Я ПРИДУ ПЛЮНУТЬ НА ВАШУ МОГИЛУ?

Регина именно в этот день никого не хотела видеть и ни с кем разговаривать. Тем более общаться именно с этой женщиной. — Уходи, Снежка, — Регина смахнула несколько сухих листьев с могильной плиты. — А то я вспомню, что я Злая Королева как никак. — Бывшая. — Я могу освежить в памяти старые навыки… — Регина невесело усмехнулась. — И вспомнить, что я твой непосредственный начальник. Кто в лавке, в смысле в мэрии, на хозяйстве то остался? — Руби. Если будет что-то срочное или экстренное она мне перезвонит. И не будь такой эгоисткой, Регина, я его тоже любила. Мы все любили Робина… Регина молча смахнула оставшуюся листву и положила розу. Рядом лёг цветок Белоснежки. — Ты так и собираешься ходить за мной весь день? — голос Регины звучал скорее устало. Даже не раздражённо или сердито. — Я хочу сейчас навестить ЕЁ могилу. Белоснежка даже как-то съёжилась под тяжёлым взглядом Миллс и промямлила, не поднимая глаз: — Я хотела извиниться… Рот Регина скривила ироничная усмешка: — За то, что убила мою мать? Белоснежка подняла глаза и в упор уставилась на Регину: — Да. И мне до сих пор стыдно. И мне жить с этим чувством до конца дней. Ничего не уже исправить, — Белоснежка сглотнула. — Но она не оставила нам выхода. Румпельштильцхен умирал и Кора собиралась стать следующей Тёмной. Я не могла этого допустить! Регина ни за что не стала бы рассказывать ЭТО Снежке — даже под пыткой. Но долгое время Тёмная Кора являлась Регине в самых страшных кошмарах. Регина просыпалась в холодном поту, а однажды даже разбудила, воплем ужаса, гостившего у неё дома, Генри. Сын полночи утешал её — они словно поменялись местами… Раньше это ей приходилось его утешать, когда Генри, тогда он был ещё совсем крохой, снились кошмары… Белоснежка заговорило торопливо, горячо словно боялась, что Регина её попытается перебить: — Она твоя мать, но она была страшным человеком. Она убила твоего любимого, прогнала твою сестру, свою старшую дочь — Зелину… Сколько человек она погубила! Именно она превратила тебя в Злую Королеву… Регина ничего не ответила. Могила Робина осталась позади. Белоснежка внезапно остановилась. — Как ты живёшь с этим? — С этим с чем? Белоснежка как-то неопределённо развела руками: — Ты пыталась убить меня. И убила очень многих — и совесть тебя не мучает. Регина как-то грустно ухмыльнулась: — Совесть… Её так легко обойти — если убедить себя, что всё делаешь правильно. Простить себя. Хочешь сказать, что ты вся из себя светлая и чистенькая? Как диснеевская Белоснежка. Белоснежка только криво улыбнулась: — Нет. Кора… Но вспомни, что мы, я и Принц, сделали с невинным ребёнком Малифесент? И если бы не мой муж мы бы с тобой сейчас не разговаривали — он не дал мне тебя пристрелить из засады, когда ты ехала со свитой в свой замок. Застрелить из лука. Регина с любопытством уставилась на Белоснежку: — И откуда ты узнала по какой дороге я буду проезжать? — Наш старый, очень старый приятель помог… Регина понимающе кивнула: — Румпель… И что он с тебя взял? — Прядь волос. — Ты рисковала. — Знаю, но я не могла упустить такой шанс! Как видишь не такая я уж белая и чистая… Регина сама, в свою очередь, приостановилась. — Кстати, насчёт той истории с Малифесент. Может быть вы избавили нас всех от гораздо больших проблем… — То есть? Регина серьёзно посмотрела в глаза Белоснежки: — Тьма неохотно расстаётся со своим носителем. И твоя дочь продолжает носить её в себе. Может быть она уже не Тёмная, но и сильно светлой её не назовёшь… — Она Спасительница! Регина смотрела на Снежку с заметным сочувствием: — А кто сказал, что Спасительница должна быть абсолютно светлой, без примеси Тьмы? Ей помогает сейчас наш доктор Хоппер, но и ты должна больше уделять ей времени. Двух Тёмных наш Сторибрук просто не вынесет. А теперь прости — я должна тебя покинуть. Регина ушла. Оставив Белоснежку наедине с её тревожными мыслями. … — Миссис Ф.! — Румпельштильцхен был просто сама любезность. — Я рад, что вы так быстро тут появились! — Что тебе, Румпель? Ты оторвал меня от срочных дел, — средних лет негритянка смотрела на хозяина лавки с лёгким оттенком брезгливости. Тёмные очки её спутника скрывали выражение глаз, но его рот на мгновение скривился словно от отвращения— можно было подумать, что этот высокий и невозмутимый азиат учуял какой-то очень неприятный запах. Хотя в лавке мистера Голда пахло только пылью, старым деревом, лаком — и ничем другим. Румпельштильцхен бережно поставил на прилавок шкатулку: — Вот. Я думаю, что в вашем Хранилище он будет в большей безопасности. Мисс Ф. Заметила почти сердито: — У нас Хранилище, а не камера хранения, Румпель. Румпельштильцхен ехидно прищурился: — Сделка есть сделка, уважаемая, а я не раз и не два помогал вам! Так что — любезность за любезность. Миссис Ф. поморщилась и молча кивнула своему молчаливому помощнику. Тот аккуратно обернул шкатулку в кусок ткани и взял свёрток под мышку. Мистер Голд поклонился с изрядной долей ехидства: — Премного вам благодарен. С вами приятно работать. Мисс Ф. ничего на это не ответила. Голд на секунду отвернулся, а когда развернулся опять к своим гостям их в лавке уже не было. Колокольчик над дверью даже не звякнул. — Ненавижу, когда она так делает… — проворчал себе под нос мистер Голд.