Однажды в Нью-Йорке

После Восемнадцатой поправки в барах Нью-Йорка на мгновение наступило затишье, а потом город накрыло волной контрабандного алкоголя. Ни постоянные рейды полиции, ни суровое наказание — ничего не останавливало отчаянно жаждущих спиртного. Множащиеся подпольные спикизи богатели на глазах, а дельцы потирали ладони: контрабанда алкоголя стала настоящим золотым дном. Даже оружие не раскупали с таким энтузиазмом. Потом завязалась настоящая война контрабандистов. Одни брали демпингом, другие устраняли конкурентов, а третьи — всё вместе взятое. Полицейские хватались за головы: ни людей, ни времени расследовать всё происходящее попросту не хватало. И тогда появился Гарри Лэнгдон — или просто Гнарлак, как звали его в преступном кругу. Невысокий, коренастый, с крючковатым носом и кустистыми бровями, он держал спикизи «Слепая свинья» и приторговывал лёгкими наркотиками. Он попался по чистой случайности: на взятке. Всё-таки не стоило пытаться подкупить Грейвза. Впрочем, хитрый и пронырливый как крыса Гнарлак знал правила игры и прекрасно понимал, какие карты на столе. Он предложил самый ценный, самый необходимый и самый редкий козырь — информацию. Отказаться от такого значило бы продолжить тонуть в топком болоте нераскрытых дел, и комиссар дала согласие. Гнарлака отпустили и позволили и дальше держать бар, но стоимость аренды теперь исчислялась словами. Кто, где, сколько и когда — Гнарлак знал всё, и теперь делился своими знаниями на благо общества. На столешницах детективов наконец начало появляться свободное место, когда тучи снова сомкнулись. Катакомб в Нью-Йорке хватало, и они не простаивали без толку. Подземные нити связывали весь город, скрывая от посторонних глаз привезённые со всего мира ящики с оружием, алкоголем, драгоценностями и остальным. Пять семей в своё время поделили Нью-Йорк на пять зон, но подземный мир города целиком и полностью принадлежал одному человеку. Бескомпромиссный, жестокий и невероятно умный, он бежал из Британии и обосновался в Нью-Йорке несколько лет назад, и его путь был испещрён кровавыми отметинами. Он поименно знал детективов, которые перешли ему дорогу. Катакомбы он превратил в настоящую крепость. Войти — непросто, выйти — почти невозможно. Узкие тёмные ходы кишели бандитами, которым было только в радость пострелять по служителям закона. Если посчитать, сколько полицейских пропало там во время расследований, набралось бы несколько участков. Постепенно входы отрубались: их заваливали, взрывая динамитом жёсткую землю, чтобы отвадить посторонних и избежать лишних смертей. К тому же, не будет входов — не будет и подземной контрабанды. Полицейские не знали, что это только на руку тому, кто был негласным хозяином катакомб. Четыре оставшихся входа — четыре ювелирных магазина сети Diebesgilde. Ещё два магазина — в центре. Ромб с кругом внутри — знак катакомб Нью-Йорка. Знак, который стал эмблемой знаменитой американской ювелирной сети, владельца которой никто и никогда не видел. Спуск в катакомбы на Ностранд-авеню — самый неудобный и самый дальний; им пользовались редко и только при острой необходимости, поэтому охраняется он не так тщательно, как остальные. Гнарлак прекрасно об этом знает, снаряжая первую команду головорезов. Вторая команда будет грабить соседний ювелирный через два дня, чтобы хозяин подземелья не понял, что цель — не камни и золото, а доступ к ромбу с кругом внутри. Гнарлак почёсывает заросшую щетиной щёку и сжимает в зубах сигару: он абсолютно спокоен, ему ничего не грозит. Следы никогда не приведут обратно к нему. Хозяин катакомб заявится к кому-то другому. Вечером к нему заглядывает за очередным клочком информации детектив, и Гнарлак с удовольствием сдаёт бар конкурента на соседней улице. В этом мире — только так. В этом мире — только по головам других.