Тили-тили-бом

Темнеет, и становится по-настоящему страшно. Разбитые окна – пустые глазницы, темные распахнутые двери – беззубые рты, обломки красного кирпича на дороге – лужи крови. С потрескавшихся губ слетают клубы пара. Раскатистое эхо разносит ее шаги по коридору. Она заходит в одну из более-менее нормальных дверей. Койка, грязная плитка, давно замолчавшие приборы. В полутьме простынь, скинутая с кровати к противоположной стене, кажется чьим-то скрюченным, искореженным телом. Зря она решила скрыться в этой заброшенной больнице. Тихий скрип от прогнувшейся под ней кровати. Надо отдохнуть, надо поспать. Только голова касается подушки, как резко возвращается в исходное положение. Замерла. Нет, показалось. Ей и правда нужно расслабиться. Тили-тили-бом Закрой глаза скорее, Кто-то ходит за окном, И стучится в двери. Вымерший, безжизненный коридор разорвался эхом шагов. Неторопливых, будто угрожающих. Тяжелые ботинки четко и уверено печатали шаг. Она на миг забывает, как дышать, но заставляет себя перекатиться за кровать. Нарываться не стоит. - Тили-тили-бом... Где ты, моя радость? – зловеще напевает Он в коридоре. Девушка прислоняется к холодной плитке спиной и судорожно пытается определить, насколько далеко Он от нее находится. Скрип старых петель в начале коридора. Да. Достаточно близко чтобы заметить ее попытку убежать. Горькая усмешка кривит искусанные в кровь от страха губы. Бесполезно... Тили-тили-бом Кричит ночная птица. Он уже пробрался в дом К тем, кому не спится. Ночь за оконными рамами с давно облупившейся краской уже вступила в свои права. Вокруг заброшенной больницы такой же заброшенный жуткий парк. Никто не услышит. Никто не придет. Не спасет. Страх накатывает ледяными волнами, не давая ясно мыслить и предпринять хоть какие-то действия. Скрип следующих петель. Он не торопится. Знает, что жертва никуда не убежит. Следующая дверь. Кажется, до нее оставалось еще три. Всего три двери. От осознания этого становится трудно дышать. Мозг хаотично, на автомате обдумывает бесполезный побег. С губ срывается прерывистое дыхание вперемешку с молитвами. - Пожалуйста... Он идет… Он уже… Близко. Тяжелые шаги останавливаются за дверью. Мысли путаются. Она перестает дышать. Медленно открывается дверь. Она не уверенна, что за кроватью ее не видно. Его тихое дыхание в полнейшей тишине звучит слишком громко. Устрашающе. Кажется, она вот-вот потеряет сознание. Он стоит на пороге около минуты, нагнетая обстановку, а ей кажется, что горло сейчас разорвет крик. Сил вот так напряженно, на грани истерики, сидеть уже не осталось. Слишком напряженно. Он, наконец, разворачивается и уходит. Слышны его удаляющиеся шаги. Дальше, дальше. Она резко срывается с места и бросается в противоположную сторону, почти не осознавая что делает. Перед глазами словно туман. Страх сковывает движения, она запинается, бьется об стены, на грани сумасшествия ищет выход. Но вскоре сердце начинает биться слишком сильно и громко, дыхание из груди вырывается хрипло и какими-то странными урывками, а бок будто бы протыкает тысячами иголок. Она останавливается. Тили-тили-бом Ты слышишь кто-то рядом? Притаился за углом, И пронзает взглядом. Она бредет по темному коридору, изредка оглядываясь. Отслаивающаяся краска, с потолка хлопьями свисают куски побелки. За поворотом висит план больницы на пожелтевшем листке. Этот этаж был отделением онкологии. Жалость на миг овладевает девушкой. Но странное чувство леденящего холода отвлекает. Уставшие глаза выхватывают темный силуэт за углом. Кажется, сердце пропустило удар, а потом снова понеслось вскачь, норовя выпрыгнуть из груди. Она попятилась, лихорадочно ища пути отступления. На лбу выступает испарина. Липкая, противная. Как само это место. Он просто стоит. Наблюдает. Девушка разворачивается и бежит. Бежит к выходу, а в действительности же все дальше и дальше уходя вглубь переплетенных коридоров. Адова больница намеревалась навсегда похоронить тело этой девочки в своих недрах. Чистая сила отказывалась активироваться еще с того боя, когда акума со странными способностями всего лишь дотронулся до ее сапог. Ноги словно наливаются свинцом и не хотят бежать дальше. Она переходит на шаг, задыхаясь от страха и одышки. Позади снова шаги. Он играет с ней. Пока. Девушка спотыкается и падает, раздирая ладони в кровь об осколки стекла. Больно. Страшно. Тили-тили-бом Все скроет ночь немая. За тобой крадется он, И вот-вот поймает. Она плачет. Приказа умирать здесь в этом жутком месте не поступало, но тело на пределе. Голова давно, словно цепями, скованна даже не страхом, а сумасшедшим безумным ужасом. Всхлип разносится по коридору в оба конца. Пытаясь опереться на дрожащие, истерзанные руки, девчонка хочет встать. Тело предательски дрожит, но остатки сил заставляют его распрямиться. Прямо! Капает. На пол капает ее кровь, стекая с рук. Бежать уже не получается. И она бредет. Хромает. Опирается на стены, оставляя ярко-красные следы ладоней. Он идет… Он уже… Близко. Шаги позади и звук неприкрытого зевка. Нет. Игра проиграна. Без сил ее тело опускается, скользя по стене. Он подходит, сияя обманчиво приветливыми глазами. Это не его глаза. Это глаза Аллена! Сзади тусклый луч луны освещает его. Видны только серебристые волосы и черный плащ в пол. - Тили-тили-бом. Пора с тобой прощаться, - лезвие сверкнуло, попав на свет, и алая кровь красивым веером капель обрызгала грязную, замызганную стену, делая ее немного ярче. - Аллен-кун… Лжец, - только и успела прошептать она. Глухой звук падающего тела. На ее губах так и застыла улыбка. Горькая. Последняя. - Тили-тили-бом. Все скроет ночь немая. Аллен не вернется вновь, Без тебя, родная. Песня эхом отлетает от стен, когда-то принимавших отчаянье неизлечимо больных пациентов. Четырнадцатый Ной теперь не беспокоился о мальчишке. Его больше нет.