Рукопись, найденная в Смолевичах

Уже довольно давно, лет тому двадцать пять, в мои руки попал небольшой деревянный ящичек, который с течением времени все больше хотелось назвать сундучком. Мы нашли его на чердаке дома тети Анеты в Смолевичах, дома, приговоренного к сносу по плану реконструкции города. Тетя Анета была уже очень стара, путала даты и имена, но твердо помнила, что сундучок (тогда еще – все же ящичек) привез в конце 1912 года из Варшавы ее непутевый кузен Казик, вечно тративший и так небольшие свои деньги на всякие пустяки на антикварных развалах обширного западного края империи. Привез, сунул в ящик комода со словами: «Пусть постоит пока», да и уехал опять по делам. "Пока" затянулось больше, чем на полвека. Чуть больше, чем через год началась война, потом, почти без перерыва, еще одна, потом грянуло то, что тетя Анета иначе, как «умысловохворость», и называть отказывалась… Уже и империи не стало, и Казик сгинул где-то в круговерти времени, а ящичек уцелел, только переехал на чердак вместе с престарелым комодом. В ящичке (теперь уже точно – сундучке) лежало несколько кусков плотной, пожелтевшей от времени бумаги. Часть текста выцвела, часть оказалась вырвана по живому. Кое-что удалось разобрать. Судя по витиеватости почерка, наклону букв, следам тщательно затертых клякс, рукопись датируется самым концом девятнадцатого века. Впрочем, кто знает – листы разрознены, в тексте явные лакуны, да и сама история кажется странной. Начинается не с начала, да и конец тоже где-то подзатерялся. Лист первый «Русская шхуна «Дмитрий», 18 июля 18… года. Миновали Гибралтар. … - Читайте! – трагически выдохнул эмиссар, нервно взмахивая руками. С розоватых кружевных манжет посыпались мелкие золотистые чешуйки. – Вслух! Вероятно, у меня просто помутился рассудок? Я решил пролистать это, дабы скоротать время до заката… - Что это, мессир? – Вениамин прищурился. Он видел одинаково хорошо и в полной темноте, и при свете свечей, но привычка осталась с тех времен, когда он был живым. – «Баталерная ведомость торгового судна «Дмитрий», порт приписки Ревель, владелец…» - Вот отсюда, доктор, - эмиссар указал длинным острым ногтем, проткнув в свитке дыру. - Земля садовая, - послушно прочитал доктор. – 9 ящиков. Свечи восковые, 18 связок. Кролики живые, в клетках, 20 душ – смешно, у кроликов есть души? - К черту кроликов! – эмиссар вскочил и от избытка эмоций завис на полом. – Дальше! - Галеты, 10 коробок. Головы сахарные, 10 штук. Чай китайский, 5 цибиков… Что за бред?! – Вениамин перевернул лист, словно надеясь, что там начертано «ЕРЕСЬ». - В перечне перевозимого имущества – человеческая еда! – голос эмиссара подрагивал, хотя пан Станислав старался сдержать свои эмоции. - Ну полноте, что же пан Станислав так переживает? – не понял Вениамин. – Ну кто-то припрятал на борту человеческую еду. Может быть, у кого-то не завершилось обращение… - ТО ЕСТЬ КТО-ТО ИЗ НИХ – ЧЕЛОВЕК? КТО ИМЕННО??? Доктор задумался. На судне находились – и считались мертвыми – девять вампиров. По баталерной ведомости проходил запас продуктов на одного человека. - Но как мы могли его не почувствовать? - Не постигаю! Всех их прислали непосредственно от Его Сиятельства. Грузились мы уже перед самым рассветом – посчитали по головам, и в трюм скорее, горизонт уже розовел! - Не знаю… Но, если пан Станислав позволит, надобно спросить у них, что это за безобразие, - предложил доктор, болезненно жмурясь. Стоило прикрыть глаза, как перед ними начинала светиться ярко-розовая полоса на границе неба и моря – накануне доктор неосторожно засиделся над свежим изданием большого медицинского атласа с прекрасными иллюстрациями системы кровообращения, а потом по привычке подошел к иллюминатору глотнуть перед сном свежего воздуха, и чуть не поплатился своей не-жизнью в первых лучах восходящего солнца. – В конце концов, за провизию заплачено из вашего кармана, полновесным золотом… - Пан Вениамин, опомнитесь! – эмиссар в гневе выхватил у доктора свиток и сунул его в трепещущее пламя свечи. Магический пергамент вспыхивать отказался, лишь начал недвусмысленно пованивать козлом. – Их четверо! Нас пятеро! И все ведут себя как добропорядочные вампиры! Вон, все девять гробов в ряд стоят! Сам над каждым перед восходом крышку закрываю! Доктор, безуспешно пытавшийся рассмотреть свои пострадавшие глаза в отражении в столовой ложке, замер, осознавая масштаб трагедии. - Мессир полагает, - он почтительно повис в полуярде от пола, чтобы быть на одном уровне с эмиссаром, - что человеком может быть и кто-то из экипажа?