Рукопись, найденная в Смолевичах

8 августа 18… года Залив Маунтс, в виду побережья Корнуолла. Заря занимается. — И всё это с самого начала было затеяно с совершенно определённой целью, — глухо произнёс пан Станислав. Мари молчала. Пан Вениамин стоял, глядя на шар, только руки его, упирающиеся в столешницу, устало подрагивали. Вести разговор за двоих и высказывать догадки было непросто. Но самым сложным оказалось не это. Поднять глаза и посмотреть на Стаха — вот что было страшно. Столько веков дружили они, порою расставаясь надолго, но неизменно встречаясь вновь. Вениамину случалось видеть друга всяким, как говорится, в горе и в радости: весёлым и бесшабашным, с опасным огоньком в озорных серых глазах, спокойным и рассудительным, усталым, злым, опустошенным. Мёртвым, наконец. Но сейчас… увидеть, как друг раздавлен предательством того, кому доверял… Этого пан Вениамин не хотел бы видеть никогда. И чтобы отсрочить неизбежное, он заговорил, стараясь по-прежнему смотреть только на хрустальный шар: — Давайте-ка подведем итоги. Вся наша экспедиция, имеющая, как нам сказали, целью доставить господина Карасюка с тремя сотрудницами к берегам Британии, а точнее — в бухту Маунтс в целости и сохранности и сдать на руки лицам, прибывшим к нам на борт и удостоверившим свои полномочия, на самом деле лишь сложно организованный блеф. Никакой делегации не будет. Но при этом нам следует как можно быстрее пристать к берегу, потому что нам угрожает опасность. Так? — Так, — непривычно коротко ответила Мари. — И это все, что вы можете нам сказать, не рискуя навлечь на себя… ммм, так скажем, неприятности, — резюмировал доктор. — Не так уж и много мы узнали за почти часовую беседу. Ну что ж, если это все и если мы принимаем ваши слова на веру — а не доверять нашему духу-хранителю у нас причин до сей минуты не было — то… Стах, мне кажется, нам снова придется отложить обед до лучших времен. Жаль, но ничего не поделаешь! Эмиссар безмолвствовал. Многое, очень многое стало ясно, и самые темные подозрения, которые Станислав старательно гнал прочь, нашли теперь свое подтверждение — правда, легче от этого не было. — Стах, — поторопил друга доктор, — судя по всему, времени у нас действительно мало. Да и до утра не так уж и далеко. Надо что-то решать. — Надо. И давайте-ка, чтоб уж не оставалось недомолвок, ответим еще на пару вопросов. А точнее — на один. — На один? — удивился доктор. — Всего? — Главный — один. — Но, мессир, — прошептала Мари, — поймите, я не могу… — Чего — не можете? — спросил Стах с горькой улыбкой. — Назвать по имени того, кто стоит за всей этой… кутерьмой? Не называйте. Тоже мне — секрет! — То есть как?.. — пан Вениамин наконец решился оторвать взгляд от тихо светящегося хрусталя и посмотреть на друга. И не поверил своим глазам. Стах смеялся: — Да так, Венечка. Только не говори, что ты до сих пор не понял. Устроить всё это мог лишь один-единственный, наш любезный хозяин и наниматель. Его Сиятельство. Влад Цепеш. Мой великодушный друг. К-курва… Это — мне ясно. Мой вопрос — зачем? — Ах, я не знаю. Не знаю! — ярко вспыхнул зелёным огнем хрустальный шар и целую минуту пылал, не угасая. — Не огорчайтесь, Мари, — сказал эмиссар, по-прежнему невесело усмехаясь. — Ваша честь не пострадала. Вы своего хозяина не выдали. — У меня нет выбора, — еле слышно прошелестело в ответ. — Я должна хранить его секреты. Иначе… Иначе я снова окажусь по ту сторону границы Огненного мира. Быть заточенной в вечности — вы и представить не можете, как это страшно… И потом, мне нужно, нужно быть здесь! Вы же без меня пропадёте… — Ну-ну, Мари, голубушка, успокойтесь! Стах, ну что ты наделал! — Я, пан доктор, лишь убедился в том, что давно подозревал. И, кстати, вспомнил, где я видел этот чёртов знак — ну, тот, что у магистра на пресс-папье. Ящерица, кусающая себя за хвост. — Уроборос, — вспомнил доктор. — И где же? — Да никакой не уроборос. На печати он был, — Стах пошарил в ворохе сваленных на столе бумаг, выудил сложенный вчетверо плотный коричневатый лист и протянул доктору. — Печать на письме, коим вашего покорнейшего слугу пригласили выполнить почетную миссию — сыграть дурака! Вот, полюбуйся. — «Любезному другу моему Станиславу…» — прочитал задумчиво пан Вениамин. — Да, действительно, печать. Герб ордена Дракона… И вдруг крепко стукнул кулаком по столу: — Курва! Ты прав, Стах, именно курва! Точнее и не скажешь! Это было так непохоже на обычно мягкого и обходительного Веню, что Стах снова засмеялся, только на этот раз весело и от всего сердца. Впрочем, долго веселиться не приходилось. — Мари! — обратился эмиссар к молчаливому как никогда духу. — Вы говорите, нам грозит какая-то опасность. И, насколько я могу судить, как раз об этом рассказала вам рассудительная Андромеда? А значит, этот секрет никак не касается вашего хозяина, и вы можете им поделиться. Громкий перелив хрустального звона заставил вздрогнуть и эмиссара, и доктора. Как они, оказывается, отвыкли от этого звука, чистого и радостного смеха своего духа-хранителя. — Ну конечно! Конечно, могу. Это же так просто! Какая же я дура, не додуматься до очевидного! — Ну так? — подбодрил эмиссар. — Вам грозит враг! — Это бы полбеды, — пробормотал доктор, — но нам грозит ещё и друг… Впрочем, какой там к чертям собачьим друг… Простите. Продолжайте же! — Звёзды говорят, что слухи о вашей миссии прошли по всем портам Срединного моря. И охотников заглянуть в ваш трюм нашлось немало — только вы многих сбили с толку. Пара-тройка бортов до сих пор рыщут по Брестской бухте, пытаясь взять ваш простывший след. Но не все были столь доверчивы. Мессир, знаком ли вам некий Авертах из Дерри? Стах покачал головой: — Лично познакомиться не довелось. Но я слышал о нём. Старейший из Великих. Он старше всех нас в этом мире, верно? Его ещё называют Вечным. — Точно так. Он скоро будет здесь. И вовсе не для того, чтобы пожать вам руку. Он ведёт сюда три корабля, готовых к бою. А потому — нам нужно как можно быстрее пристать к берегу. На суше у вас будет хоть какой-то шанс. — А на море? — в один голос спросили Стах и Вениамин. Ответом им было гробовое молчание. — Ну что ж, — сказал наконец эмиссар. — Идём наверх. И заодно расспросим этого капитана… Как там его? — Сакай, — подсказал доктор. — Думаешь, он что-то знает? — А вот и проверим! Сдается мне, он как раз из тех охотников за чужими трюмами, что поверили слухам. Вот мы его и порасспросим… Эмиссар шагнул к дверям, но вдруг остановился, вспомнив что-то важное. — И ещё одно, об охотниках… Мари, вы ведь знаете… Кто? Доктор с любопытством уставился на друга, потом на светящийся шар. Неужели сейчас и раскроется многодневная тайна, стоившая Сташеку стольких сил и терзаний? — Знаю, — не стала отпираться хрустальная дева. — Но вам не скажу! — Почему? — Он просил его не выдавать, — и прежде, чем Стах успел возмутиться такому вопиющему нарушению субординации, добавила поспешно: — Он не опасен вам, мессир. Поверьте мне. Не он вам сейчас опасен. — Вот в это мне крайне сложно поверить: он здесь тоже по приказу нашего, мать его, Сиятельства, а значит, работает на него. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что в любой момент он может всадить мне кол в спину! — Мессир… Я не знаю, как мне убедить вас. Могу лишь поклясться Вечным Пламенем. Опасности с этой стороны — не ждите! Доктор поднял ладони, пытаясь успокоить обоих своих собеседников: — Стах, Мари… Мы сейчас потратим драгоценное время на бесплодный спор! Мари, вы убеждены в том, что сказали? Стах, вот сейчас, сию секунду — без кого ты готов остаться? Без рулевого, который должен довести нас до берега? Без штурмана, который должен выбрать нам дорогу? Без плотника? Или без…меня? Стах молчал. Он много чего мог сказать в ответ рассудительному доктору, но Веня прав. Время поджимает. Ну что ж… Он ждал больше месяца. Подождет и ещё немного. Дойдём до суши, а там посмотрим, кто кому опасен. — Ну правда, Сташек, — словно прочитав его мысли, сказал доктор. — Ты ждал столько времени, подожди ещё немного. А вот — как, говорите, его величают? Ауэрбах? Вот он, я полагаю, ждать не будет. Но всё же… Пан Станислав, мне кажется, мы не настолько торопимся, чтобы забывать о важном… Стах непонимающе глянул на доктора. Вениамин вытаращил глаза и несколько раз кивнул вбок, указывая, очевидно, на померкший вдруг до почти полной темноты хрусталь. — Ну же? — доктор укоризненно поджал губы и покачал головой. Ну как же можно быть таким… недогадливым? — А… Да… Простите, — эмиссар развернулся к столу, застегнулся на все пуговицы, расправил плечи. Доктор тоже выпрямился, провел рукою по борту сюртука — ах, голова садовая! Пуговица, которая давеча болталась на ниточке — он так и не удосужился её пришить, не вспомнил, а теперь на её месте зияет унылая пустота… Ладно, об этом потом. И пан Вениамин, сообразуясь с важностью момента, втянул живот и попытался вытянуться во фрунт — насколько мог. Выдержав короткую, но весомую паузу, эмиссар произнёс торжественно: — Мари… Хочу сказать — от имени всех, оказавшихся на борту. Каковы бы ни были цели и замыслы нашего… нанимателя, я верю вам. Вам лично. И… Спасибо! Хрустальный шар засиял ослепительно, заливая кают-компанию волнами зеленого света. — Ах, — прошептала Мари. Доктор кивнул одобрительно и с облегчением расслабил спину.

***

— О, кажется, капитан идет! Договорились наконец! Ну, держись, штурман, сейчас начнётся дело! — Теодор подтолкнул локтем Воронцова, молча глядевшего в темную воду за бортом. Но раньше, чем капитан успел подняться, над палубой коротко пронесся чистый хрустальный звон. — Мари! — радостно завопил рулевой, — ЗдорОво! Мы уж тут не знаем, что и думать! Сбежала куда-то, бросила нас. Ты куда запропастилась-то? С тобой всё хорошо? — Всё в порядке, Теодорхен, — ответила рулевому невидимая собеседница. Окруженные дамами пришельцы заозирались, пытаясь вникнуть в природу столь странного явления. Когда внезапно зазвенело в первый раз и капитан вампиров в сопровождении невысокого полноватого господина спешно убрался с палубы, им, чужакам с сомнительными намерениями, никто, разумеется, не потрудился ничего объяснить, так что Фумагалли, ошарашенный невиданным феноменом, чуть не запутался в собственных руках, пытаясь с перепугу перекреститься сразу обеими и плюя при этом через левое плечо. — Что, голубчики, — ехидно засмеялся Теодор, — сдрейфили? Это наш личный дух-хранитель, и если бы она не смоталась в самоволку, шиш бы вы к нам сумели подкатиться! Мари, чёрт, я жутко рад, что ты вернулась! Ну просто очень. Да мы все рады, правда, штурман? — Правда, — ответил штурман, продолжая разглядывать тёмные волны. — Рады, рады, — проворчала Марья Сидоровна, не сводя с пленников глаз. — Уж как мы ей, матушке, рады, и сказать нельзя. Так ведь, Наташка? Натали по-прежнему стояла рядом с товаркой, безостановочно строча что-то на последней странице тетрадки, и на вопрос Марьи Сидоровны лишь мотнула согласно головой. Зато мадемуазель Полина, которая до сей минуты задумчиво рассматривала капитана в красном поношенном мундире, время от времени кивая каким-то своим мыслям, встрепенулась и сказала с широкой улыбкой: — Очень-очень рады! Хорошо, что вы снова здесь. Без вас было… как-то не по себе! — Вот! И то сказать, — продолжал рулевой, тоже улыбаясь во все клыки, — уж не знали, что и думать. А где тебя носило-то? — Я отлучалась по делам, — прозвенело в ответ, — но думаю, об этом вам лучше узнать от капитана. Он вот-вот будет. — Ну ясное дело, — согласился Лендер, покосившись на чужого капитана в красном мундире, — а все-таки, дела — делами, но что-то долговато тебя не было… — Не могла вернуться раньше, — Мари была только рада немного поболтать по-дружески. — То есть я пробовала, но мне мешали! — Это кто же? Кто осмелился? Полина, видимо, решив, что так похожий на кузена раскосый капитан никуда не денется, подошла ближе. — Право, я не спросила его имени… Призрак пожилой дамы в белом. Такая по виду солидная, а по сути… Просто хулиганка какая-то! Или сумасшедшая. Вообразите, витала прямо перед носом, развесилась на весь портал, и такая, знаете ли, плотная — просто так и не проскочишь. И верещит без передышки: «Где моя дочь? Где моя деточка? Что вы сделали с ней, проходимцы?». Мадемуазель Полина ойкнула и уронила гарпун прямо на ногу Воронцова — тот едва успел отскочить. — Но ты все же прорвалась, — засмеялся Лендер. — Прорвалась, — мрачно подтвердила хрустальная дева, — но если бы вы знали, чего мне это стоило… Теперь эта дамочка нескоро оправится! — Что вы сделали? — закричала Полина, всплеснув руками. — Это же, наверное, была моя маменька! Она обещала последовать за мной, чтобы проверить, как мы тут питаемся… И вот, наверное, наконец догнала! Что вы с ней сделали? — Да не переживайте так, барышня… Ну, мне пришлось прорываться сквозь нее, что называется, силой… Но через пару дней она снова обретет форму и сможет перемещаться в астрале. И даже выходить в плотный мир! — Полина, не волнуйтесь, — вмешался штурман. — Ну что может случиться с призраком? Поверьте, от них не так-то легко избавиться. — Это точно, — подхватил Лендер, — мне вот как-то довелось делить помещение с одним привидением… Нудное было, аж жуть. Так вот… Но рассказать историю нудного призрака рулевому было не суждено — из люка появился капитан и встал, сложив руки на груди, невесело оглядел свою команду, шушукающихся пришельцев и серый полумрак за кормой.

***

— Я уж думал, ты никогда не сообразишь, — ворчал доктор, карабкаясь вслед за Стахом по трапу. — Она ведь такая чувствительная… Стах не ответил. Он уже стоял на палубе, смотрел на свое судно, будто в первый раз. За несколько ночей тумана он, оказывается, позабыл, какая она. Старая русская шхуна, порт приписки Ревель… Чуть больше месяца тому назад он впервые поднялся на её борт, чувствуя себя немного не в своей тарелке — ну какой из него, в самом деле, капитан? Свежий предутренний ветер дул, шквалами срываясь со скалистого берега, терял по дороге силу и долетал до собранных парусов «Дмитрия» легкими безобидными порывами. Вдруг оказалось, что все, кто есть на палубе: рулевой и штурман, примостившиеся у левого борта вместе с мадемуазель, по-прежнему сжимающей в обеих руках чужой гарпун, две другие барышни-пассажирки, плотник, разложивший под фок-мачтой какие-то изогнутые деревяшки, четыре незваных гостя, сгрудившиеся в кучку у борта правого (многохвостая неведомая зверушка, до сих пор мирно спавшая на руках у одного из них, коренастого крепыша в высоких черных сапогах, при появлении эмиссара проснулась и чутко навострила уши) — все они смотрят на него. Команда, пассажиры, гости — и лиловый кролик. Смотрят и ждут его слова. — Ну, — спросил Вениамин, — с чего думаешь начинать? Небо с востока наливалось алым, и звезды погасли. Время истекало. — Ну, так, — Стах шагнул к капитану пришельцев. Кролик поспешно отскочил в сторону. — Будем говорить грубо. Ну-ка, коротко и ясно: зачем вы сюда пожаловали? Белая зверушка одним махом оказалась на плече Роджера Сакаи. Наверное, только поэтому Роджер и смог выдержать взгляд капитана «Дмитрия». А может быть, главный упырь просто его заворожил, уставившись в упор — Роджер и потом не мог сказать наверняка. — Извиниться за гарпун, — произнёс Сакаи, едва ворочая языком. — И забрать его обратно, — упрямо пробурчали за спиной, но Роджер не обратил на это внимания. Он видел перед собой только неотрывно глядящие на него глаза капитана вампиров — черные точки зрачков дрогнули, вытягиваясь узкими вертикальными полосками. Резкий порыв холодного ветра взъерошил белую шёрстку Патрикеевны, ударил Роджера в лицо. Капитан «Дмитрия» сжал кулак. Лисичка звонко тявкнула, словно предупреждая о чём-то, и невысокий господин в зеленоватом сюртуке встревоженно произнёс: — Стах, осторожнее! — Так вот, сударь мой, — сказал капитан вампиров Стах, — имею основания считать, что вы искажаете истину. То есть врёте. — Как это, ваша милость, врёте, — вмешался невежа-рулевой. — Вот же он. Гарпун. — А я говорю — врёте, — капитан вампиров глянул мельком на Винни, и тот стушевался, замолк и опустил голову. — А на самом деле вы, сударь, вор и разбойник! Да-с! «Ну вот и всё», — мелькнуло в голове у Роджера. Сейчас всё кончится — для всех. Может быть, хотя бы Патрикевну пощадят, она-то уж точно ни в чем не виновата, это и упырь должен понимать. Он почувствовал движение за спиной — это его команда, сбиваясь в кучку, готовилась к последнему бою. Оглянуться он не смел — как посмотреть в глаза тем, кого он, капитан, привел за собой на закланье? Лишь бы Фрэнк и Винни успели выпихнуть за борт Джилл… Патрикевна взмахнула разом всеми хвостами, весьма ощутимо задев Роджера по щеке — не хуже иной пощечины! — и, кажется, топнула лапкой. А потом внезапно сжалась в комок и прыгнула. Как большой небрежно слепленный снежок пролетела она по воздуху и приземлилась на плече капитана вампиров, слегка оступившись, но удержалась, выгнула спину и зашипела не хуже, чем целая стая разбойных бродячих котов: — МСССССССССССССССССССССС! Капитан вампиров на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их снова, зрачки снова были обычными, человеческими — и Роджера словно отпустило. Ничего не кончилось. Может быть, всё только начинается! За спиной пыхтели и пихались и шептали что-то на три голоса. Он не стал прислушиваться. — Простите, сэр. Я, бесспорно, разбойник. Тут с вами согласятся многие. Но никак не вор! — Сударь, с вашими моральными принципами мы разберемся чуть позже. Взъерошенная шерсть Патрикевны щекотала щёку, отвлекая от важного, и капитан вампиров недолго думая снял зверушку с плеча. Та безрассудно храбро попыталась тяпнуть упыря за палец, но он не обратил на то особого внимания, ухватил лисичку за пушистую спинку, слегка щёлкнул по носу: не шали! — и пустил на палубу. Лиловый кролик выглянул из-за юбки Марьи Сидоровны и нерешительно пошевелил ушами. Патрикевна подумала и уселась ровно посередине между двумя капитанами, чинно обвив хвостами лапки. — А сейчас отвечайте, быстро и чётко, — велел капитан вампиров, — что привело вас сюда? Что хотели вы найти такое в нашем трюме, что рискнули сунуться к нам на борт? «До восхода совсем немного», — подумал Роджер, переводя взгляд с одного вампира на другого. В светлеющем предрассветном воздухе прекрасно удалось рассмотреть каждого из кровососов. Восемь бледных лиц с горящими голодным блеском глазами. Восемь… Команда его прекратила возню и стояла молча за спиной своего капитана. — Теряем время, — сказал капитан вампиров. Остальные упыри как-то незаметно подтянулись ближе и окружила пришельцев плотным голодным кольцом. — Теряем время, — повторил капитан, — и терпение. Вы тащились за нами через всю Атлантику. Что нужно вам на нашем судне? Патрикевна вдруг вскочила, подпрыгнула свечкой и мигом оказалась на левом, обращенном к открытому морю борту. За ней метнулась сиреневая ушастая тень, но карабкаться на планшир кролик не стал. Он вытянул морду вверх и завыл утробно и гулко: — УУУУУУУУУУУУУ! А с левого борта, тоненько и тоскливо вторила ему белая семихвостая лиса. — Капитан, — первым, кто увидел воочию то, что почуяли лиловый кролик-упырь и белая лисица-оборотень, был Теодор, — смотрите! Ровная, все ещё по-ночному темная линия горизонта дрогнула, пошла прерывистой волной, различить движения которой было под силу только зоркому вампирскому зрению: с запада к берегу шли корабли. Корабли на море — эка невидаль...