От «А» до «Я»

Никто и никогда даже представить себе не мог, как хорошо Харрисон Уэллс умеет обводить людей вокруг пальца. Об этой его черте, кажется, не знал совершенно никто из их маленькой компании. Она бы тоже не узнала, если бы не случай. Воскресный день, который был единственным официальным выходным для девушки, она собиралась провести с максимальной пользой для себя и своего здоровья, а именно – расслабиться и отдохнуть, что бывало не так уж часто. Особенно на такой работе, которая морально выматывала гораздо больше, чем физически, и особенно сильно била по нервам. И уж что точно, она не ожидала подскочить в кровати в половину седьмого от неожиданно громкого звонка в дверь. Дьявольское изобретение, казалось, специально было придумано для мести тем, кто любит поспать, и изобрели его для этих целей люди с бессонницей, потому что лёгкие и приятные сновидения испарились сразу же, как только послышалась раздражающая трель. С кровати она подскочила со всё ещё закрытыми глазами, при этом, едва не рухнув обратно. Открывать злополучную дверь Ари отправилась в весьма скверном расположении духа, недоумевая относительно столь грубой побудки тем более в такую безумную рань. Учитывая тот факт, что вчера она легла лишь в первом часу ночи, выспаться она, конечно же, не смогла, поэтому не было ничего удивительного в том, что глаза разлепляла она поочерёдно и с трудом. На пороге, старательно кутаясь в пальто от сильного, порывистого ветра и то и дело поглядывая на часы, стоял Харрисон Уэллс собственной персоной. Зябко ёжившаяся девушка в одной лишь домашней пижаме, босиком, с трудом сдержала зевок, сонно глядя на мужчину, явно не ожидавшего такой встречи. - Доктор Уэллс… - устало тянет девушка, потирая глаза. – Сегодня воскресенье. Мой, да и ваш тоже, законный выходной, между прочим. Она с усилием трёт лицо, надеясь отогнать желание просто уйти досыпать, и с сочувственным интересом наблюдает за тем, как до Харрисона Уэллса медленно и беспощадно доходит новость, что он, оказывается, собрался работать в единственный выходной. - Как «воскресенье»? – ошарашенно выдаёт мужчина, спешно разыскивая свой телефон по всем карманам. Мария вздыхает, глядя на бесплодные попытки мужчины отыскать хоть что-то в карманах и, нагло хватая его за рукав, с большим усилием затягивает доктора Уэллса в дом. Мужчина сразу же прекращает поиски телефона и переводит на девушку слегка растерянный, полный непонимания взгляд. Покрасневшие уши и кончик носа полностью убедили девушку в правильности её решения, как и посиневшие от холода губы мужчины. - На улице холодно. – передёргивает озябшими плечами девушка, потирая их в надежде поскорее согреться. – Снимайте своё пальто и обувь и проходите в обеденную. Я сейчас переоденусь и приготовлю что-нибудь позавтракать. – мужчина было развернулся на выход, но был остановлен цепкой девичьей ручкой. – Раз уж разбудили, составьте мне компанию, что ли. Ванна по коридору налево. Он несколько виновато улыбнулся и всё-таки последовал словам Марии, переобувшись в тапочки и пройдя в небольшую, уютную гостиную. Первым делом мужчина с интересом огляделся, подмечая небольшие, но от этого не менее значительные детали, которые прозрачно указывали на характер своей хозяйки. Он успел немного изучить девушку, поэтому мог с уверенностью сказать, что милый вязаный свитер приятного оранжевого цвета и единственная игрушка в виде весёлой серой мыши с гитарой в руке явно говорили об её задорном характере, а два зелёных дерева с маленькими мандаринками на них – о любви к этим самым фруктам. Спокойные тона, нежно-персиковые скатерть и тюль, как и приятная глазу резная мебель, говорили о любви к уюту. В самом углу, на подоконнике, стоял небольшой зелёный кактус, который – по мнению мужчины – как нельзя лучше намекал на колючки самой Ари, когда та была не в духе. Такое, собственно, бывало редко, но когда случалось, её можно было сравнить с ёжиком или с тем самым, пресловутым кактусом. На столе лежала открытая упаковка игральных карт. Мужчина взял вещицу в руки и с интересом осмотрел, задумчиво прищурившись. Кажется, в голове у него вновь появлялся очередной интересный замысел. - Прошу. – девушка появилась спустя несколько минут, держа в руках две тарелки с гречкой. – Гречка с мясом и подливкой. Сейчас ещё чай принесу и столовые приборы. – она быстренько ушла и вернулась обратно, неся в руках две кружки и умудряясь при этом удерживать самые обычные вилки и чайные ложки. Ели молча, а когда тарелки были отставлены в стороны, мужчина вновь взял в руки колоду самых обыкновенных карт. - Хочешь, фокус покажу? – неожиданно предложил он ей, наблюдая за тем, как медленно на её лице проявляется удивление вперемешку с недоверием. В это утро Харрисон Уэллс открылся ей с совершенно другой стороны. Он показывал интересные карточные – и не только - фокусы, секретов которых не раскрывал, не смотря на все просьбы. Сказал, что это будет его небольшой тайной. Столь интересного времяпрепровождения в свой законный выходной у девушки давно не было. Если честно, она не спешила выдумывать возможные способы разоблачения показанных фокусов, потому что ей нравилось вот так сидеть в гостиной, наблюдать за магией, которую творят мужские руки, ловкость пальцев которых не поддаётся сомнению, и верить в то, что это и правда так. Нравилась то состояние, в котором находились они, то доверие, открытость, которая между ними была на тот момент. Харрисон Уэллс, как оказалось, умеет не только усмехаться и ухмыляться, но и вполне приятно улыбаться. И даже немного дурачиться, позволяя ей то же самое в ответ. - Это не честно. Жульничеством попахивает. – обиженно заявляет девушка. В его глазах практически зеркально отражается то же веселье, что и в её. Ари действительно рада тому, как прошло её утро воскресенья, и не только потому, что она чуть больше узнала об обычно серьёзном и слегка холодном мужчине, но и потому, что давно не позволяла себе расслабиться вот так, в компании. Обычное воскресенье начиналось у неё, обычно, после двенадцати часов, когда ей надоедало лежать в кровати. Тогда она перебиралась на кухню, чтобы позавтракать, и шла в комнату, которую она называла комнатой отдыха. Там стояла пара удобных кресел, в которых можно было едва ли не утонуть, и большой телевизор. В отличии от светлой обеденной комнаты, в комнате превалировали тёмные тона, от чего помещение, однако, не становилось менее уютным. Просто это был совсем другой уют. Не тот лёгкий, побуждающий к действиям, движению, эмоциям, а успокаивающий, тяжёлым коконом опускающийся на плечи. Если бы эти два помещения можно было бы сравнить с животными, то обеденную комнату можно было бы назвать ланью, что легко скачет по полю, едва соприкасаясь с землёй. В то время как комната для отдыха больше напоминала большого, спокойного хищника, скорее всего медведя, который подгребает тебя к себе и расслабленно сопит, согревая теплом и даря тебе чувство защищённого спокойствия. Именно за это различие, за эти чувства и ощущения в доме девушка и остановила когда-то свой выбор на съёме этого дома. И почему-то девушке думается, что в следующий раз она обязательно отведёт мужчину именно туда. Ему должна понравиться та атмосфера, что царит в комнате, ну и возможно, некоторая литература тоже. А пока она с интересом ожидает ответа на свои слова. - Это ты – жулик. А это простая ловкость рук. – с лёгкой улыбкой отвечает Харрисон. Мария смотрит на него, насупившись, без особой, в принципе надежды, что ей удастся выведать хоть одну «небольшую тайну» из числа тех, что показал ей мужчина. - Конечно. Ловкость рук и никакого мошенничества. – вдыхает она и всё-таки улыбается, не выдержав серьёзного лица. Долго обижаться на этого человека у неё почему-то совершенно не выходит. Время обеда за разговорами и показом фокусов подходит совершенно незаметно. И ей даже кажется, что отпускать этого нового доктора Уэллса ей не особо и хочется. - Ещё раз извини за беспокойство. – Харрисону Уэллсу, видимо, всё ещё неловко за свою оплошность. - Будем считать, что свою вину вы полностью искупили своим жульничеством. – вредно отзывается она в ответ. – Да и я, в принципе, ничего не имею против ранних гостей. И на следующей неделе она совершенно не удивляется, встречая на пороге снимаемого дома Харрисона Уэллса собственной персоной с тортом в одной руке и шляпой цилиндром в другой.