Скалолазка

      Утро началось со звонка. Припомнив парочку нецензурных выражений, не тратя силы на открытие глаз, я потянулась к телефону, чтобы вырубить будильник, и долго не могла понять, почему же он не выключается привычным движением пальца по экрану. Разозлилась, открыла глаза и поняла, что это входящий вызов.       — Да?       — Альона, доброе утро! — раздался в трубке жизнерадостный голос моего прораба, мистера Бордера. — Спишь?       — Медленно просыпаюсь, — пробормотала я, краем глаза косясь на горящие в полутьме комнаты цифры на настенных часах. Чёрт возьми, я могла продрыхнуть ещё целый час…       — Так вот, спи дальше, я даю тебе отгул на сегодня.       — Чего? — я подскочила на кровати.       — Того. Макс за двоих отработает. А то, чую, после вчерашнего полёта у тебя не то что работать, так вообще вставать нет желания.       — В точку, сэр…       — Вот и спи, — в трубке запикало.       Пару секунд я тупо вглядывалась в экран, переваривая смысл сказанного, а потом довольно хмыкнула, отключила будильник и плюхнула голову на подушку. Да здравствует мистер Бордер!       Второй раз я продрала глаза в начале одиннадцатого утра. Проснуться-то проснулась, но вставать не хотелось совсем. Поэтому я свернулась клубком под одеялом и вызвала в голове воспоминания о прошедшем дне.       Мне нужно было прокрутить в голове и воткнуть в приемлемые рамки все произошедшие события. Особенно последнее. Которое совсем никак не укладывалось в моё мировосприятие и понимание происходящего. Что, чёрт возьми, это было? Впрочем, правильно я тогда сказала Джереми — адреналин, мать его. И гормоны. Куда ж без них, родимых.       Кто меня за язык тянул вообще? «… покажу своё тайное хобби», «Этого обо мне не знает никто, ты будешь первым…» Трепло собачье, а не язык. А пафоса-то, пафоса... Прямо-таки леди Макбет Мценского уезда.       Теперь вот неизвестно, как себя с ним вести. То ли сделать вид, что ничего не было, то ли перестать попадаться на глаза, что с учётом специфики моей работы уже в принципе невыполнимо — теперь он знает, где на площадке работают монтажники-альпинисты, одна только огромная фигура мистера Бордера привлекает к себе внимание. А вариант «продолжение романа» меня совсем не устраивает. Признаться честно, даже пугает. Да и какое, к чёрту, может быть продолжение?! Сомневаюсь, что этот неутомимый стрелок питает слабость к пацанкам-самоубийцам вроде меня...       Но, несмотря на все эти сомнения, я не могу не признаться себе в том, что ТАК меня в моей жизни ещё никто не целовал. Ни Данил — влюблённый в меня ещё со школы пессимистичный ботаник со странными музыкальными пристрастиями, ни Саня — однокурсник с психологического факультета и покоритель женских сердец, ни Андрей, с которым мы познакомились на праздновании Дня города в Питере и неделю сходили с ума друг по другу, а затем разошлись так просто и легко, как будто бы ничего и не было. Ни Макс… но Макс — это закрытая тема.       Перед глазами сама собой возникла сцена: наш скалолазный клуб «Трамонтана», лежащий на полу с окровавленным носом Макс, заплаканная Соня… я дую на отбитые костяшки и поворачиваюсь к девушке.       «Ты прости. Я же не знала ничего. Если бы была в курсе насчёт вашего романа, ни за что бы не согласилась быть с ним».       Соня быстро и мелко кивает. Она знает, что я говорю правду. А ещё она знает о том, какой же Макс всё-таки кобель. Но любит его, несмотря ни на что. Эх… Правду говорят — дуры мы, бабы. Ну ладно, женщины.       Впрочем, тот удар, видимо, всё же подействовал. Насколько я знаю, сейчас у них всё хорошо. Сонька в положении, пятый месяц уже. Максим каждый месяц шлёт жене заработанные деньги. И на участие в этом безумии с перелетом на другой конец планеты он согласился не только из-за учёбы. Им с Соней нужна квартира.       Перевернувшись на другой бок, я возвращаюсь мыслями к Джереми. Как он там сказал? «Ты привлекательная, интересная девушка, могла бы использовать свою внешность и зарабатывать на этом неплохие деньги». Признаться, на тот момент я пропустила эту фразу мимо ушей, но сейчас... Отродясь не думала, что на своей морде лица смогу что-то зарабатывать. Хотя на отражение не жалуюсь, да...       Интересно, что конкретно он имел в виду? Модельный бизнес? Кино? Телевидение? Он действительно считает, что я привлекательна и способна найти себя на этом поприще? Хм...       Но вот только я такой жизни не хочу. Я не смогу жить так, как эти холёные модельки с журнальных страничек. Мне в жизни экшена подавай. Я привыкла к такому, и иного мне не надо. Работы — чтоб на износ, чтобы в конце дня болели все возможные связки и мышцы. Хобби — опять же такое, чтобы ощущать, что живу.       Сильно помотав головой, я спрыгнула с кровати. Хватит валяться. Если уж мне выпал внезапный выходной, пойду по магазинам. У меня совсем истрепались сандалеты, а ещё я хочу новую юбку. Пофиг, что в абсолютном большинстве случаев ношу спортивные штаны и джинсы. Девочка я, в конце концов, или да?!       Летний Нью-Йорк — жаркий город, несмотря на обилие многоэтажек, дающих, как кажется, много тени. На самом деле это та же баня, только без пара. Единственное спасение — это прохлада метро. Вот уж где можно увидеть разнообразие населяющих город рас! Удобно устроившись в углу вагона, я исподволь наблюдала за людьми.       Вот невысокий суетливый азиат, скорее всего, китаец. У него в руках газета, но он уделяет ей мало внимания, потому что явно опасается пропустить свою остановку. То и дело он поглядывает на схему на стене вагона.       Высокий, метра под два ростом, афроамериканец дождался, пока освободится место, и внаглую уселся, подобрав под себя ходули. Достал планшет. Ну, точно — злые птички и несчастные зеленые свинки. И чего это я вдруг не удивлена?       А вот две пожилые женщины. Таких молодящихся кудрявых старушек можно встретить только в Америке, и нигде больше. Впрочем, сплетницы они точно такие же, как и в России.       Скоро моя остановка. Я продвигаюсь к выходу и выныриваю из поезда, попутно отмахиваясь от кучки нетрезвых молодых людей. Как их, интересно, вообще в метро пустили?       После длительного и унылого подъёма на эскалаторе выхожу в духоту города. Начинается парилка. Впрочем, недалеко торговый центр, куда я, собственно, и направляю свои стопы. В нём кондиционеры и прохлада.       Сандалеты я купила почти сразу — удобные, со множеством ремешков и застёжкой-кнопкой. А вот с юбкой начались проблемы. Я разложила перед собой три понравившиеся и зависла.       Первая юбка была короткой, слегка расклешённой и сшитой из плотной белой ткани с симпатичным алым узором. Вторая — прямая, длиной чуть ниже колена и в клетку. И третья — в пол, ярко-жёлтая и с плиссировкой. Подумав как следует, я отсекла вторую. Всё же алый узор и яркий жёлтый мне импонируют больше. Промучившись ещё минут пятнадцать, я плюнула и купила обе. Прикинула остатки денег и решила, что вполне могу позволить себе посидеть в кафешке и отметить покупку, пусть даже и в одиночестве.       Только я уселась на удобный диванчик в тени большого цитрусового растения, поднимающегося из огромной кадки, как затрезвонил телефон. Номер был незнакомым. Я прижала телефон к уху, одновременно кивая официанту, принесшему мне меню, и ответила:       — Слушаю.       — Альона? — спросил женский голос в трубке.       Меня аж подкинуло. Я узнала голос Йоханссон. Его, даже если захочешь — ни с кем не спутаешь.       — Да, я.       — Это Скарлетт.       — Я узнала тебя, здравствуй.       — Ты сегодня выходная, правда? Могу я пригласить тебя пообедать?       Меня охватило тихое недоумение. Это она что, хочет отблагодарить меня за вчерашнее? Хотя, Джереми же предупреждал...       — Э... Ну, да... — я замялась.       — Тогда давай встретимся в три часа у места съёмок, хорошо? Здесь неподалёку есть отличное кафе. Позвони, как приедешь.       В трубке запикало. Чёрт возьми, да она не оставила мне выбора. Извинившись перед официантом, я вышла из кафе. До трёх время есть. Что ж, пойду домой и приведу себя в порядок. Надо как-то поприличнее выглядеть рядом с такой женщиной, как Скарлетт.