То, что нужно знать о Лите Лестрейндж

— Он мой! — эти слова вырвались из уст Ньюта столь неожиданно, что юноша сам ужаснулся сказанному только что: этим двум обыкновенным словам… Словам, которые погубили все. Сраженный заклинанием Дамблдора, МакБун неподвижно лежал посреди зала, перевернутый, словно неудачливая черепаха, пытающаяся вернуться в нормальное положение, только чудовище было мертво. Однозначно мертво. Когда Лита и Ньют вбежали в зал, в нем стояла паника — никто не понимал, кто бьет по бетонным колоннам и, к тому же, бьет чем-то острым сидящих неподалеку детей. Но учитель трансфигурации, как сказали юноше, среагировал довольно быстро. План Грин-де-Вальда не удался. «Слишком просто», — невольно подумал Ньют. Лицо Литы перекосилось, когда она взглянула в угол зала — на полу, прислонившись к стене, лежал Персеус Блэк, у которого носилась вся красная от слез Ирина. Дрожащими руками она старалась остановить кровь из его правой руки, перебитой и, казалось, не до конца целой… Саламандера передернуло. Оставался только один вопрос… — Среди нас предатель! — выкрикнул Грегор Диппет и оглядел зал, всматриваясь в каждое лицо, которое встречалось на пути его взору. Грегор был внуком директора. Он мотнул головой, тем самым убирая с лица белокурые волосы, и продолжил: — МакБун не мог проникнуть в Хогвартс сам, — смело заявил он. — Его впустили. — Грегор подошел к бездыханному телу чудовища. — Поверьте, среди нас крыса. Преподаватели объявили о допросе… Ньют мельком взглянул на Литу — она провожала взглядом носилки с лежащим в них Персеусом, настолько бледным, что казалось, будто бы он мертв. Девушка зарылась в объятьях Ирины, чья рука блуждала туда-сюда по темным волосам Лестрейндж, которая, словно в бреду, повторяла одни и те же слова: «Брат, мой милый брат…» «Брат», — коротко отметил про себя Саламандер. А потом он вспомнил про знак на ее запястье, черный, как душа того, кто так часто его использует… Рукав девушки был разорван — теперь эта метка представилась всем на обозренье. Если устроят допрос, то знак обязательно заметят. Оставалось не допустить допроса… Юношу повели наверх, к кабинету директора — впереди Грегор, позади Дамблдор и растерянный преподаватель УЗМС, словно не веривший в эту минуту ни своим глазам, ни ушам. Спектакль, который он так старательно помогал устроить, сорван мальчишкой, и не каким-то, а его любимым учеником… Ньют и сам казался потерянным. Перед глазами его до сих пор мелькали картинки: отчаявшаяся Лита, заплаканное лицо Ирины, не верящий в вину друга Сильванус. И Персеус… Его дрожащее и окровавленное тело, которое уносили из зала столь поспешно, словно боялись, что кто-то из учеников это увидит. «Интересно, что со мной будет?» — сейчас он уже сомневался в правильности своего поступка. Разговор с директором Диппетом был коротким — Саламандеру грозило исключение. От одного только слова Ньюту стало не по себе. Исключение… Это означало, что он никогда больше не увидит своих друзей, вечно будет ходить в недоучках и, самое главное, — у него отберут палочку. Закружилась голова. Все, абсолютно все, что было — напрасно. Он помог Лите. За то, что она связалась с Грин-де-Вальдом, пусть и не по своей воле, ей грозил бы Азкабан или что еще похуже. Версия с самим Ньютом выглядела «серьезным проступком», не более. Но теперь все кончено. «Зайди ко мне после того, как все закончится», — Саламандер вдрогнул, когда столь неожиданно голос Дамблдора прозвучал в его голове. Это были не его собственные мысли и не его воспоминания, словно учитель мысленно передал то, что не мог сказать вслух. Юноша посмотрел на него — никаких признаков внимания… Разбирательство закончилось без Ньюта. Его отправили в комнату, собирать вещи. Он сидел на кровати, схватившись за голову. Зачем?.. Тут-то он и заплакал. Ему было совсем не стыдно это делать — он не боялся своих чувств, к тому же, кроме него здесь никого не было. Слезы капали на лежащий на полу чемодан с тварями — единственными, кто мог сейчас понять Саламандера, его чувства и переживания. Пиккет прижался к своему человеческому другу через карман его белой рубахи… Все было напрасно… Все. Парень потянулся к тумбе, чтобы достать платок и вытереть навязчивые слезы, но вместо него наткнулся на смятую небольшого размера бумажку. «Прости, но я должна им обо всем рассказать, Ньют». И подпись: Л.Л. А этого Саламандер допустить не мог. Пускай все было напрасным для него, но совсем не напрасно для Литы. Уже поздно менять карты. Играть — значит, играть до конца… *** Юноша с грустной улыбкой уставился на вечерний Хогвартс. Свежий воздух не был прохладным, а наоборот, дарил тепло и нежно ласкал веснушчатое лицо Ньюта. Пахло рекой. С деревьев, растущих близ Гремучей Ивы, сыпались листья. Интересно, но Саламандер никогда не видел как листья спадают с нее, растущей здесь так давно, но не растерявшей своей волшебной силы… Возможно, только благодаря ей, силе, зеленые весенние листки и держались на Иве… Рыжее солнце скрывалось за Башней Астрономии, небо приобрело сине-оранжево-розовый окрас, а высоко, прямо над головой юноши, виднелись первые звезды. «Нигде закат не будет таким красивым», — подумалось Ньюту. Ученики все еще были на улице, сидя за книгами или играя в плюй-камни. Саламандер оглядел площадь перед школой: Персеус с перевязанной рукой сидел со слизеринцами, что-то увлеченно обсуждая, рядом Касандра Малфой с легким румянцем на щеках, смеящаяся громче всех и изредка поглядывающая на Блэка. На другой лавочке, что была рядом с воротами, сидели пуффендуйцы, с которыми Ньют провел все эти годы: Керрол Боунс, пухленький рыжий мальчишка, Анни МакМиллан, долговязая девчонка с светлыми волосами-соломой, даже Винсент Аббот не казался Саламандеру таким уж вредным. А у стены, совершенно одна, какая-то потерянная и немного испуганная, сидела Лита, глядя темными глазами в пустоту. Никто не подходил к ней, да и она не пыталась к кому-либо идти. На ней совсем не было лица… Нет, Ньют знал не такую Литу, но веселую, добрую и отзывчивую. Но эта, новая, будет не такой, как прежняя… Кто же мог подумать, что Дамблдор обо всем знал?.. — Она собирается обо всем рассказать. Учитель трансфигурации постоял, глядя в одну точку, словно глубоко задумался. — Я хочу избежать наказания для нее, профессор, — взмолился юноша. Его голос дрожал, он чувствовал, как к лицу вновь подступают слезы. — Она не виновата, по… П-почему вы молчите?! В-вы можете помочь ей? Вы ведь можете?.. — Если верить тому, что ты рассказал о Грин-де-Вальде, — задумчиво произнес Дамблдор, глядя в окно своего кабинета, — то, возможно, мисс Лестрейндж не виновна так сильно, как было бы, если бы она сделала это добровольно. Оба помолчали минуту. — Помогите ей… — произнес Ньют после этой паузы. И учитель помог. Против правил… Лита забыла его. Забыла внешность, имя… Забыла все, то что с ними обоими было. Забыла поцелуй… «Прости, Лита, — подумал Саламандер, все еще глядя на свою подругу. бывшую подругу. — Ты и сама знала, что так будет лучше, — а потом осекся. — Нет. Так лучше только для тебя… Ты будешь жить дальше, забыв обо мне, о том, что было… Дамблдор сказал о том, что человеку можно заменить воспоминания…и доказал это. А я уйду. Из Хогвартса…» Его плеча коснулась теплая рука. — Я все равно не верю, что это ты, — тихо сказал Сильванус, требовательно смотря на Саламандера, словно ожидая, что он вот-вот во всем сознается. Ньют улыбнулся. Он будет скучать по своему другу. Лучшему другу. Он уловил на себе взгляд Лестрейндж, потерянный и озадаченный. Пора было уезжать. Продолжение следует…