Рукопись, найденная в Смолевичах

Джеки Доукинс повернулся с боку на бок. Потом обратно. Над ухом кто-то жужжал. Джеки, не просыпаясь, махнул рукой. Тот, кто жужжал, притих. Но было поздно — Джеки проснулся. Не раскрывая глаз, он почесал нос и решил спать дальше. Потом вздохнул раз, другой — и понял, что выспался. Но это же вовсе не повод вставать. Джеки повел заспанными глазами и понял, что спал-то он на голых камнях, в глубокой скальной расщелине. То-то у него все ноги-руки затекли. Но зато не замерз, потому что был закутан в матросский бушлат, стеганый, на вате — здоровенный, для щуплого Джеки целое тебе одеяло. Откуда бушлат тут взялся и как сам Джеки сюда попал — непонятно… Помнились смутно какие-то бледные тетки, хлопочущие над ним, крики, выстрелы. Приснилось, должно быть. Наверное, все-таки придется вставать. Не хочется ужасно. Потому что стоит человеку подняться, его тут же припрягут к какому-нибудь делу, причем чем человек младше, чем это дело неприятнее. А раз Джеки в команде младший, то ничего лучше чистки гальюна ему и не светило. Так что, пожалуй, торопиться и открывать глаза он не будет — пока боцман не засвистит в свою дудку и вся команда как один человек не кинется выполнять очередной приказ адмирала… И тут глаза Джеки растопырились сами собой шире некуда. Нету же больше адмирала! Сгинул адмирал, свалился со скалы и рассыпался прахом — Джеки сам видел. Или и это ему приснилось? Над ухом снова зажужжало, в этот раз на два голоса — один басовитый и вроде как рассерженный, а второй потоньше и вроде как поскандальнее. И тут Джеки решил, что он все же еще не проснулся, потому что прямо перед ним появился большой, уверенный в себе шмель небывалой расцветки — как цветок колокольчика. А за ним еще один, поменьше. Но тоже откровенно синий. Большой шмель пролетелся у Джеки под носом туда-сюда, завис на секунду и полетел себе на волю, в начинающий сгущаться над расщелиной предвечерний сумрак. А тот, шмелик, что поменьше, безо всякого страха уселся на стеганый рукав бушлата. Ну, шмели там или не шмели, а ему, пожалуй, пора отсюда убираться. Даже если адмирала больше нет, есть еще капитан Череп. Джеки уселся, едва не приложившись макушкой об каменный потолок и спугнув мелкого шмелика, и начал выбираться из-под тяжелого бушлата. Но не успел. — А ну-кось, где ты тама? — сказал басом кто-то снаружи. И второй голос, повыше и пожиже, добавил: — Вылезай, оборвашка! Под нависающий сверху камень пролезла здоровенная могучая ручища. Ухватив Джеки вместе с бушлатом, она решительно, но осторожно вытащила его на белый свет и, встряхнув, поставила на ноги. А потом отлетела, и, аккуратно встряхнув бушлат, накинула его на плечи плотного коренастого детины, что стоял тут же на скале в паре метров от Джеки, накинула, да сама и осталась внутри бушлата, повозилась и высунулась через рукав наружу. Нет, он точно спит! — Просыпайся, оборвашка, — сказал второй — невысокий, чернявый и носатый, с огромным фингалом под правым глазом. — Сколько можно дрыхнуть? Идем к капитану. Да не дергайся ты! Бежать все равно некуда, ваши все уже на борту. Ну, те, кто жив покуда. — Не пугай ты его, Франя, — укоризненно сказал тот, что в бушлате. — Он, вишь, и так чуть жив дак. Пойдем, зуёк. Жрать хочешь? Судя по всему, проспал Джеки никак не меньше суток, потому что снова был вечер. Погода сменилась — тучи убежали, и с вершины утеса было видно, как в чистом темнеющем небе неторопливо спускалось за горизонт алое солнце. Под скалой по-прежнему телепалась старая лоханка с убранными парусами, а за грядой скал, вдалеке стояли на якоре корабли: адмиральский «Кернунн» со свирепым золотым бараном под бушпритом, задиристый «Драккар» и нахальный «Рататоск». И еще один кораблик, двухмачтовый — его Джеки не признал. — Вот, гляди, — с внезапной нежностью сказал белобрысый Винни. — Это наш. Хорош? А? Джеки промычал что-то неопределенное, ни да, ни нет.При желании это можно было бы принять за согласие, и у Винни такое желание было, а потому он повторил: — Хорош, дак. «Сигурушка» наш. Теперь-от и имячко возвернем, и паруса поправим. Но это потом. А сейчас идем к капитану. Если честно, и парусами, и капитанами Джеки был сыт по горло. Если этот капитан будет такой же, как Череп, то лучше бы сбежать прямо сейчас и двигать куда подальше. Вот только улучить момент… Но тут он учуял запах — за соседним камнем кто-то варил на костре еду. У костра, свернувшись в клубок, спала большая серая собака, а рядышком еще одна, сильно поменьше и совсем белая, и Джеки было попятился назад — собаки его не слишком жаловали. Но эти, видно, набегались и устали — спали крепко и даже ухом не вели. — Ну наконец-то! Им навстречу поднялся щуплый и малорослый, чуть повыше самого Джеки, паренек со встрепанными донельзя светлыми волосами: — Все давно готово! Паренек ухватил Джеки за плечи, усадил возле костра, сунул в руки жестяную миску: — Ешь! Джеки, ни слова ни сказав, уселся и принялся за еду, а паренек засмеялся, и стало понятно, что вовсе это и не паренек никакой, а одетая в мужское платье девушка. Но раздумывать Джеки было некогда — он уже жевал. Каша оказалась овсянкой. Жидковатой, что и говорить, но зато ее было вдоволь, и Джеки, торопливо ворочая ложкой, опустошил целых две миски. — Ты смотри, Винни, — бурчал недовольно носатый, — как он лопает! Он же нас всех сожрет и не подавится! — Ништо, — хмыкнул белобрысый Винни. — Пусть лопает! Оказавшийся девушкой паренек зачерпнул из котелка и плеснул ему в миску еще каши. Над костром вились желтые искры, собаки все спали, серая изредка подергивала хвостом, а на камнях сидели синие шмели — целая стайка. Джеки лопал и думал, что вот сейчас, сейчас он должен проснуться. Потому что так не бывает. И где-то еще притаился этот их капитан… Наконец он наелся. Ложка в его руке замедлила свой стремительный бег и уже лениво начала поскребывать по дну миски. И тогда Джеки начал думать и соображать. И чем дальше он думал, тем яснее становилось: пора отсюда делать ноги. Джеки был уже совсем сыт (непривычное ощущение!), но ложкой шуровать не перестал. Во-первых, не в его правилах было оставлять недоеденную еду. А во-вторых, из-под поднятой ко рту руки удобнее было осмотреться и наметить пути к отступлению. Так, налево нельзя — там скалы, а внизу плещет вода. Назад не получится — там тоже скалы. И впереди скалы, вот незадача… А вот справа, кажется, какая-никакая, а тропа. И если получится проскочить между носатым и белобрысым, то вполне можно и сбежать. Только вот темнеет уже, впопыхах и шею свернуть недолго. А можно и не впопыхах. Имеет же право человек отлучиться по нужде? Имеет. А там с камня на камень — только его и видели! Поди-ка, догони. Да, пора ему. Пока не объявился этот их капитан и, что гораздо хуже, пока не появился его собственный, капитан Череп… Джеки доскреб последние крупинки каши, вздохнул сыто. Наклонился, поставил миску на камень. Выпрямился, собираясь объявить о своей естественной потребности — да так и застыл с раскрытым ртом. Большая серая собака, все это время крепко спавшая у костра, потянулась, зевнула (ничего себе зубищи!) и села, глядя через огонь прямо на Джеки. Здоровенная, прямо как хороший тебе волкодав. И что-то с этой собакой было не так. Понять, что именно, Джеки не сумел — волков он раньше живьем не видел, но оторваться от пристального взгляда не по-собачьи внимательных глаз он не мог. — Ну что, юнга? — спросила вдруг собака человеческим голосом. Джеки отшатнулся назад, упершись спиной в ребристый бок скалы, и заорал что было силы. Сил после трех мисок каши у него было предостаточно, так что орал он долго, не меньше минуты. И орал бы еще дольше, но тут ему на колени запрыгнула вторая собачка, маленькая, белая и пушистая. Если бы она тоже заговорила, Джеки бы, наверное, уже не понадобилось бежать по нужде за камешек. Но белая собачка тявкнула совершенно обычно и ткнулась черным носиком в грязные перемазанные кашей Джекины пальцы. И Джеки замолк. — Ну что, юнга? — снова спросили у него. Джеки уставился на спрашивающего как баран на новые ворота. Никакой собаки там не было! А был там человек, совсем обыкновенный, две руки (одна перевязана по самое плечо), две ноги, голова. Глаза вот только темные и немного раскосые, да волосы черны как вороново крыло — но таких Джеки видеть уже доводилось, и в Лондоне, и тут, у адмирала в команде, китаёзы. Ничего особенного, люди как люди. На собак вообще не похожи! — Он вообще говорить-то умеет? — спросил этот у белобрысого. Тот пожал плечами: — Не слыхал покуда! А давешний носатый сказал ехидно: — Зато лопает так, что за ушами трещит, живоглот! Нет, капитан, нам его не прокормить. А девушка в мужском платье ничего не говорила, достала откуда-то чистую миску, положила каши и подала: — Вот, Роджер, поешь. В голове у Джеки все перемешалось. Откуда взялся капитан? Куда делась серая собака? Кто они вообще такие? Носатый сказал, что бежать некуда. И что теперь делать? В руку ему снова ткнулся холодный и мокрый черный носик, и Джеки машинально раскрыл ладонь. Маленькая собачка пару раз лизнула ему пальцы — щекотно! Он осторожно тронул белую шерстку. Надо же, какая мягкая! И Джеки тихонько, одним пальцем погладил пушистый бок. Капитан Роджер ел кашу и поглядывал на Джеки. Остальные сидели молча и поглядывали на капитана. А Джеки гладил белую собачку и не думал вообще ни о чем. Он мог бы сидеть так целую вечность, не думая ни о побеге, ни о том, что делать ему дальше в этой дурацкой жизни. Но всему когда-нибудь приходит конец. Вот и каша у капитана тоже закончилась. — Что скажете, ребята? — спросил капитан. — Ну-у, — пробасил белобрысый Винни, — ежели к делу приставить, толк, может, и будет. — Жулик он, — прищурив подозрительно подбитый глаз, сказал носатый. — Придется всякий раз ложки в рундук запирать, помяните мое слово! — Ну, кому и знать, как не тебе, — усмехнулся Винни. — Рыбак рыбака, вестимо… Носатый вскинулся возмущенно, но его опередила девушка: — Возьмем его, Роджер. Иначе он пропадет. — Ну вот еще, пропадет! — фыркнул носатый. — Такие нигде не пропадают, ни в огне не горят, ни в воде не тонут! Пропадет, как же! Тюремная пташка, по всему же видать! Пусть летит на все четыре стороны. — Фрэнки, он же совсем ребенок! — укоризненно сказала девушка. — К делу приставить! — повторил Винни. — К тому же он дело уже знает. Раз на корабле у этих нелюдей оказался. Не в бирюльки же он там играл? — Пффф! — выпалил возмущенно носатый. — Дело он знает! Лопать умеет, это да. Да мы не прокормим его, капитан! — А ты что скажешь, Патрикевна? — спросил капитан. Джеки подумал было, что он обращается к девушке, но тут белая собачка, сидевшая у Джеки на коленках, вывернулась из-под очередного поглаживания и одним махом перелетела через рыжее пламя костра точнехонько на капитанское плечо и уткнулась носиком Роджеру в щеку. — Вот, значит, как, — задумчиво сказал капитан. — Скажи-ка, Джеки Доукинс, а сам ты чего хочешь? Джеки помолчал. И еще помолчал. И даже не удивился, что этот капитан знает, как его зовут. Ехидный Фрэнки усмехнулся: — Похоже, капитан, говорить он все же не умеет. Только лопать! И тогда Джеки вдруг сказал то, что думал — кажется, чуть ли не в первый раз в жизни: — Свалить отсюда! Побыстрее и подальше! — Ага, — отчего-то обрадовался капитан. — Все-таки говорящий! Свалить — это хорошо. А еще чего? А Джеки словно прорвало. То ли три миски каши так на него подействовали, то ли еще что — неизвестно, только он вывалил все, о чем когда-либо мечталось: — В Лондон хочу, обратно! И банду сколотить. Большую! Всех мелких подобрать, чтобы не шлялись где ни попадя, и к делу пристроить. И чистить карманы дуракам на Стрэнде и их дурацким бабам! Чтобы сытым быть — каждый день. И завести новые штиблеты. И штаны. И куртку. И часы на цепочке! А мелким чтобы леденцов! И… И понял, что на этом, кажется, мечты у него кончились. — Охохо, — вздохнул в наступившей тишине Винни. — Ну, понятно, — кивнул капитан. — Хорошо. Патрикевна, под твою ответственность. — А? — спросил Джеки. Ясно было, что капитан принял решение. Прогонит наверняка. Не дожидаясь рассвета. Кому нужен вор под боком? И хотя Джеки своего ремесла никогда не стеснялся, ему почему-то стало немножко обидно. Вот и говори людям правду — ничего из этого не выйдет хорошего! И при чем тут белая собачка с чудным именем Патрикевна? — Значит, так, Доукинс, — сказал капитан и слегка поморщился, потерев перевязанное плечо. — Поступаешь в распоряжение Фрэнка. — То есть?.. — подпрыгнул на месте носатый Фрэнки. — Капитан! Ну как так-то? А Винни засмеялся довольно: — А вот так! Присмотришь за ним. Всё при деле будешь! — Джилл, — капитан повернулся к девушке, — нужно будет сшить ему пару рубашек. — И порты! — добавил Винни. — Чтобы не осрамил нас дак. И бушлат надо. — И бушлат, — согласился капитан. — И, Фрэнки, прекрати пыхтеть. — Не прекращу! — возмутился Фрэнки. — Виданное ли дело, запускать ворье на борт? Особенно теперь, когда мы при деньгах! — Ничего, — сказал капитан. — Теперь мы действительно при деньгах и можем позволить себе немного лишнего. Джеки вертел головой во все стороны, глядя то на капитана, то на Винни, то на молчаливую девушку Джилл, но так толком ничего и не понял. Куда его? В какое-такое распоряжение? — Ну ладно, — проворчал недовольно Фрэнки. — Но к парусам его не пущу пока. Эй, юнга! Палубу драить обучен? Ну, чего молчишь, как сыч? Умеешь или нет? — У… Умею, — выдавил Джеки. — Но не любишь? — сведя сурово белесые брови, спросил Винни. — Не люблю, — согласился Джеки. — И вот что, юнга, — сказал вдруг капитан, — воровать ты больше не будешь. Понятно? Джеки кивнул: понятно, чего ж тут не понять. — Это будет непросто. Но ты уж постарайся. Потому что если не справишься, то… — Вы скормите меня акулам? — вырвалось у Джеки: так говорил боцман на «Кернунне», причем не только говорил, но иногда и делал. — Хуже, — спокойно ответил капитан. — Я отправлю тебя на воспитание к своей двоюродной тетушке. — В Китай? — испугался Джеки. — Нет, — усмехнулся капитан, — тут недалеко, в Сент-Мери Мид. И уж поверь, там акулы покажутся тебе безобидными морскими коньками. — Будешь вышивать крестиком! — замогильным голосом сказала Джилл. — Кошмарный ужас! И будто в подтверждение ее слов громко тявкнула белая собачка. — Уяснил? — спросил капитан. — Вот и хорошо. А теперь, если есть вопросы, самое время их задать. Со стороны капитана это был неосторожный, хотя и великодушный шаг: Джеки хлопал глазами, собираясь с мыслями, а потом вопросы посыпались один за другим. Так что, когда команда ответила на все, успевая между делом поспорить, поругаться и помириться, ночь давным-давно перевалила за середину, и к маленькой скалистой бухте приближался холодный августовский рассвет. — Ну, всё? — капитан устало потер глаза и зевнул. Джеки кивнул. Кажется, всё. И даже если не всё, ему пока хватит. Главное, что больше нет адмирала. Это не привиделось Джеки, когда стоял он на утесе, а в плечо ему впивалась ледяная рука жуткого незнакомца. Сгинул адмирал. И капитана Черепа больше нет — он сгинул еще раньше адмирала, там, в пещере. И еще многие там сгинули. Но многие и уцелели. И пока Джеки спал себе под серым камнем, убаюканный, оказывается, теми самыми бледными тетками, уцелевшие успели вынести тела сгинувших — под присмотром и под командой Винни и Джилл, трудились весь день, но справились со своей скорбной работой. Всех погрузили на «Драккар» и отправили на побережье, чтобы предать земле как полагается. Тут доктор помог, друг того самого жуткого незнакомца. — Не такой уж он и жуткий, если присмотреться. Да тебе, поди, и не привыкать к упырям-то, коли ты у адмирала под началом ходил, — рассказывал обстоятельный Винни. — А наш-то пан Станислав против адмирала… Ну, не ангел, конечно. А все ж не упырь. Хотя и кровосос. Тут Джеки не очень понял, но переспрашивать не стал. Так вот, у этого не упыря, но кровососа был друг, тоже не упырь, но доктор. Толковый доктор. Ни одного раненого без помощи не оставил. А главное — с матросами поговорил. Убедительно. Очень. Так что все павшие доставлены были в ближайший порт для погребения. А потом уцелевшие вольны делать что хотят. — Лучше, конечно, без душегубства. Но это уж как получится. Святых-от нету среди них. Хотя доктор такой… Внушительный! А потом, как стемнело, так Франя с этим их Теодором за нашим «Сигурушкой» метнулись, а потом еще и трофейный корабль пригнали. В общем, выходит у нас теперь целая флотилия под началом. И куда нам столько, а, капитан? — Посмотрим, — отвечал Роджер. — «Сигуре» приведем в порядок, а остальные… — Продадим, — уверенно говорил Фрэнки. — Ну и что, что без документов? Пфф, ерунда! Теперь нам это вообще не проблема. Погодите, капитан, я знаю, что вам такое не по душе, но куда их иначе девать-то? Не бросать же имущество на произвол судьбы? Ценное? — Согласный я с Франей, — вступал Винни. — Продать надобно, а уж документ как-нито справим! Но это все было так, пустяки, по сравнению с тем, что выяснилось про саму команду. Джеки даже не знал, что поразило его больше, то, что капитан мог оборачиваться волком, или то что совсем он был не китаец, а вовсе даже наполовину японец. По сравнению с этим и медведь Винни с летающей рукой, и Джилл-шелки, и даже пернатый Фрэнки уже не казались такой уж диковиной. А белая собачка оказалась лисичкой — ну, тут и вовсе ничего такого. Подумаешь, семь хвостиков… А может, Джеки просто успел привыкнуть к чудесам? Как бы там ни было, в голове у него плыло и гудело, и глаза слипались, словно и не проспал он перед этим чуть не двое суток кряду. — Давай-ка ты, юнга, на боковую, — глядя на осоловевшего Джеки, сказал капитан. — А вы? — еле ворочая языком, спросил Джеки. Он еще не вполне разобрался со всем этим невероятным зверинцем, но уже точно знал, что теперь он с «Сигуре» ни ногой. Хотя название для корабля какое-то странное. Ну и пусть. И от капитана он теперь ни на шаг. — А мы, — капитан вздохнул. — А мы пойдем попрощаемся с «Дмитрием». И Джеки хотел уже спросить, кто такой еще этот Дмитрий. — Не может быть! — озадаченно прогудел вдруг Винни. — Это как же так-то? — Что такое? — подскочил успевший задремать Фрэнки. — Тревога? Кто? Где? — Вона, — Винни ткнул пальцем в небо над головой. — Глянь-ко! Видано ли дело? Глаза у Джеки разлепились, и он, как и все остальные, стоял и смотрел в небо, утыканное уже побледневшими предутренними звездами, и ничего странного там не видел. А вот они — видели. Все, и капитан, и Винни, и Джилл, и Фрэнки. — Даже не знаю, что и сказать, — пробормотал капитан. — Какое сегодня число? — Десятое августа, — ответила Джилл. — Слишком рано. — Слишком рано, — кивнул капитан. — Невероятно. Тут Джеки надоело стоять и пялиться в небо, чувствуя себя круглым дураком, и тогда он, потянув Фрэнки за рукав, спросил: — А чего такое? В конце концов, если он, Джеки, поступил в распоряжение Фрэнки, то пусть тот и отдувается! — Смотри, — Фрэнки вытянул вверх руку. — Видишь? Вон там, звезды, вот, вот и вот. Нет, ниже, к горизонту. Глаза разуй! Видишь? — Ну, вижу. И чего? — Того! В эти широты они приходят недели на две позже, это самое раннее. Джеки пожал плечами. Подумаешь! Раньше, позже — какая разница? Над светлеющим горизонтом сияли ярко, выстроившись в ряд, три большие светлые звезды. — Вот балда! — фыркнул Фрэнки. — Тоже мне, моряк называется. Это же Пояс Ориона!