с чистого листа

— Все кончено, — спокойно сказала она, домывая посуду после нашего последнего совместного ужина. Я не удивился. Знал, что со дня на день Мэйли наконец-то выдавит из себя эту горькую правду. Я уже готовился услышать ее, но несмотря на это, все равно оказался не готов. Думал, смогу жить без нее, думал, легко восприму ее уход, но увы… Хотелось плакать. Глаза наполнились слезами и я едва сдерживал себя. Кто-то скажет: «мужики не плачут», но я любил ее больше всего на свете. Я любил Мэйли так, что готов был ради нее даже на самые бездумные и безбашенные поступки. Поэтому плакал. Но, видимо, ее чувства прошли и я не имел никакого права удерживать ее. Я просто тихо вытирал слезы рукавом красного теплого свитера, который подарила мне она, стоя, оперевшись на кухонный стол. И от этого принимать решение Мэйли становилось еще труднее. — Не усугубляй ситуацию, Бонен, — все таким же ровным голосом сказала она, не оборачиваясь, — будь, в конце концов, мужчиной. Ты же знал, что все так и будет. — Зачем ты так? — мне было невыносимо больно, сердце сжалось и, казалось, уже не бьется, а в горле образовался ком, который я еле проглотил, чтобы выдавить из себя хотя бы несколько слов. Я не уверен, но, кажется, мой голос звучал совсем ужасно. — Не начинай. Я не поверю, если скажешь, что не заметил того, что творилось в последнее время. Неужели, не чувствовал холода, который пробежал между нами? — Но, Мэйли, — я хотел было попросить, но одумался, — а, хотя, ничего, прости. — Бонен, не проси меня остаться. Мое решение ты услышал, менять его я не собираюсь. Я улетаю и точка, — она посмотрела на меня вытирая руки о полотенце, от чего мне стало немного жарко. — Улетаешь? — Да, — выдохнула она, — в Японию. Но я тебя прошу, Бонен, не надо меня искать, прилетать, писать или звонить. Я слишком сильно хочу сжечь мосты между нами и оставить наши отношения в прошлом. — То есть, мы больше не увидимся? Никогда? — Не знаю, но точно не в ближайшее время. Мы были парой довольно долго, мне нужно время, чтобы забыть, — она пошла в гостиную. — Забыть что? — я никак не мог угомониться, надеясь, что она неудачно шутит. Даже проверил не первое ли апреля сегодня. Но о какой весне могла идти речь? На улице заканчивался двадцать четвертый день января. Холод, вьюга. Вот и внутри у меня началась зима. — Тебя, — ответила Мэйли. Она собрала чемодан, оделась и, укутавшись в вязаный фиолетовый шарф, ушла. Без слов. Выключила свет в прихожей и вышла из моей квартиры, оставив ключи на комоде. Я не останавливал ее. Знал — бесполезно. Не вышел из кухни, чтобы проводить. Знал — не отпущу без скандала и криков. Все внутри оборвалось, я сел на пол, который оказался довольно холодным, поджал ноги и обхватил голову руками. Я долго плакал, и пофиг, что мужчины не плачут. А я рыдал, потому что единственное, в чем я так нуждался ушло, испарилось, просто исчезло. И пусть я знал, куда уехала моя, нет, уже не моя Мэйли, знал ее домашний адрес, решил — ни за что не полечу за ней. Ушла, так ушла. Переживу. Надеюсь… Немного успокоившись, я поднялся с пола, на котором уже примерно пол часа лежал, смотря в угол, в котором маленький паук плел паутину, шаркая тапками, медленно дошел до входной двери и закрыл ее, бросив взгляд на комод. «Ну да, зачем они ей, если она хочет меня забыть?» — подумал я. Она не взяла ничего от меня. Абсолютно. Ни единой совместной фотографии, ни одного моего подарка, собрала лишь вещи, обувь и косметику и ушла. Нет, ошибаюсь, укуталась в шарф, который ей связала моя мама. Не знаю, может, машинально, ведь другого у нее не было, а на улице мороз. Да, скорее всего, так и было. Ну и пусть. Я уже четыре дня не приходил в студию. Звонила Крис, но я не ответил — не было вообще ни малейшего желания с кем-либо разговаривать, что-либо объяснять. Хотелось просто сдохнуть. Когда Мэйли объявила о завершении наших с ней отношений, не думал, что будет настолько трудно. Боль пронзала все мое тело и сознание. И, может, я даже понимал, что достаточно лишь перестать пилить себя, пойти работать и станет немного легче, друзья и ученики помогут забыться, но не мог. Я просто не мог поднять жопу с кровати и выйти из квартиры. Слишком болело. Внутренности скрутило, и хоть я знал — от того, что уже несколько дней ничего не ел, продолжал убеждать сам себя — это все последствия несчастной любви. Я все время думал о ней, мне не хватало ее на кухне, в ванной, в кровати. Я закрывал глаза и представлял, что Мэйли здесь, клянусь, даже чувствовал запах ее любимых духов, а потом открывал глаза, и жестокая реальность наносила удар еще большей мощности. Ее не было, и каждый раз хотелось выть от безысходности. Я пробовал подниматься с кровати, но сил совсем не было, максимум, на что я был способен — добраться на кухню за стаканом воды и в туалет. Пробовал засыпать, но как только получалось, она приходила в мои сны и опять бросала одного, от чего я просыпался в холодном поту и еще долго рыдал во весь голос, зарывшись под одеяло. Пробовал резать вены. Но не смог. Жалкий трус! Жить все же хотелось больше, я боялся умирать. Как бы больно не было, смерть страшнее. Крис все время звонила, но я не брал трубку. Интересно, почему я не отключил телефон, если не хотел ни с кем разговаривать? Да, я хотел внимания, хотел, чтобы эти страдания кто-то разделил со мной, мне нравилось, что телефон не умолкал. Я чувствовал себя нужным, когда дисплей в очередной раз начинал светиться и по комнате раздавались громкие биты моей любимой песни. Я ждал, пока мне помогут выбраться из этого дерьма и знал — Крис придет. И не ошибался. На пятый день моих мучений она все же пришла узнать все ли в порядке. Но Крис и без этого знала, что именно случилось и почему я не появлялся в студии уже пять дней. Она, как мудрая девушка, дала мне время на успокоиться. Но не на того напала. Возможно, кому-либо другому нескольких дней было бы достаточно, а мне, казалось, будет мало и нескольких лет. Я открыл дверь, вяло поворачивая ключом в замочной скважине, пропуская Крис в свою квартиру. Она посмотрела на меня и даже ахнула, не скрывая легкого отвращения. Ну, а что, перед ней стоял мужик, что пять суток не ел, не спал, а лишь трахал себе мозги из-за драматического завершения огромной любви. Вы бы тоже испугались. — Эй, Бонен, — она легко обняла меня, поглаживая по спине небольшими ладонями. Я начал плакать, всхлипывать, обхватив ее талию руками и уткнувшись носом в шею. — Прости, — рыдая выдал я, — не хотел тебя обслюнявить. — Бонен, — начала она, — родной, прекрати. Я пришла узнать, что стряслось. Что с тобой, Бонен? Почему ты так выглядишь? — она вытерла мне слезу, нежно погладив по щеке. — Ты же сама все знаешь, — я сел на пол прямо в прихожей, — она ушла. Нет. Улетела. Это конец. Крис помогла мне подняться и повела на кухню. — Тебе надо покушать, Бонен, — она усадила меня на стул. — Не буду. — Что ты, как маленький ребенок! Сейчас я тебя накормлю и это не обсуждается, понял? Я промолчал, потому что спорить с Крис было бы бесполезным занятием, да и на споры у меня не было ни настроения, ни сил. — Ты виделась с ней? Вы же прощались? Ты хоть что-то знаешь? — спросил я подругу, когда она уже варила что-то. — Бонен, я пришла помочь тебе забыть ее. — Тогда уходи, — я немного повысил голос, хотя звучало это, как обычная фраза, потому что до этого я говорил почти шепотом. — Неужели ты хочешь страдать по ней вечно? Давай становись на ноги, кушай больше, набирайся сил и бегом в студию! Твои ученики тебя ждут, да и как мы без тебя? Только о себе и думаешь. — Я не могу, Крис, пойми, она нужна мне. — А ты ей нет. Я вышел из кухни и через мгновение вернулся, принес куртку подруге и, выключив конфорку, указал на выход. Но она продолжила готовить, не обращая на меня внимания. — Бонен, успокойся. Былое уже не вернуть. Жизнь продолжается. — Крис, ты ведь никогда так не любила, как тогда можешь судить или советовать? Я тоже раньше считал, что у мужиков только одно на уме, но Мэйли, она изменила мой мир, перевернула с ног на голову. — Мэйли! Мэйли! Остановись! Ты же сам себе делаешь хуже! Забудь, она не вернется, у нее начинается новая жизнь, без тебя. Так начни и ты жить с чистого листа. Я был уверен, что не получится, что всю жизнь буду страдать из-за Мэйли, думал, буду любить ее даже, когда пройдет немало времени. И в чем-то я оказался прав, а в чем-то нет. Прошел почти год с нашего разрыва. Я все так же работал хореографом, все в той же студии, жил, развлекался с друзьями, веселился, ни в чем себе не отказывал. На первый взгляд, может показаться, что все уже хорошо, что я взял новую тетрадь, в которой начал писать новую жизнь. Но… нет — решил оставить старую, там обложка получше, просто вырвал все заполненные страницы и продолжил писать на чистых. Но обложка то осталась. Вот так и с чувствами к Мэйли. Они, вроде бы, не мешали жить, но никуда не исчезли, хотя мне так хотелось, чтобы они оказались страшным сном, моей глупой выдумкой, иллюзией. У Мэйли, наверное, все было отлично. Как мне рассказала Крис, она уехала в Японию к своему новому парню, который наобещал ей золотых гор и обещание свое выполнял. «Понимаешь, Бонен, ты бесперспективный хореограф, ты не давал ей ощущение защищенности и уверенности в завтрашнем дне. Вы любили друг друга, но женщине нужна определенность в отношениях. Четыре года — это срок не маленький. А он богатый и уже давно о свадьбе заводил речь. Как ваша лучшая подруга, я понимаю и поддерживаю тебя, но, как женщина, я бы поступила точно так же, как и Мэйли. Прости.» — эти слова все время не выходили у меня из головы. Я представлял себя на месте девушки перед которой стоит важный выбор — любовь или обеспеченность. И, будь я девушкой, никогда бы не променял чувства на баксы. Мэйли никогда не вела себя так, что странно, но я верил Крис, потому что Мэйли любила меня, я знал. Как-то возвращаясь с занятия домой, я получил смс от Крис: «Дорогой, пляши! Сегодня встречаю Мэйли в аэропорту. Если хочешь увидеть ее, приходи, как бы случайно, в кафе возле студии к шести часам вечера. Но, если что, прости, я думала, ты уже остыл.» Я ответил, что непременно буду и, хотя на улице был конец ноября, от мыслей о Мэйли мне стало жарко и я расстегнул куртку, позволяя холодному ветру остудить разгорячившуюся кожу. Интересно, какой она стала? Наверное, в дорогом шмотье, с красивой прической, на каблуках. Как же я хотел ее увидеть, хоть издалека. Я решил не заходить домой, а сразу же направился в кафе, с сумкой, в которой носил одежду для занятий. Как бы решил отдохнуть после тренировки. Я сел за центральный столик, специально, так, чтобы она точно заметила, и заказал кофе. Сердце бешено стучало, вырываясь наружу, щеки покраснели, до шести осталось всего три минуты и я просто не мог сидеть спокойно, все время дергая ногой, отбивал какой-то ритм ступней по деревянному полу заведения. Но надо было делать вид, будто я непринужденно пью кофе, не догадываясь, что вот, еще несколько мгновений и сюда войдет она! Мне опять пришла смс от Крис, и я уже было грешным делом подумал, что они передумали трапезничать в этом кафе, что встречи не будет, но Крис писала, что они уже подъехали. Я поперхнулся кофе, пролив немного на стол и, попросив у официанта салфетки, начал небрежно вытирать его. Как раз в этот момент открылась дверь и внутрь зашли две подруги. — О, смотри, Бонен, а он что здесь забыл? — с удивлением и так естественно сказала Крис, что даже я поверил, будто нахожусь здесь по чистой случайности, — Давай подойдем? Ты же и его тоже давно не видела. А она совсем не изменилась. Я представлял, что Мэйли стала совсем другой, но нет — все та же стрижка, одета была, как всегда, в своем мальчишеском стиле, на ногах — кроссовки. Такая родная и близкая, будто опять моя, будто даже и не улетала. Они подошли ко мне и я тоже изобразил удивление от столь неожиданной встречи. Мэйли поздоровалась со мной, как ни в чем не бывало и девчонки присели, за мой столик. Я едва дышал, но все же делал вид, что мне совсем не трудно смотреть на нее, чувствовать аромат ее любимых духов, которые так и остались ее любимыми, представлять, как какой-то японец ласкает ее, лежа с МОЕЙ Мэйли под одним одеялом. Я едва держался, но изо всех сил давил лыбу, рассказывая о студии. — Ладно, ребятки, у меня тренировка, — начала прощаться Крис, поднимаясь, и на ходу допивая свой кофе, — Бонен, проводи Мэйли, пожалуйста. Меня действительно ждут, — она помахала нам рукой и добавила, — Мэйли, без обид, до завтра, люблю. Вот такого поворота событий я не ожидал. Что мне было делать, провожать ее, или отпустить добираться домой одну, в восемь часов вечера, в конце ноября? — Что ж, — начал я, — я проведу тебя, ты не против? — Нет, — улыбнулась Мэйли. — У меня есть машина, но в студию я хожу пешком, потому что недалеко ведь. Если хочешь, можем пройтись немного, я отвезу тебя куда скажешь. — Мне некуда идти. До того, как я улетела в Японию, то жила с тобой, помнишь? — Тогда куда тебя проводить? — Можно, я переночую у тебя? Не бойся, приставать не буду, я приличная девушка. И вот что это только что было? Она даже не планировала видеться со мной, а тут просится с ночевкой? Я, мягко говоря, в полнейшем ступоре. — Так что? Не пустишь? — Без проблем, пошли, — как можно спокойнее ответил я, хотя внутри творился переполох, а сердце танцевало чечетку. Рисовать картины с возвращением Мэйли я не собирался, но, откровенно говоря, где-то глубоко внутри, огонек надежды опять загорелся. Несчастный врун! Все мои мысли в этот момент пленила она, в моем воображении Мэйли уже десять раз ко мне вернулась, моля о прощении. А я прощал, потому что до сих пор любил. Мы вошли в квартиру, молча, не выронив ни слова, даже не смотрели друг на друга. Мое сердце колотилось, как бешеное. Я запер входную дверь и посмотрел на Мэйли, которая, как статуя, стояла в моей прихожей, смотря на комод, где до сих пор лежали ее ключи. Она мельком обвела меня взглядом, расстегивая пуховик. Я подошел к ней сзади, чтобы помочь снять его. Но вместо того, чтобы снять с Мэйли верхнюю одежду, просто заключил ее в свои объятья. Я держал ее крепко, прижимал к себе, вдыхал ее запах, целовал шею. Знал, что творю херню, что получу сейчас смачную пощечину, но я нуждался в Мэйли, как еще никогда ни в ком не нуждался. Когда-то я любил ее до безумия сильно, но только потеряв, понял, что это был не предел моих чувств. Сейчас я любил Мэйли в сто раз сильнее. Ее запах сносил мне крышу, я развернул ее к себе лицом и просто неистово впился в ее губы страстным поцелуем. Я целовал ее так, будто хотел убить, за все, что пережил после ее ухода, кусал ее губы до боли, Мэйли стонала, но не вырывалась, не пыталась отстраниться. Душу просто раздирал крик, который хотел вырваться из меня наружу, но я сдерживал его, все более дерзко целуя Мэйли. Пусть знает, как мне было, как я страдал. Я открыл глаза, но ничего перед собой не увидел — только темнота. Я уже было даже испугался, что все это сон, опять жуткий сон, после которого придется начинать жить заново. Но все было таким реальным. Я поднялся с кровати и вышел в гостиную. На кухне горел свет. — Мэйли? — спросил я, входя. — Тсс, — она приложила палец к губам, — ты потерял сознание, Бонен, когда целовал меня в прихожей. Я перетащила тебя в спальню и сделала чай. Боже, как стыдно то. Но Мэйли на моей кухне — это так волнующее. Она кажется вновь такой родной. Моей. — Тебе уже лучше, Бонен? — спросила она. — Нет, — шепотом ответил я, — мне не лучше. И никогда не будет! Не называй меня так нежно по имени, потому что еще не знаешь, какого зверя разбудила. — Бонен… — Мэйли! — я резко подошел к ней, опять поцеловал, гладя спину, играя с короткими волосами, блуждая по ее телу, как раньше. — Смотри, не грохнись во второй раз, — немного отстранившись, пробубнила она. Я посадил ее на кухонный стол, снимая свитер и майку. Вот она, моя Мэйли, сидела передо мной в лифчике, дорогом, кружевном, сто процентов он подарил, ее японец. В голову полезли картинки, как он снимает с нее этот же бюстгальтер, но плевать я хотел! Мэйли моя! Слышал, мразь?! — Бонен, — простонала она, — Бонен. — Ты скучала, Мэйли? — спрашивал я, входя в нее, со всей силы прижимая ее к себе. — Нет, — толчок. Опять стоны, — Бонен! — Ты счастлива с ним? — Да. Я опять резко вошел, от чего она обхватила меня за шею, еще шире раздвинув ноги. Я целовал ее, оставляя засосы, пусть этот гад видит, чья она. Моя! Навсегда! Я трахал ее со всей силой, быстро двигаясь, кусая ее за мочки ушей. Она тяжело дышала, громко стонала, царапая мне спину, подавалась вперед, шептала что-то несвязное на ухо. Стол шатался. Ее упругие ягодицы ерзали по поверхности, от чего я, время от времени, притягивал Мэйли к себе, прижимая наши потные тела все ближе. Я так ее ненавидел. Шлюха! Как она могла изменять своему парню, даже, если со мной? Сама же напросилась в гости, сама же не сопротивлялась, сама! Дура! Любил и ненавидел одновременно. В курточке запикал телефон. Сообщение от Крис. Но я не собирался читать его сегодня. Я поднял Мэйли на руки и понес в спальню, собираясь продолжить там. Ведь я так скучал. Так скучал. Утром в моей квартире Мэйли уже не было. Я не стал ее искать — и так все ясно. Прошлая ночь — ошибка, но я не жалел о том, что произошло. Нам обоим нужна была эта разрядка. Я вспомнил о мобилке и достал ее из кармана. Одно непрочитанное сообщение от Крис: «Она у тебя? Я знаю, она у тебя! Бонен, не наделайте глупостей, прошу! Она выходит замуж, Бонен!» Опять в горле образовался ком, но слез уже не было и умереть не хотелось, потому что я знал — эта тетрадь наконец-то закончилась. Я исписал последний чистый лист. И как бы не хотелось оставить ее из-за красивой обложки, нужно было начинать новую.