Каренины: Всё сначала

      Алексей Александрович в кабинете слышал, как смеются жена и сын, и был в прекраснейшем настроении. Все письма он уже написал, а время, оставленное на обыкновенное чтение, не хотелось тратить на такую глупость. Ему казалось, стоит только спуститься к Анне и Серёже, и всё, смех их исчезнет. Подумав ещё минуту, Каренин решил навестить Анни.       Малышка бодрствовала. На вопрос о её состоянии, кормилица ответила, что всё в порядке и что сейчас у Анни час до очередного кормления и сна. Каренин протянул к девочке руку и отправил кормилицу отдохнуть. Анни обхватила его палец, крепко сжимая его в кулачок.       — Ну-ка, иди сюда, Анечка, — Алексей Александрович поднял девочку на руки и прижался губами к её лбу. — Красавица. Такие же кудри, как у мамы. Такие же глубокие глаза. Ты прекрасна, дитя моё.       Каренин сел на диван рядом с кроваткой, прижимая девочку к себе. Красивыми внимательными глазами она пыталась сконцентрироваться на этом большом человеке рядом с ней, но ничего не выходило, и Анни недовольно закряхтела.       — С характером, — Алексей Александрович улыбнулся и поправил волосы, выбившиеся из-под чепчика. — Прости свою маму. Она не со зла. Она любит тебя. И я люблю тебя больше всех на свете.       Каренину хотелось упасть на колени перед названной дочерью и плакать, и просить прощения за всё — за поведение её матери, за погибшего отца. Но испугать маленького, совсем ещё крошечного, ребёнка ему хотелось меньше. Грубо он вытер подступающие слёзы свои и вздохнул.       — Если я доживу, то расскажу тебе всё. И тогда ты сама решишь, ненавидеть меня или нет. Но я клянусь, до последнего вздоха своего оберегать тебя, моя радость. Ты — моя дочь, и будешь моей дочерью всегда, даже если сама будешь считать иначе. Ради тебя, ради мамы, ради твоего брата… Всё это — для вашего счастия. Excusez-moi, mon ange, excusez-moi !*       Алексей Александрович неохотно вернул её в кроватку, перекрестил и поцеловал крохотную ручку, молясь про себя о её здоровье и счастье. Позволив кормилице вернуться, он дал ей указания насчёт купания и прогулок в их с Анной отсутствие и удалился.

***

      Вечерело, смеркалось, когда Анна читала Серёже в его комнате. Бесшумно, не отвлекая их, Алексей Александрович прошёл к ним и встал позади жены. Когда Серёжа, наконец, заметил его, Каренин вышел вперёд.       — Анна Аркадьевна, Сергей Алексеевич, — он шутливо поклонился, — могу я пригласить вас на прогулку?       — Серёжа? — Анна посмотрела на сына, машущего головой. — Ты не хочешь идти?       — Нет, maman, пойдите без меня, — мальчик серьёзно посмотрел на отца, будто понимал, что им нужно побыть наедине, что от этого зависит их будущее, чего Анна даже не заметила. — Я устал сегодня. И сказка твоя… Так успокаивает. Даже спать захотелось.       — Мальчик мой, я зайду к тебе, когда вернусь. Может, ты ещё не будешь спать, — она поцеловала сына в лоб и обратилась к мужу: — Алексей Александрович, подождёте меня внизу?       Каренин кивнул, а когда Анна вышла, протянул сыну руку.       — Merci**, — он пожал руку сына, своего маленького «молодого человека».       — Sʼil vous plait**, — ответил мальчик с улыбкой. И только Каренин отпустил его руку, Серёжа подскочил с кровати и крепко обнял отца. — Je tʼaime, papa. Et maman… Je vous aime***.       — Et on t'aime****, — прошептал Каренин, сев перед сыном, обняв его ещё крепче, целуя щеки. — И мы любим тебя, Серёжа. Помни это. Даже если что-то приключится… Мы любим тебя.

***

      Вскоре Анна спустилась в одном из своих любимых платьев. Пусть оно и было чёрным, но лучше всего подходило для подобной прогулки. Не осознавая сама этого, Анна надела платье, которое дарил ей супруг много-много лет назад. Это был единственный наряд, который заказал он сам; далее он просто предоставил жене швею для воплощения всех её модных желаний и идей.       Алексей Александрович был рад и поражён. Он забыл все слова, которые должно говорить в подобных случаях, но Анна и без них поняла и приняла безмолвные комплименты. Каренин так же беззвучно предложил руку.       В небольшом парке около их дома было неожиданно пусто. Алексей Александрович шёл небыстро, но Анна, казалось, не поспевала за ним — она желала насмотреться на темнеющее небо, на деревья, на весь такой знакомый и будто чужой пейзаж. Неожиданно Алексей Александрович остановился и поцеловал её руку, заглядывая в лицо, пытаясь пробиться сквозь темноту вечера и черноту её глаз. Анна глубоко вдохнула — воздуха не хватало от его взгляда, сердце будто замерло на месте, а Каренин не отпускал её руки, целовал пальцы и запястье. Стальные глаза мужа темнели с каждым его прикосновением, и Анна положила руку туда, где должно быть сердце его — под рукой бешено пульсировало, выбиваясь сквозь рёбра, пальцы её, казалось, обожгло.       — Жизнь моя, Анна, — прошептал он, глядя на неё, гипнотизируя её. — Благодать, посланная мне Господом нашим. И я не знаю, за что. Но я благодарен, бесконечно благодарен Ему за то, что ты есть в моей жизни. За то, что ты стала смыслом бесполезной жизни моей. Всё, что ты только пожелаешь… Я сделаю всё, что в моих силах и за их пределами. Ты — жена моя, и перед Богом, и перед людьми, я отвечаю за тебя до последнего вздоха своего.       — Алексей Александрович… — прошептала она и попыталась отвести взгляд, но настойчивый муж, муж нежный, каким она не видела его никогда, отпустил руку и обхватил лицо ладонями. Она не смотрела на него, пыталась не смотреть, но губы её задрожали, а пальцы Каренина успокаивающе провели по ним. Будучи, похоже, не в себе, Анна слегка прикусила один из пальцев, удерживая его во рту, и закрыла глаза. Алексей Александрович вдохнул — как неприлично, дерзко, но сладко и приятно она сжимала палец губами и зубами, едва касалась его языком, выпускала изо рта и всё заново, по кругу. Каренин напрягся на мгновение и отнял руку от её лица. Анна открыла глаза — в сумерках они светились ярче всех звёзд в совокупности, стали больше и ближе, когда она, удерживая его пиджак, приподнялась.       В голове всё заискрило, когда мягкие теплые губы жены оказались на его, глаза сами собой закрылись, а руки сжали её талию, тонкую, будто не рожала она двоих детей. После рождения Анни, она стала стройнее, нервное истощение довело и её тело, а Каренину казалось, что и одной рукой он мог бы обхватить её. Не понимая, что делает, Алексей Александрович повторил её собственную проказу с его пальцами. Анна покорно повторила то же самое, открыв глаза, теперь уже гипнотизируя, искушая его. Пытаясь сосредоточиться и запомнить всё это, Каренин снова прижался к её губам, целуя их, слабо кусая, касаясь на мгновенье её языка своим, и услышал, как она застонала.       Алексей Александрович задрожал — её стон разлился по всему его телу. И если бы не кто-то их дома, зовущий их к ужину, он самым не богоугодным способом вторгся бы в её тело. Но из дома звали, и Каренин оторвался от жены. Она смотрела на него, смущённо улыбаясь. Губы, покусанные им, стали красными, ещё больше выделяясь на фоне почти белого лица. Мужчина предложил ей свою руку, одним лишь этим жестом приглашая вернуться в дом. Анна согласно последовала за ним. Лишь около дверей, она остановилась и прижалась спиной к колонне, не реагируя на него.       — Анна?       — Embrasse-moi. Encore embrasse-moi. Je vous en prie*****.       Алексей Александрович молча смотрел на неё и снова поцеловал, ненадолго задерживая губы.       — Холодно, — лишь сказал он, проведя Анну в дом.       — Холодно, - медля согласилась она, прежде чем Каренины разошлись - Анна к Серёже, а Алексей Александрович в свой кабинет.