Мемуары

Думаю, уже давно, я же красавчик, но знаешь, моё сердце уже занято! Какой же ты, самовлюблённый! И кем, скажи, занято твоё сердце?! Даю подсказку, она рыженькая, слегка вздорная и местами противная! Да я тебя, сейчас…снежками закидаю! Нет, не закидаешь, мы уже беспощадно опаздываем – посмотрел я на часы, и заметил, что, скорее всего, нам кранчун, потому что стрелки часов показывали без двадцати минут одиннадцать. Тогда поехали скорее, но я тебя всё равно закидаю снежками, позже как-нибудь в перерыве. По-моему, никакого перерыва у нас уже точно не будет, сейчас нас запрягут, как ишаков до конца рабочего дня. Подъехав к съёмочной площадке, я припарковал машину, вылез сам, и подал руку своей возлюбленной. Никто не должен догадаться, шепнула мне она. Поздно – также таинственно шепнул я в ответ. Что поздно? Мне кажется, он обо всём догадался! – слегка улыбнувшись, я направился по направлению к съёмочному повельёну. Первый день съёмок прошёл хорошо «без сучка и задоринки», не считая того, что на нас из-за опоздания, всё-таки поворчал главный режиссер. Говорил, что мы подводим всю команду, и мне пришлось выслушать его лекцию, о том, что стоит быть внимательнее к самому себе, потому что - это подрыв работы и бла, бла, бла! Хотя я не считаю, что что-то подорвал, было бы гораздо хуже, если бы я окоченел на ветрах нашего северного соседа. Немного надувшись на меня, он оттаял, он не злой, и замечательный друг! Полетели дни напряжённой работы, сначала было даже не много тяжеловато вжиться, в наши прежние образы, стараться вести себя сдержанно и в кадре и за ним, ты говорила, что следует сосредоточиться и настроиться, а если я буду к тебе приставать, то - это точно будет подрыв рабочего процесса. Возможно, в этом есть резон, так что приходилось терпеть до отеля, и то приходя в номер, мы не могли сразу же превратиться в нас повседневных, что не говори, а видимо, наши персонажи уже часть нас самих. Иногда, в отель мы возвращались уже ночью, нам приветливо улыбались швейцары и девушки на ресепшн, а за спинами, вот «зуб даю» перемывали кости, а иначе от куда же всплыла волна новых слухов, но в этот раз было не обидно, было хотя за что страдать, хотя эти слухи ходили всегда, даже когда я пытался быть хорошим семьянином, и мы даже не перезванивались, во избежание «конфликтных ситуаций». Хреново у меня это получалось, осознаю. Но это были ещё цветочки… Помню, как-то, я отпросился на выходные к детям, я уже с ума сходил без них, тебя тоже отпустили домой на пару дней, «Только пару дней, и мы снова будем вместе, не скучай зяблик!» Мы отравились в аэропорт, и по дороге тебе стало плохо, ты покрылась испариной, ты постоянно просила остановить машину, тебя стошнило, ты говорила, что чем-то отравилась. В аэропорту тебе стало ещё хуже, и около стойки регистрации ты потеряла сознание. Чёрт! Как же я испугался. Побросав чемоданы, я бросился к твоему бездыханному телу, я кричал, как не нормальный, чтобы сюда привели врача. Не надо врача. Как это не надо?! Ты бледнее холщовой бумаги! Не надо говорю, дай попить. Сейчас, сейчас… Я помог тебе встать, и мы направились к одному из маленьких кафешек, усадив тебя за столик, я пошёл купить воды и что-нибудь перекусить, но ты отвергла всё, что я принёс: твою любимую пиццу с анчоусами, сказав, что это гадость, «Смотри, как она воняет»! И потом стала принюхиваться, а потом загородила нос платком, и выпалила, что сейчас тебя опять стошнит от всех этих мерзких запахов. «Тут же пахнет, как на помойке, неужели ты не ощущаешь – пот, вперемешку с тошнотворными духами, протухшая еда, запах, «не знаю кислой капусты что ли» и протухшей рыбы, вместе, с жаренными на солнце носками бомжа». От такого описания, мне самому стало противно, хотя я ничего такого не чувствовал, по мне, так здесь вкусно пахло выпечкой, а от присутствующих здесь дам, веяло свежим духами. Может быть ты в положении? – напрямую осведомился я. Что, нет?! – ты даже слегка улыбнулась, а меня, где-то глубоко в подсознании, больно укололо эго. Почему ты так уверенна? Нет! Наверное, отравилась чем-то! Проигнорировав мой вопрос, ты продолжила. На съёмках вечно всякую гадость перехватываешь, вот такой же противной пиццей, например! Ты отшвырнула от себя ни в чём не повинный кусок. Ты же раньше её очень любила?! Что? Гадость, какая! Это настоящий поклёп! Ну, ладно, ладно, извини. Блин, я был удивлён, пару дней назад, ты с упоением съела свою пиццу с анчоусами, а потом принялась за мою. Мне для тебя ничего не жалко, но, помнится, я тогда пошутил над тобой, сказав, что-то вроде, такая маленькая и худенькая и куда всё убирается, вот по истине «не в коня корм». А ты отмахнулась тогда, забив рот, как хомячок, ничуть не обидевшись, и причмокивая, объяснила, что у тебя быстрый обмен веществ и это генетика! А потом ещё попросила клубничный смуззи!