Служители вечности...

На площади стоял гул. Запах крови кружил голову, а ноги против воли несли ее вперед, туда где звучали одобрительные выкрики легионеров, сочувственные вздохи женщин и крики детей, еще не испорченных взрослыми и войной, и не потерявших способность сочувствовать чужой боли. Но никто не спешит их уводить, взрослым не до того. Их взгляды прикованы к происходящему в центре площади. И даже те, что хотели бы уйти, уже не смогут этого сделать. Они просто не прорвутся сквозь зевак, столпившихся вокруг, чтобы посмотреть на то, как вершиться правосудие. Тем, кто еще не утратил остатки человечности, ничего не остается кроме как бессильно отвести взгляд от этого жуткого зрелища. Без суда осужденный - асмодианин, уже едва дышал. Изломанные крылья слабо трепыхались при каждом новом ударе. Ломали намеренно, изощренно, чтобы причинить боль. Так могут ломать только люди. Его пытал маг. Частично серую кожу покрывала ледяная корка, частично ожоги, частично порезы - всего по немного, но очень аккуратно, так чтобы не убить. В тех местах, где кожа была срезана можно было рассмотреть конвульсивно сокращающиеся мышцы. Легионер впился пальцами в незащищенное горло и с силой дернул вверх, демонстрирую толпе обожженную гриву вражеского даэва. Асмодианин захрипел и попытался отвести руку, но не смог ухватиться за нее. На пальцах не хватало фаланг. Тех самых откуда у жителей севера растут когти, осознала Юстиэль. Она медленно выдохнула. Ей оставалось только гадать, сколько костей в его теле было цело. От пленного пахла железом, пахло... смертью. Отовсюду доносились одобрительные возгласы и все больше людей заражалось этим нездоровым ликованием. Жрица зажмурилась. Едкий запах жженой плоти щипал глаза. Или же, дело было не в нем? Владычица Жизни покачала головой и мановением руки остановила сердце даэва. Сквозь гул собственной крови, она расслышала в эфирном потоке тихое спасибо, а потом его эфирный след утонул в ярости и разочаровании. Поняв, что зрелища не будет, люди начали расходится: кто-то исполненный досады, кто-то облегчения. А кто-то злобы. - У тебя не было такого права, - прозвучал тихий, пробирающий до дрожи голос Повелителя Иллюзий прямо над ее ухом. - Он военнопленный. - Мы не звери, - слабо возразила Юстиэль. - Верно, - согласился брат и в его голосе она отчетливо услышала издевку. - Ни один зверь не станет убивать ради удовольствия. На это возразить ей было нечего. - Цел? - осторожно спросила целительница. Кайсинель скривился и отвел взгляд. Он только что вернулся из бездны, где элийские легионы столкнулись с Владычицей Мудрости - Румиэль. Объективно одному служителю будет сложно убить другого, ведь не смотря на различия в тактике, силы будут примерно равны, тем более что и Кайсинель, и Румиэль покровительствовали магам. Причинить друг другу боль - да, но не убить. Асфель возможно мог бы, ведь он Хранитель Башни, а во времена прежней Атреи они были могущественнее остальных покровителей, но слава Айону элийцы столкнулись с Румиэль, а не с ним. В противном случае, все могло закончиться иначе. - Тебе повезло, что это была Румиэль, - озвучила она свои мысли. - Будь с ней Джикел или Маркутан... -Слышать не хочу этого имени, - оборвал ее Повелитель Иллюзий. Юстиэль вздохнула и принялась плести исцеляющую вязь. Маг, кажется, был очень глубоко в своих мыслях и что-то подсказывало ей, что тяготило его вовсе не недавнее поражение. Когда она закончила, Кайсинель сухо поблагодарил и поспешил уйти. Вопрос застал его уже в дверях светлой обители: - Что произошло между вами? Он замер, хмуро взглянул на нее и ушел, так и не удостоив сестру ответом. Эта война вопрос выживания расы, твердила себе Юстиэль. Как созидателю и покровителю жизни, раздирающая планету война была чужда ей. Она не могла смириться с этим, как и с тем, что там, на другой стороне планеты, люди были вынуждены выживать. Асмодиане вырвали право на жизнь у самой судьбы, сражаясь за нее сначала с холодом и тьмой, потом с балаурами, а теперь с теми, с кем когда-то были одним народом. Одной семьей... Она отложила в сторону резное перо и уронила голову на ладони. Всякий раз, когда эти мысли посещали ее, глаза против воли наполнялись слезами. Юстиэль этого совсем не стыдилась. А еще она не имела привычки лгать себе. В том, что произошло была и ее вина. Она кляла себя за то, что тогда на том злосчастном совете выступила за. В своем стремлении спасти, как можно больше жизней, она в итоге стала одной из причин трагедии масштабом в целый мир и, возможно, окажись она на темной стороне планеты, было бы легче. Возможно. Юстиэль сожалела о том, что не может быть столь же хладнокровной, как другие покровители. Но если раньше они сражались с балаурами (к которым она, к собственному стыду, порой, тоже испытывала жалость), то теперь по ту сторону баррикад были браться и сестры. Кайсинель еще до Катаклизма обвинял ее в слабости духа, но раньше она не предавала его словам особого значения. А теперь..? Предательница расы, услужливо подсказал разум. Жрица горько усмехнулась. Имела ли она, служитель вечности, право уходить от сражений только из-за собственных убеждений? Она не знала ответа на этот вопрос. Серафим, мысленно поправила себя Юстиэль. Служители вечности было до Катаклизма. После она стали - серафимами; а асмодеанские покровители - шедимами. "Умение ценить жизнь, это не слабость," - сказал ей как-то Маркутан. Маркутан... Что он предпримет, если однажды они встретиться в бездне? При мысли об этом страх холодной рукой стискивал ее горло. Она не хотела знать. Боялась, что он наброситься на нее, словно на врага (словно, ха!), а она малодушно не найдет в себе сил противостоять ему. Из всех Служителей, именно Маркутан пожалуй был самым преданным ее другом. Юстиэль боялась увидеть в его глазах ненависть, пылающую так же ярко, как глаза асмодиан. Сражения, сражения, сражения. Бесконечные, бессмысленные сражения. Если бы ее легиону не пришлось участвовать в битве за Восточную Крепость Сиэли, она пропустила бы и это, как пропустила множество до него, смирившись с неумолкающим голосом совести и косыми взглядами других Серафимов. Если бы... - Нам придется обсудить это, Юстиэль, - упрямо заявил Неджакан. - Рано или поздно. Сотни даэвов сегодня восстанут на кибелисках, терзаемые фантомной болью, оставленной на память представителем вражеской расы. На то чтобы унять эту боль уйдут годы, возможно даже десятилетия. А многие и вовсе больше не поднимутся и не расправят свои крылья. Асмодиане сражались достойно, думала она. Все они сражались достойно. Юстиэль не могла не признать этого, как и того, что ни элийская победа, ни поражение асмодиан - ничто из этого по настоящему не имело смысла. - Не смей, - осадила его Владычица Жизни. - Не смей снова говорить мне о долге, я знаю помню о нем и без тебя! Мой долг хранить жизнь, а не отнимать ее. Он в два шага оказался рядом с ней. Байзел хотел было вмешаться, но Ариэль жестом остановила его. - Юстиэль! - прорычал Владыка Правосудия, с силой сжав ее предплечья. - Их легат ушел прихватив с собой данные, которые поставят по угрозу наши западные позиции в Балаурии. А ты стояла и смотрела, как он улетает прочь! Ты можешь объяснить мне, просто объяснить, почему ты так поступила?! Юстиэль застыла на несколько долгих мгновений. Эмоции на лице стража сменялись так быстро, что их невозможно было уловить. Неджакан сам не ожидал от себя подобное несдержанности и теперь он выглядел скорее растерянным, чем разозленным. - Я обратила его в даэва, - наконец, вымолвила она. Ариэль тяжело вздохнула. Им всем приходилось сталкиваться с бывшему учениками, которые оказали по ту строну. И всем приходилось делать трудный выбор. Юстиэль свой сделала и задолго до этого дня. - Оставь меня, - тихо молвила жрица, стараясь унять в своем голосе мольбу. И бросилась прочь. Юстиэль летела так быстро, как позволяли крылья. В гуле эфира она отчетливо слышала голос Неджакана. Голос, полный раскаяния, которое так не свойственно Владыке Правосудия. Она опустилась на парящий осколок недалеко от крепости Астерия и рухнула на колени, ноги ее больше не слушались, впрочем как и крылья. Как переступить через свою сущность? Даже во имя элийцев, братьев и сестер, Атреи. Как..? - Юстиэль? Жрица подняла взгляд. На соседнем осколке прямо перед ней стоял Маркутан. Не в силах сдержать слезы, она бросилась к нему, одним взмахом белоснежный крыльев преодолевая расстояние между ними, и теряясь в его широком объятии. Они простояли так несколько минут: она прижавшись лбом к мощной шее шедима и вздрагивая от рыданий, а он оглаживая теплой мозолистой ладонью ее спину, успокаивая словно ребенка. И в эти мгновения не существовало ни элийцев, ни асмодиан, ни серафимом и шедимов, ни даже расколотого надвое мира. Наконец, Юстиэль, смогла совладать с собой и отстранилась. Маркутан мягко положив руки на с виду хрупкие острые плечи, дав тем менее возможность уйти от прикосновения, но Юстиэль осталась стоять неподвижно, рассматривая родное, почти не изменившееся лицо. Она так скучала... Так много нужно было рассказать, так о многом спросить, что и вечности бы не хватило. О других служителях, о жизни по разные стороны, о бедах и радостях, о наболевшем. - Он в порядке, - успокоила брата Юстиэль. - В том бою пострадала разве, что его гордость. И о самом важном. - Ты ведь тоже скучаешь, правда? Они провели на том острове всю ночь. Вдалеке уже занимался рассвет, а они все сидели на осколке на самом краю мира и старались отстрочить неизбежное наступление нового дня, когда они снова станут врагами. - Нужно идти, - чуть слышно прошептала она. - Нужно, - согласился асмодианский покровитель. Но ни один из них не двинулся с места. Юстиэль не выдержала первой и снова прильнула к брату, противясь предстоящему расставанию. - Я не хочу вас терять, - призналась она шедиму. - Я эгоистка, верно? Она отпрянула, обхватив себя руками, будто бы от холода. - Я смотрю на тебя и не вижу разница между нами, - продолжила жрица. - Не вижу разницы между элийцами и асмодианами. Почему мы должны быть врагами, Маркутан? - Потому, что мы на войне, Юстиэль. И хотим мы того или нет, но от воли двух покровителей мир не измениться. Покровительль Судьбы, встал рядом и обратил свой взор к взор пылающей на рассвете Бездне. - Это наш новый мир, Юстиэль. Это мир, который мы заслужили... - Как она? - прозвучало в тишине кабинета, вслед его удаляющейся спине. Глупо было полагать, что Асфель не узнает. - По прежнему лучше нас, - уклончиво ответил Маркутан. Асфель ничего не ответил. Чародей обернулся. В холодной стали глаз Владыки Севера была тоска.