...и бесконечное безумие.

      Идея падающих звезд, искры, струящиеся с неба — все это захватывает мысли, и я вижу не метеоры, сгорающие в слоях атмосферы, а всамделишные, сверкающие средоточия света, за которые могли бы побороться семеро, которые забрало бы небо, а после — земля и вода. Когда я смотрю на них, отражения холодных лучей искалывают мне скулы, спускаются по шее нежными, текучими лезвиями и оплетают шею, а если попытаться их сорвать, то они сожмут запястья рваной строчкой жестокой ласки.       Я знаю одно:       Когда получится увидеть это с тобой, когда скулы будут хранить трепет твоего дыхания, когда шея будет усыпана полыхающими лепестками твоего пламени, когда в одно запястье вплетется невыносимый жар, а в другое — нежность с твоих пальцев, можно будет смотреть на сияющий дождь такими же сияющими глазами, а то и ярче, и — совершенно точно — горячее, чем самая раскаленная звезда.       А еще:       Могу только догадываться, что случится, когда робкий розовый туман рассвета окружит нас. Возможно, звездная пыль на висках истает и обратится в призрачную дымку, в едва слышный шорох, останется в волосах блеском, который играет только под чистым ночным небом, отзываясь тем, кто когда-то был рядом в иссиня-черной бесконечности. Возможно, туман будет жаться к телам в поисках тепла — трогательный и замерзший холодным лесным утром, вьющийся у ног, пробирающийся под одежду, чтобы свернуться где-нибудь в рукаве, около ладони, по линиям которой несмело проходятся тонкие пальцы.       А еще:       Это все случится так скоро, что мы не заметим времени. Оно пронесется мимо каменистой горной речкой, оно промелькнет звездой в небе. Возможно, оно поймет, что на него просто не обращают внимания. Возможно, оно сделает единственно верный выбор — остановиться.