Wind der Liebe

Кровь стучит в ушах, чувства берут вверх. Трудно дышать и просто стоять. Кулаки машинально сжимаются. Глаза испепеляют новоиспеченную парочку — Белла и Макс. Идиоты. Влюбленные идиоты. Воркуют, словно несколько лет не виделись. Ну че? Давайте, соситесь уже на публику. Только обнимашками не ограничивайтесь. Рихтер крепко прижимает Майер к себе, приобняв за плечи, а та даже не отводит от его лица глаза. Неделя. Всего неделю назад эти двое пришли в школу, словно выиграли в лотерею. Улыбка до ушей, прекрасное настроение. Рука Рихтера, покоящаяся на талии Майер, и влюбленные взгляды. Уже вторую неделю в воздухе витает тошнотворный запах любви. Вот черт, на фига? Только не мой друг. Он же терпеть не может серьезные отношения, а тут. Майер свела его с ума: его теперь не интересуют мимолетные интрижки, Макс серьезно взялся за ум. Даже занятия попросту не пропускает. Во дела. А вот и Браун прискакала к ним. Она тоже за это время очень изменилась: теперь не носит широченные рубашки и юбки до колен, а короткая дразнящая юбчонка так и манит к себе. Возможно, наряжается теперь для Хартманна. Вот только ему теперь не нужна даже короткая юбка: парень по уши втюрился в нее. Новость номер два. Хартманн все еще пытается заполучить Браун, но та ни в какую. Молодец девка. Я думал, сразу сломается. Подарки, цветы, ухаживания — что им еще надо? — Ну, серьезно? Я все испробовал: даже пытался на выставку пригласить, жертвуя своей психикой — но нет. — Ник всплеснул руками и угрюмо посмотрел в сторону парочки и Браун. — Да ну на фиг все. Достала. Хартманн серьезно влип. Тут что, все с ума посходили? Амур выстрелил в жопу каждого? Интересно, я то где был в это время? По — любому с папашей перепирался. Но вот несчастье: пропустил нашествие Амурчиков. — Ладно, ты достал меня своими проблемами. У меня урок. Я отстранился от стены и подошел к шкафчикам, забирая свой рюкзак. Солнце ярко светило прямо в глаза, из — за чего было трудно отличить очертания маленькой компашки около скамейки. Показалось, что Браун смотрела на меня, но потом отвела взгляд, когда я повернулся в ее сторону. — У меня тоже. У тебя химия? — Ник почесал репу и медленными шажками направился в сторону кафетерия. — Нет, экономика. — выдал я. — А у тебя, я смотрю, уроки труда: надо же как — то научиться контролировать бесконечный поток еды в свой огромный рот. Я расхохотался и побежал в сторону нужного кабинета, успев увернуться от огромного рюкзака Ника, чуть не влетев в жирный живот миссис Вебер. Уборщица зло посмотрела на меня, дополнив несколькими легкими матами, и улетела прочь на своей метле. Сегодня мне нельзя было попадаться на глаза директора, иначе она снова что — то разболтает моим родителям насчет униформы, а точнее не формы. Да ну ее на фиг! Мне и в моей черной футболке удобно. Единственное, что пугает — она расскажет родакам. И отец на мне живого места не оставит. Плевать. На всех плевать. Мне никто не нужен. — Не нужен. — повторил я вслух, повернув за угол, чтобы подняться на второй этаж по запасной лестнице. Там, около небольшого ненужного комода, я спрятал пачку сигарет. Увидят в школе — отчислен. А там сигнализации нет пока что. Я быстрыми шагами спускался по лестнице, пока не услышал девчачье рыдание. Девчонка что — то про себя мямлила, но я не успел расслышать, так как она заметила меня. Это была Браун собственной персоны. Интересненько. Только что ржала чуть ли не как лошадь, а сейчас льет свои крокодильи слезы. О, времена! О, нравы! — Да — а — а, Браун… — протянул я, ехидно улыбаясь. Девчонка сразу отпрянула от стены, как ошпаренная, и начала пятиться назад. А я же, в свою очередь, наоборот, спускался. Медленно, выжидая ее пояснений, я подошел ближе к ней. Маленький лучик солнца проскальзывал сквозь перила лестницы, а половина части тела Браун была под тенью. Ее каштановые волосы беспорядочно разметались по лицу, а глаза измученно блестели. Около глаз виднелись небольшие размытости туши, в то время, как щеки почти пылали пламенем. — Ты что здесь делаешь? Она наконец — то решила подать голос. Ее короткая юбка задралась еще выше. Я сглотнул. — Ну уж точно не тебя утешать пришел. Я нервно рассмеялся, глядя в ее испуганные глаза. А ведь они красивее, чем у Майер. Стоп. Какого лешего я об этом думаю? Браун для меня не большее, чем старая наживка для Майер. У нее слишком пушистые волосы, слишком огромные глаза и слишком четко очерченные скулы. В ней всего было слишком. Она сама была ошибкой. — Знаю. Да, ладно… — она нахмурилась и отвела взгляд, измученно глядя в сторону. — Ой, что это я. Браун подняла свой черный рюкзак и начала обходить меня, но мне это совсем не понравилось. Хотелось прижать ее, такую уставшую, измученную и безобидную, к себе и долго — долго утешать ее. Она же была моей. Я видел это в ее глазах. Она все еще принадлежала мне. Ее сердце принадлежало мне. Конечно, это было ошибкой и я не собирался начинать все сначала, но то, как она на меня влияет, я не мог оправдать. — Что случилось? Я не собирался ее расспрашивать. Все получилось машинально. — А? Ничего. Я просто… — Что? Тень все больше заглатывала ее. Глаза не были такими живыми и озорными, как несколько минут тому назад. — Мне плохо. Очень. — ее губы сомкнулись в одну простую линию, глаза быстро зажмурились. Она начала быстро и учащенно дышать. Я подошел к ней, притянув за талию. Ее испуганные глаза расширились еще больше. Браун захотела вырваться, но не получилось. — Отпусти. Что ты делаешь? — Пытаюсь тебя утешить. — Зачем? — Мира испуганно таращилась на меня. Я убрал выбившуюся тяжелую прядку назад, задев пальцами ее оголенную шею. Она задышала еще быстрее и мне это нравилось. Мне нравилось, что она все еще так остро реагирует на мои прикосновения, нравилось, что она забывает про равномерное дыхание рядом со мной. Я знал, что я все еще не безразличен ей. — Просто хочу, чтобы ты поменяла кое — что. Мира посмотрела на меня и снова отвела взгляд, остановившись на моих губах. Я знаю, что ты меня хочешь, детка. Не отрицай. — Что же? — она сглотнула, не отводя взгляд от моих губ. Я приблизился к ней, дыша прямо в ее пухлые и обветренные губы. Ее пушистые реснички слегка вздрагивали. — Поменяла свое мнение обо мне. — я поцеловал в ее вздернутый носик. — Признаю, ты была наживкой, чтобы заполучить Майер. Не большее. — она взглянула на меня глазами, полных ненависти и раздражения. Я знал, что ей тошно от всего, что я говорю, но я не мог иначе. Больше не мог. Мира быстро отпрянула от меня и снова начала пятиться назад. Я сделал шаг вперед — она назад. И так несколько раз, пока она не уперлась об стену. — Стой. — вымолвила она, нервно играя своим браслетом. — Я хочу все объяснить. — Мне не нужны твои объяснения. Я обхватил ее лицо, заставив смотреть на меня. Ее глаза выражали полное негодование, тело просило ласк. Я чувствовал это. Знал. — Если раньше ты была для меня никем, то после той вечеринки я смог все распределить по полочкам. Я был зол, что ты пришла туда с Хартманном. Было не выносимо видеть, как вы мило беседуйте. Хотелось просто швырнуть его об стену, чтобы раз и навсегда забыл о тебе, но я не мог. Не мог признать, что ты мне нравишься. — я сглотнул, не веря в то, что я все рассказывал ей. — Это было сильнее меня. Я привык все получать сразу и целиком, но ты не была такой. Тебе было нужно большее, чем просто ухаживания и красивые слова. Тебе нужен был я. Она плакала. Я стер ее слезы большими пальцами, на секунду остановившись около губ. Мира опустила глаза, слегка прикусив губу. — Это очень плохо на меня действует, ты же знаешь. Когда я усмехнулся, она подняла свои игривые глаза. В них была решимость и понимание. Вот то, ради чего я не спал ночами. И та, которая сводит с ума. Та, из — за которой становится плохо при одной мысли, что она с другим. — Знаю. Иначе зачем мне это делать? — я прикусил ее губу прежде, чем она смогла улыбнуться. И вдруг стало так тепло. Оно разливалось по телу, словно маленькая струйка теплого луча. Ее нежные губы со вкусом малины лихорадочно мяли мои, пока я пытался ворваться в ее маленький рот. Она обхватила мою нижнюю губу и потянула на себя, слегка прикусив. Я издал стон. Она была такой сладкой, манящей… Я хотел ее. Хотел ее всю, чтобы моя Мира была только моей.<i></i>