Прося прощение за нелюбовь

Она лежала на ледяном полу с закрытыми глазами. Не открывая их она видела себя: ломкие, как солома, волосы; глаза с тусклым блеском, прикрытые тяжеленными свинцовыми веками; худое, от постоянного истощения, тело; белая, как сало, кожа. Сколько она себя помнила, она всегда была такой. А помнила она лишь эту обитель и её жителей, что так рьяно своими пытками и издевательствами уничтожили всё, что могло приносить радость, или хотя бы напоминать о ней. Она - всего лишь прекрасный цветок, с которым они вольны делать что вздумается. Человек для них как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, бросают, берут новую и опять: сморкаются, комкают и снова бросают. Использовал — возьми новую. Одна, вторая, третья, пятнадцатая — границ нет. А сколько было таких, ей подобных? Таких же обречённых, заклеймённых, не спящих по ночам, чтобы не отдаться проклятию под названием "сон"? Уснул — не проснёшься. Когда она в первый раз увидела это пристанище безжалостности, она поняла, что только погибель не дремлет у этих врат. Она бы убежала прочь, да только знала, что ног не хватит. "Кто вкусил восхитительной крови вкус, раз и навсегда вечным голодом проклят". Так наверное стоило-бы указать на инструкции по использованию упырей. Комори возможно (нет) помогло-бы. Одно лишь Юи знала - кровь никогда не была восхитительной. Она была просто красная. Она уже давно во всём видит просто красный. В «просто красном» любимом рубине, в когда-то горячо любимых «просто красных» розах и даже в «просто красном» садовом пионе, оттенком, как назло, считая долгом, напоминают Его волосы. «Ты хотела Меня? Так на — получай. Вскрывай свои вены, и не нужно кричать!!».- вдруг, вспоминаются недавние слова, и она режет вдоль запястья, чтобы увидеть кровь. Она так-же напоминает о Нём. Он никогда её не щадил и не будет. Он делает ей больно снова и снова, приговаривая, что она "не стоит даже банальной жалости". Он унижал её просто так, со скуки, а она поджигала себя, что бы ему светило. На эмоциях вспоминается их первая встреча: «А ведь он, как будто знал наперёд, что я приду, как будто нарочно лёг на эту софу и сделал вид, что он, как обычный человек, спит». Действительно, на первый взгляд он не особо отличался от человека, но его слишком идеальное и совершенное лицо делало его не похожим на людей. Ах, если бы она только присмотрелась. И улыбка соскользнула с её лица, как будто её там и не было вовсе. В комнате было холодно, но она почувствовала, что задыхается от жара, но всё что было заметно это только неподвижность и полная немота, только стеклянный взор, упёртый в стену, где на мгновенье ей показалось лицо Аято, и слабое-слабое, почти незаметное, но всё-таки дыхание, — вдох и выдох, вдох и снова выдох и полное наплевать на то, что и это может прекратится. Теперь уже навсегда. Разницы - ровно корень из ноля. Юи словно рассекли грудь и разворотили рану наружу. Аято. (не) её Аято. Будет ли он скучать за ней, когда её сейчас не станет? Будет ли он её вспоминать, когда, того, что даёт новая невеста, недостаточно, что бы пережить ночь. Хотя, что за нелепые мысли и вопросы? "Недостаточно" ? Такого слова в его лексиконе априори не существует. Существует "мало ударов". Она открывает глаза. Не видя ими ничего, она чувствует его зоркий взгляд. Она видит его не глядя. Жесток, словно исполин, вышедший из Библии и словно кот властен и очень горд. Он заставлял дрожать одним лишь взглядом, но его равнодушная манера говорить была ещё более пугающей. Он питался её силами, поглощая всю энергию и остатки жизни. Сейчас она пуста. И вот она лежит, с вытекающей кровью из запястья и нерастраченной жизнью. А ему снова (почти) плевать (это у него как константа). Глаза и голова медленно затуманиваются, и она больше его не видит, но зато знает, что он её - прекрасно, и продолжает надеяться, что всё-таки спасёт, буквально вырвет из загребущих рук смерти, но … (нет), и больно, словно в вены цианидом калия. А она уже не дышит (вероятно, слава Богу) и больше не произнесёт ни слова. И он, как явно не тот, кем она его любила, целует её изрезанное запястье, прося прощение за нелюбовь.