Лабиринт

Голова просто раскалывалась на части, как после хорошей медовухи. Было невозможно открыть глаза, настолько сильную боль доставлял солнечный свет, попадая на роговицу. Аман аккуратно встал на колени и, с ужасным шумом выблевав все содержимое своего желудка, оперся спиной о стену и продрал глаза. Только после этого голова начала, пусть и со скрипом, соображать. Первой мыслью было «Где я?». Оглядеться не составило особого труда. Гонец находился в огромном коридоре с высокими каменными стенами, полностью заросшими вьюном, лианами и прочей растительностью неизвестного происхождения. Коридор уходил далеко, на сколько хватало взгляда, в обе стороны. И что же тогда произошло? Получается, гонца вырубили и кинули… А где он, мать его? Аман неспешно встал и, недолго думая, пошел налево. Каждый шаг давался с трудом и реальность, казалось, плыла перед глазами, заставляя хвататься за сколькие лианы на стенах. Больше всего мучало то, что картинка не менялась совсем, ты не знаешь сколько прошел. Оглянулся: до горизонта коридор, смотришь вперед: коридор до горизонта. Гонец уже сбился со счета времени и не мог понять, идет он пять минут или уже весь день, это было тайной. Как ему казалось, он шел всего пару часов, но результата все не было. Единственным изменением стала птичка. Обычный ворон, который постоянно пролетал мимо него и кружился в зените над ним. Когда он был совсем близко, то юноша мог разглядеть его до мельчайшей детали, и он мог поклясться, что птица смеется над ним. Одними только глазами, но усмехается нагло и прямо в лицо гонцу. Вороны были плохим знаком во все времена, они падальщики и этот черный засранец только и ждал смерти ослабшего человека, чтобы поживиться плотью. Сначала птица выклюет глаза и язык, это самое вкусное, потом попытается добраться до кишок и поживиться внутренностями. Не исключено, что в это время Аман будет жив, но просто ослабнет до той степени, что не сможет идти. Такие мысли каким-то образом мотивировали, и ходьба становилась быстрее. Самочувствие стало намного лучше, и гонец уже не просто шел туда, куда его несет страх, а думал о своей судьбе. Подумывал залезть по лианам на верхушку стены, но эта идея была отброшена вследствие того, что эти ползучие растения не доставали до верха. Еще были мысли ориентироваться по небу, но также это было невыполнимо: серое небо было затянуто грозовыми тучами, которые закрывали солнце. Последней мыслью было лечь на влажную землю и умереть, но и это не представлялось возможным: умирать совсем не хотелось. Аман топал по коридору еще некоторое время, бок о бок с противным вороном, который его не покидал ни на минуту, пока не заметил просвет в стене по левую руку. Теперь он уже бежал, не взирая ни на что, но птица нырнула в просвет быстрее и через секунду из-за поворота вышла очаровательная женщина. У нее были длинные черные волосы, доходящие до живота, черные глаза и черная, как смоль одежда. Надета на ней была черная кожаная куртка с рукавами-фонарями, черные перчатки из шелка, а на правом плече у незнакомки сидел черный ворон. Тот самый ворон, гонец сразу его узнал, и юношу обуял страх, который заставил его второй раз за последние пару дней убегать от симпатичной брюнетки. Бежал он неважно, вечно спотыкаясь, падая в грязь и хватаясь за стены. А девушка шла за ним размеренными шагами и смеялась. Она даже не шла, а чуть ли не парила над поверхностью земли, едва касаясь ее носочками своих грубых ботинок. Смех за спиной гонца становился все громче, но обернуться ему не хватало сил, он снова споткнулся и стал ползти, как смех за спиной стих и послышалось хлопанье крыльев. Аман обернулся и не увидел никого, все тот же пустой коридор с поворотом налево. Простоять так пришлось еще около получаса, чтобы окончательно убедиться, что теперь все в порядке. За спиной гонца раздался тихий смешок, и он закричал так, что, кажется, его крик разрезал пространство и напугал всех живых существ, что были в радиусе двух километров, но не ту, что сзади. - Не убегай, дурачок, - голос ее был нежный и приятный слуху, как симфония, - кушать хочешь? - Х-хочу, - почти плача прошептал юноша. Сейчас он был скорее похож на мальчика, которого сильно обидели сверстники. Рука незнакомки аккуратно легла на плечо Амана. - Пойдем, тут недалеко. Меня, кстати, Кирк зовут.