Я никогда не признаюсь

…«Я всегда думала, что сама решаю как и когда наступит новый период моей жизни. Сама выбираю дорогу, по которой пойду. А также точно знаю, что никому не позволю превзойти себя. Но было одно большое «Но». И это «Но» является человеком — Юкихирой Сомой. Этот третьесортный повар выбивал меня не раз и не два из колеи, заставлял переживать и, впервые, я не знала чего ожидать. Я не могла узнать исхода той или иной дороги. И меня раздражал сей факт. Хотя…       Встретились мы с ним впервые, когда я была экзаменатором на вступительном экзамене. Он был уверен в себе и улыбался от уха до уха. Я не знаю почему, но это меня раздражало. Вот только стоит отдать ему должное, поскольку из всех поступающих, узнав, кто будет пробовать его еду, он не сбежал. Стало ясно, что Юкихира Сома не из тех, кто просто возьмет и оставит все, не попробовав победить…» — Эрина откинулась на спинку мягко кресла, прикусив кончик ручки, обдумывая, что же дальше написать. Отстукивая странный ритм своими пальцами по гладким и тонким листам дневника, она слушала ночной оркестр звуков, прикрыв глаза. Лето выдалось жарким, но ночь, вступая в свои права, дарила прохладу, что не могло не радовать. Где-то на первом этаже слышались смех и споры Сомы с сыном. Оба заставляли Эрину не раз выходить из себя. Но от этого они были не менее дороги ей. Хоть сама девушка не подавала виду. Улыбнувшись, почувствова сладковатый запах, витавший в воздухе, она вновь начала писать: «… Юкихира Сома никогда не знал слова «сдаться», он не знал такого слова как «конец». И, видимо, никогда их и не узнает. Каждый раз, когда я пыталась помешать ему или говорила гадости, каждый раз, когда вспоминала нашу первую встречу, я хотела отрезать себе язык. Я вела себя как типичная цундере*. Такое поведение слишком низкое для меня — бывшей Накири Эрины. В конце концов, Сома ничего не говорил по этому поводу. Лишь смеялся и пытался вновь завести со мной разговор. Иной раз я думала, что он идиот. Но если присмотреться, если вслушаться в его слова, то становится ясно, что Сома — не идиот. Он скрывал эмоции за вечной улыбкой и маской ветрености. Когда же дело доходит до готовки, то Юкихира становится иным человеком. Словно два разных существа живут в одном теле. Это пугало, хотя… Такого нельзя сказать об его готовке. Все его блюда заставляли меня чувствовать блаженство и покой. Что сказать, в этом мире есть всего три вещи, в правдивости которых я не сознаюсь никогда в жизни…»       Эрина всё ещё сомневалась в том, что завести дневник было хорошей идей. В конечном итоге никто не сможет гарантировать, что Сома или Дейчи не прочтут его. Тогда оба узнают три самых сокровенных вещи, но… В противовес её опасением вставали такие факторы как: Сома не трогает чужие личные вещи без разрешения, Дейчи ещё слишком плохо понимает иероглифы (хоть в готовке он гений), и самое последние — оба её мужчин и так видят её насквозь, понимают без слов и знают об её чувствах.       Перелистнув страницу, Эрина нарисовала красивую цифру «один», обведя её различными узорами и штриховками.       «Самый первый секрет. Я никогда не признаюсь ему, что его самое первое блюдо запало мне в сердце. И сколько бы я не пыталась, но вкус получался иным. Вкус того блюда был именно ЕГО вкусом. Не чей-нибудь ещё, а именно ЕГО. Странный, волшебный и до ужаса простой. Мои попытки воссоздать вкус того блюда заканчивали тем, что вкус был МОИМ. Я не могла скопировать то блюдо, как бы гениальна не была!» — Эрина криво улыбнулась, вырисовывая вторую цифру. Хоть и первый факт не был секретом для Сомы. Всё достаточно просто было прочитать по эмоциям и огоньку с глазах Эрины в их первую встречу. Насколько уставшей она выглядела, когда он встретил её на вступительной церемонии. Вот только кроме него никто не заметил огоньки обиды в её больших и глубоких фиолетовых глазах из-за неудачи.       «Мой второй секрет в том, я никогда в жизни не сознаюсь, что на протяжение 3 годов обучения, я ревновала его к другим девушкам, особенно к Тодакоре… — Эрина вспомнила, как недавно они ездили на свадьбу Тодакоры и Шино-семпая. Вся общага «Полярная звезда» присутствовала, да и много родни самой Тодакоры. Хоть виду русоволосая не подала, но с души словно валун исчез, когда выяснилось, что Тодакора вышла замуж и больше никаких чувств к Соме не испытывает. Наверно, тогда Эрина чувствовала себя победительницей. — Я много ревновала Сому, что уж сказать, иной раз он сам давал для этого поводы. Я злилась, но не могла же я сказать ему: «Не общайся с той и той, потому что ты мне нравишься, но я не хочу пока с тобой встречаться». Бред какой-то… Слава Ками-сама, что Сома, как истинный мужчина, сам признался мне. Я бы сгорела от смущения, признаваясь первой».       На кухне веселились Сома с Дейчи, по звукам, они почти все приготовили. А по крикам сына можно понять, что тот в очередной раз не смог приготовить лучше чем Сома. Хотя, это должен решить «божественный язык». Облизнув сухие губы, предвкушая ужин, Эрина погладила живот и улыбнулась. «…А мой самый-самый дорогой секрет — Я никогда не признаюсь Соме, что обожаю его готовку. Никогда в жизни, ни за какие деньги и блага. Возможно, это глупо, тем более, когда мы женаты, но признав, что его готовка лучше моей, я стану слабой. Я полностью отдамся ему, потеряю себя как гения шеф-повара. Вот только…» — Эрина, пойдём, мы с Дейчи уже все приготовили, — в комнату зашел Сома. Он весьма возмужал за прошедшие восемь лет и теперь частично походил на своего отца. Хоть волосы и остались как у ежика. Слегка покраснев, русоволосая поспешно захлопнула дневник, поворачиваясь к мужу. — Ты чего там пишешь? — Не улыбайся, все равно не покажу, — хмыкнула девушка, горделиво вздернув голову. Но через пару секунд она улыбнулась сама. — В какой раз он тебе проиграл? — По моей книжке, он проиграл мне уже в 170 раз. Даже я так много не соревновался со своим отцом, когда был в возрасте Дейчи. — Что поделать, в нём твоё упорство и незнание некоторых слов приумножилось. Иди, я сейчас допишу и спущусь. — Ладно, только смотри не перенапрягись, а то со своим животом… — вот только шутку Соме закончить никто не дал. В него полетела шелковая подушка — прямое попаданием в лицо. — Знаю я, — отвернулась Эрина от Сомы, надувшись. Уже пять месяцев подряд он шутит про её живот. Этого ей хватило во время первой беременности. — Иди, я не хочу, чтоб ты видел, что я пишу. — Как скажешь, Богиня, — улыбнулся Юкихиро, выходя за дверь. Спустившись вниз к сыну, он решил тихо пообсуждать с ним ещё шуточки про живот Эрины. Что сказать, а Дейчи был сыном своего отца. — А ещё мы ей покажем наши отвратительные блюда! — У мальчика загорелись глаза, а Эрина, хоть и не слышала слов сына, почувствовала, как холод побежал по спине. — Конечно, моё все равно противнее будет. — Ухмыльнулся Сома, споря с сыном. — Это мы ещё посмотрим!       «И даже если я никогда не сознаюсь ему в этих трёх вещах, я уверена, что он и так всё знает, но молчит, чтоб не задевать мою гордость».       Эрина удовлетворенно закрыла дневник и грациозной походкой, что вообще не свойственно людям в её положении, спустилась вниз, забываясь в ароматах еды. Она чувствовала счастье и это было самое простое чувство, о котором ей уж точно никогда не придется говорить. В её глазах и улыбках все давно понятно Соме.