было видно, что огонь затронул мышцы, и, скорее всего, это отражается на его движениях. Да, неудивительно, что тебя воспитали церковники, кто же еще возьмет на воспитание искалеченного человека, в краю, где люди – лишь редкие, красивые игрушки в домах богатых представителей основных рас?.. Я внимательно осмотрел рану. Великие демоны! Нож оказался ржавым насквозь и его обломок так и остался в ране! Так вот почему ему было так больно! Плохо дело, совсем плохо. Если я вытащу обломок – парень тут же скончается от потери крови. Он и так совсем слабый, а тут еще это… - Асаги, что на тебя нашло?! - Руиза! Умоляю тебя, дорогой мой друг, замолчи! Я должен ему помочь, а потом выслушаю все, что захочешь сказать. Но сейчас не мешай, прошу тебя! - Ты сумасшедший, Асаги… - С этими словами Руиза помог мне поддержать тело парня, пока я осматривал его рану. Безнадежно. Как только я вытащу осколок, парень будет обречен, он сейчас тяжело болен, и не справится со своей раной. Есть лишь один, совершенно безумный, бредовый и непроверенный способ, но… он этого тоже не выдержит. Однако это единственный шанс ему помочь. - Руиза... <i>возьми<i> его сердце. - Что?!, - Я сказал, <i>возьми<i> его сердце и не отпускай, пока я не закончу. - Асаги, ты что задумал? - Я вылечу его своей кровью. - Асаги, ты точно сошел с ума! Ты взялся помочь парню, но в итоге ты претворишь в реальность те ужасы, что пишут о тебе на этих отвратительных гравюрах! Он умрет в муках! Ты хоть помнишь, сколько тебе лет?! Твоя кровь уже несколько веков, как стала ядом! Я <i>удержу<i> его сердце, но лишь для того, чтобы оно не лопнуло в бешеных судорогах, пока будет гореть в твоей крови! Я поднял на Руизу взгляд, и сам почувствовал, насколько он был тяжел. Но Руиза выдержал мой взгляд. - Я составил заклятие. Оно должно смягчить действие моей крови. Так ты поможешь мне? - Это сумасшествие Асаги. Я помогу тебе, но лишь потому, что этот парень итак обречен. Но попомни мои слова – милосерднее будет его просто убить, пока он спит. - <i>Держи<i>. – Только и сказал я. Я дождался, пока Руиза сосредоточится, и его энергия плотным коконом оплетет сердце парня. Теперь оно будет биться ровно и есть шанс, что он выдержит мое «лечение». Моя ладонь легла парню на лоб. Он был сухим и неимоверно горячим. Вслед за Руизой, я погрузился в его сознание, прикасаясь к его мозгу и усыпляя, не давая очнуться. Ни к чему ему видеть и знать, что я собираюсь делать, да и боли он так не почувствует. Боль сегодня нежеланный спутник. Ритуальный кинжал привычно вышел из пазов в тайнике на углу стола. Почти единым движением я извлек обломок ножа из раны и полоснул себя кинжалом по венам. Кровь тут же хлынула из пореза, но упасть на рану я позволил лишь нескольким каплям. Частицы моей крови проникли в тело парня, и повинуясь моему приказу, теперь они исцеляли каждую раненную клетку в его теле, уничтожая любую заразу, что встречалась на их пути. Постепенно лицо паренька приобретало нормальный цвет, уходила неестественная бледность. Потускневшие, похожие на паклю короткие пряди волос потемнели и смягчились. Кожа перестала просвечивать, словно натянутый пергамент. Его лоб остыл, жар ушел вместе с болезнью, которую сожгла моя кровь. Его дыхание выровнялось, пропало больное, надсадное сипение. И, наконец, моя кровь вернулась ко мне, с радостью покидая чужое тело, и рана на боку затянулась, не оставив даже следа на память. Теперь на ритуальном столе лежал абсолютно здоровый, молодой человеческий парень. От ожогов на его теле не осталось и следа, и теперь я видел, что этот человек весьма красив. Многие богачи не отказались бы от такой игрушки. Впрочем, у него уже есть хозяин. И остается только надеяться, что теперь он не продаст его кому похуже. Я быстро расстелил кровать в углу комнаты – мне нередко приходилось ночевать здесь, заработавшись настолько, что сил только и хватало на несколько шагов до койки. Отыскав в сундуке более-менее подходящую одежду, я осторожно надел ее на парня и перенес его в постель. Теперь осталось только дождаться, пока он отоспится. Интересно, что же, все-таки, заставило меня прийти на твой зов и помочь?.. - И что ты будешь с ним делать? – Руиза тоже подошел к постели, разглядывая человеческого паренька. Конечно, он ведь, как и я, уже около двух столетий не видел людей. - Не знаю. Вот проснется, поговорю с ним, а там решим. - И о чем ты будешь с ним говорить? – Голос Руизы теперь звучал спокойно. Друг пытался понять меня и, отчасти, старался помочь мне самому разобраться в своих мыслях. Ведь я и правда не понимал, что заставило меня принести этого паренька в свой замок и спасти ему жизнь. - Ты знаешь, друг мой… он ведь совершенно осознанно вызвал меня. Моим именем он хотел отпугнуть напавших на него троллей, и при этом он отдавал себе отчет, что хочет, чтобы я пришел. Представляешь, он заявил, будто бы мое имя вовсе не такое страшное, как монстр с гравюры, которого этим именем зовут! И решил, что я и в самом деле не так страшен, как меня малюют, и что со мной можно договориться! - Асаги, да ты, никак, стареешь! – Хохотнул Руиза, садясь в кресло. - Ведь он оказался прав! - Может быть, и прав… - согласился я. – Знаешь, он ведь не боялся меня. Он боялся умереть, боялся боли, но я не был для него страшен. Он доверял мне! – Я развернулся к другу, поражённый своей догадкой. – Он верил в меня, верил, что я могу помочь! Его волновало лишь то, что моя помощь не окажется даром тьмы, и его не отправят за это в ад! И когда я убедил его, что никакой тьмы для его спасения не понадобиться, он без раздумий принял мою помощь! Лицо Руизы, в течение моей пылкой речи вытягивалось все сильнее и сильнее. Он даже не сразу смог подобрать слова, чтобы ответить мне. - Ты что... ты… ты хочешь сказать, что еще и… уговаривал его принять твою помощь?! - Как давно я не видел Руизу таким пораженным и встревоженным одновременно! - Ну…. Не совсем уговаривал. Он сказал, что я не могу помочь, что он попадет в ад, приняв такую помощь, а я и объяснил, что это не так, и он согласился… - Ты уговаривал его. – Подытожил Руиза, садясь обратно в кресло, откуда вскочил, потрясенный свалившимися новостями. - Ну, хорошо, пусть будет «уговаривал»! – Я поднял обе ладони, признавая поражение. - Так тебя подкупило то, что он не боялся тебя? Я ненадолго задумался. - Выходит, что так. - Сдаешь позиции, Асаги. – Усмехнулся мой друг. В этот момент парень заворочался, путаясь в одеяле, и застонал. Я хотел коснуться его плеча, чтобы успокоить, но он вдруг заметался по постели, крича что-то несвязное и размахивая руками. - Не надо, не надо, оставьте меня! Не надо! Не оставляйте меня, не надо, не подходите! Я схватил его за плечи и встряхнул. Он вскрикнул еще раз и открыл глаза. - Все в порядке. Пока ты рядом со мной, никто тебя не обидит. С этими словами я взял его ладонь и приложил к своей груди, туда, где билось мое сердце. Я хотел, чтобы парень почувствовал его. Он тихо вздохнул, и его губы тронуло что-то похожее на улыбку. Затем он закрыл глаза и спокойно заснул. Я вздохнул и пригладил его взъерошенные волосы. Свалился же ты мне на голову. Руиза прав, что же я буду теперь с тобой делать? Ведь клан Розы не приемлет людей. Ни как источник крови, ни как «игрушки», ни как учеников. Это негласный закон нашего клана – не учить людей магии вампиров. Слишком много случалось печальных историй, когда вампиры брались учить людей. Или человек погибал сам, или предавал своего учителя. Этому человеку не место в замке Розы. Но ведь и в город его не вернешь – а ну как кто догадается, кто ему жизнь спас, сожгут ведь! - Асаги, ты не сможешь все время держать его в этой башне. Подумай об этом. Я обернулся к Руизе и столкнулся с его внимательным взглядом. Он все понял раньше меня. Ведь я не отпущу отсюда этого человека. Своей помощью я отрезал ему дорогу назад. Я задумался. В голове плавали мысли, но они никак не могли оформиться в единое целое. - Ты прав, мой милый друг, невозможно прав. Мне, и правда, есть над чем подумать, пока этот мальчик спит. - Как его зовут? - А? – Я непонимающе уставился на Руизу и в тот же миг понял, что так и не спросил имени этого человека! Руиза поднял глаза к потолку, словно ища там ответа, что за бестолковость напала на его сюзерена, и опустил лоб на подставленную ладонь. Мне оставалось лишь молча соглашаться с ним. За последние пару часов я наломал дров больше, чем за последние пару веков. И как теперь это расхлебывать – непонятно. - Ложись спать, Асаги. Утро вечера мудренее, как говориться. - Пожалуй, Руиза, ты прав. Доброй ночи. - И тебе доброй. Руиза ушел к себе, а я лег на вторую кровать и еще долго лежал без сна, глядя в потолок и, иногда, - на постель, где спал такой странно бесстрашный человеческий парень.