Арифметика

Звонкий девичий смех так гармонирует с юношеским хрипловатым голосом. Серебристый и зеленый вместе смотрятся благородно. Инь и янь – идеальная гармония, в которой нет места рыжему и лохматому парню. К сумме Аллена Уолкера и Линали Ли прибавить Лави. Если обозначить Аллена буквой “a”, Линали – “b”, а меня – “c”, то получится простейший пример – c-(a+b). Всё верно. Больше ничего сделать нельзя. “c” за скобками. Дальше, чем кажется и к счастливым “a” и “b” не подобраться. А они вычитаются из него, из его собственной души. Разрывают ее своей суммой. Дополняют друг друга. Какая ирония. Он грустно усмехнулся. А что если убрать скобки? Минус меняет все знаки. Он настолько плох, что сделав это, потеряет сразу все, а своего так и не получит. А есть еще один неизвестный “x”, который все еще не в их примере и не известно куда встанет. Голос с хрипотцой, сразу за ним звон сотен колокольчиков. Да. Значение в скобках одно и для этого “a” и “b” должны быть неразрывны. Аллен подходит и пытается узнать, что случилось. Я раскололся? Нет-нет. Я хороший книжник и, следовательно, актер. Взгляд серых глаз обеспокоен. В самом деле? Конечно. Но для того чтобы я вернулся в свою радостную и вечно нарывающуюся шкуру нужно чтобы скобок не стало. - Я хороший математик, - ляпнул я. Недоумение отчетливыми искорками, чуть сильнее распахнутыми глазами сквозит в юноше. Еще бы он понял! Сразу видно – плохой математик. Не понимает, что “за скобками” и “в скобках” два разных мира. Они там, в уютном расположении друг друга, согреваемые и оберегаемые заботливыми скобками. Лицо непроизвольно кривится. А “c” обречено на одиночество не закрытое от холодных ветров жизни, никем не оберегаемое, из последних сил цепляющееся за слегка округлые палочки. Дед говорит оборвать эту связь, но я не могу. Она словно продолжение меня самого, уже достаточно покалеченная, истекающая кровью от врезавшихся в кожу скобок, но мое продолжение. Нам нужна еще одна переменная! Вот решение! Тот самый икс. Он должен сыграть хоть какую-то роль. Я исписал целый листок пробуя все новые и новые примеры, подставляя его везде, но так и не нашел нужного. Я весь вечер сидел и ломал голову над простейшим примером. Икс мог быть только новым большим числом, из которого вычитаемся мы все. Но кто? Канда. Прости. Ты должен стать жертвой. Мы будем в сумме, все вместе в скобках, а ты… На моем месте. Меня достаточно ранили. Я сидел и убеждал себя, что делаю правильно. Весь вечер, день, неделю. Сидел в библиотеке и думал. Разрывал себя на две части и склеивал вновь. Да у меня самого в голове сплошная арифметика! Дверь приоткрылась и голова Линали Ли оповестила, что я совсем засиделся. Я промолчал. Не хочу ничего. Хочу остаться тут. В своих буквах и цифрах. Но она подошла ближе и присела на подлокотник моего любимого кресла. Взяла листок с примерами и вдруг смяла его. Я удивленно вскинул голову, ища объяснения в ее глазах, но тень от челки не давала ничего разглядеть. Она взяла перо, оторвала листочек и что-то написала. Ее губа предательски дрогнула и она, согнув пополам, вложила его мне в руку. Я вздрогнул от прикосновения холодных пальцев. Легкий ветерок. Линали покинула меня. Через минуту я поймал себя на мысли, что все так же смотрю ей вслед и поспешно, трясущимися руками развернул клочок. Сердце пропустило удар. И я, почувствовав упадок сил, откинулся на спинку, одновременно хватая стакан воды, чтобы осушить его залпом. - Ты разбираешься в математике, Лина, - шепот непроизвольно сорвался с моих растянувшихся в улыбке губ, - а вот я оказывается не очень. Я поднялся, кинув листок на стол, и сорвался с места всеми клеточками своего замученного тела желая догнать ее. На листе аккуратно было выведено: a+b+c.