Его обиженный цветок

Они встретились совершенно случайно, совершенно неожиданно. Знаете, как это бывает, когда судьба хочет либо посмеяться над кем-то, либо просто исправить старые ошибки. Никто не знает точно, что это было – игры небес, их рок или же благословение, посланное вот так вот, словно гром среди ясного неба, но то, что случилось – изменить нельзя, увы. Просто те, кто были свидетелями свершившегося, еще долго говорили, что небеса ничего не вершат просто так, невзначай. Значит, на то была воля. А что делать ей, сейчас, одной, вдали от привычной жизни? Центр устоит, - говорит он, и она верит ему. Наследный принц встретился со своей кузиной случайно, в лесу, вдали от дворца с его привычными правилами и законами, а еще бесконечно надоедливыми учителями и наставниками. Ван Чжу сбежал оттуда так, что его еще долго будут искать среди столицы, но так и не найдя, вернутся обратно, и императрица обрушит на них свой гнев. Ему было все равно. По крайней мере, новый объект, завладевший вниманием юного принца, был куда интересней, нежели учебники и преподаватели. Поверьте, куда интересней. Объект был очень красивым, но весь перепачканный сажей, с задранными руками ханбока и помятой юбкой. На голове, заместо красиво уложенной косы, как это было заведено по правилам этикета, было нечто, напоминающее скорее воронье гнездо, нежели прическу. А в руках у нее был кинжал. Встав перед ним в позу и уперев руки в бока, она гневно взирала на принца. — Это мое место. Зачем ты пришел сюда? Кто ты такой? Юный принц Ван Чжу был известен всему королевскому дворцу своим излишним нахальством, своей дерзостью и наглостью, а потому никто не старался даже хоть как-то проучить его, как-то изменить. Но эта девчонка была другой. Во всяком случае, ссора между двумя огнями была неизбежна, поверьте. С этой фразы, с этой встречи, с этой ссоры началось нечто долгое, довольно продолжительное, очень сильное, крепкое и такое запретное чувство для них. Они каждый день встречались здесь и всякий раз, когда Соль падала или ударялась, она не плакала, как бы это делали девочки ее возраста, нет. Она, несмотря на помощь Ван Чжу, на его крайнее беспокойство (вот что было удивительней всего), вставала, стряхивала пыль со своего милого ханбока и, пожав плечами, только лишь произносила: — Не волнуйся, центр устоит. Тогда Ван Чжу не понимал смысл этих слов и постоянно переспрашивал Соль об этом. Оказалось, это значит, что несмотря на все трудности и невзгоды, она не упадет, не сломается и будет идти дальше. Чжу понравилась эта фраза. Ему понравилась Соль. И после этого, всякий раз, когда случалось нечто странное, неприятное для них обоих или по отдельности, он спрашивал: — Центр устоит? Она, улыбнувшись, отвечала: — Центр устоит. Вчера Ван Чжу исполнилось тринадцать лет. Он пригласил своего лучшего друга – свою Соль на скромный праздник (очень скромный для наследника престола), приготовленный по его личному настоянию. Все было так тихо и спокойно, будто бы и не дворец вовсе, но им обоим нравилось нечто подобное. Чжу знал, Соль не нравится всякие вычурные явления. Ей нравилась простота. А ему нравилась она. Задув свечи под немного странноватую ритуальную песню девочки «С Днем рождения тебя», Чжу тепло улыбнулся своей подруге. Все потому, что когда она зажигала тоненькие восковые свечи на очень вкусном лакомстве, приготовленном служанкой императрицы, она обожгла свою руку. Совершенно случайно. Потому что засмотрелась на красивый профиль принца, на его скулы, его губы. Его прямую и уверенную осанку. Ван Чжу обмотал легкой тканью обожжённое место и спросил: — Центр устоит? Она ответила: — Да, центр устоит. — Я люблю тебя, - шепчет ему на ушко Соль и у Ван Чжу останавливается сердце. Нельзя, нельзя, нельзя. Не так. Все не так. Она не должна была. Чжу пытается совладать с чувствами, не понимает, как это так – они ведь друзья, всего лишь друзья. Он говорил это себе, он говорил это ей, он кричал об этом всему миру. Но что-то пошло не так. Что-то однозначно изменилось. Соль боялась, что они не предназначены друг для друга вообще, что не их это судьба – быть вместе до конца дней, да и вообще, любовь ли это или просто дружба, но почему-то вздрагивает, когда он касается ее щеки ладонью. Почему-то смущается, почему-то краснеет и рвано дышит всякий раз, когда он рядом. Сомнений больше не остается. Но она испуганно пискнула, когда Чжу толкает ее и, с болью взглянув, убегает. Она плачет и, прижав ладонь к губам, шепчет: — Не волнуйся за меня, центр устоит. Он приходит к ней неожиданно, спустя неделю. Просто врывается в ее покои, сметает все на своем пути, чуть ли не вышибает дверь ногой, и, несмотря на тысячу ее протестов, припечатывает к стене. Просто так. Сильно, жарко, тесно. Он смотрит на нее как-то странно, это не похоже на его обычный взгляд: нет больше нахальства и дерзости, даже тепла нет. Зато есть что-то другое, более возвышенное, более взрослое, более чувственное. Он смотрит на нее так, как обычно всякий мужчина смотрит на женщину, которую любит, которую желает. На Соль никто и никогда не смотрел так, как сейчас, она даже и не подозревала, что от одного только взгляда, от одного лишь дыхания станет вот так стыдно, так жарко. Что кислорода в легких будет катастрофически мало, что сердце отбивает чечетку в груди. А сама она краснеет, багровеет от смущения. Ван Чжу больше не может сдерживаться и впивается в ее чуть приоткрытые губы, жарко, пылко, со всей страстью, схватив за кисти ее рук, потому что она уперлась ладонями ему в грудь в знак протеста. А потом нежно, трепетно, с любовью, когда она, наконец, сдается, опускает руки и обнимает его в ответ. — Я люблю тебя, - шепчет он и улыбается. Она прикусывает губу, слегка, словно заигрывая, и убирая прядь волос за ухо, произносит: — Даже боюсь представить, через что нам придется пройти, Ваше высочество. Он усмехается, а потом обнимает ее, крепко прижимая к себе. — Но центр ведь устоит, да? — Да, центр устоит. Стирая со щек слезы обиды и горечи, не видя ничего перед собой, сквозь рыдания и боль Соль бежала вперед, без оглядки, стараясь поскорее упасть где-нибудь в лесу – там, где ее никто никогда не найдет. Подальше от глаз. Подальше от фальши. — И даже не думай об этом, - крикнул император вслед своему сыну – Ван Чжу, когда тот пришел к нему с просьбой о женитьбе. Кванджон и ранее не относился к сыну, как к какой-то драгоценности. Да что там драгоценности, он его и за сына не принимал порой, а потому, когда узнал, что его «дорогой» сынок влюблен в Соль – его кровную дочь (хотя фактически, та была лишь его племянницей), то разошелся не на шутку. — Я не даю разрешение! В тот день убежала Соль. В тот день Ван Чжу впервые чуть не кинулся на отца, впервые разнес свои покои в пух и прах, впервые напился так, что даже успел забыть, кто он и где он. Императрица пришла в бешенство и прокляла Хэ Су вновь за то, что даже после смерти она не оставляет ее мужа в покое. Даже ее дочь причастна к несчастью Ее величества. Когда все еще пьяный, но уже пришедший в себя Чжу нашел любимую одну, в темном лесу, он упал рядом с ней, и крепко обнял. Она кричала, вырывалась, кусала его, но принц стойко выносил все это – он знал, ей сейчас больнее, нежели ему. — Скажи мне, центр устоит? – в отчаянии произнес он. Рыдая от боли, всхлипывая и все так же вырываясь, Соль закричала: — Нет! Он больше никогда не устоит. Тогда Чжу схватил ее за плечи и, хорошенько встряхнув, вновь спросил: — Скажи мне, центр устоит?! Обессиленная, вымотанная, изможденная Соль более не могла протестовать. Она лишь прижалась к своему принцу, и все еще всхлипывая, дрожа всем телом, слабо прошептала: — Центр устоит. Со сдался. Просто сдался тогда, когда увидел, как двое его детей смотрят друг на друга. Трепетно, с любовью, без всякого страха. Он завидовал своему сыну. Потому что тот, в отличие от отца, взбунтовался, плюнул на трон, на народ, на все, что его окружало за одно лишь желание – быть с любимой. У Ван Со не хватило сил. Или безответственности. У Ван Со в кое-то веке была советь. Его дочь и его сын. Он не знал, правильно ли это, позволительно ли одобрять такие отношения, но почему-то сил думать больше не оставалось. Он просто решил, что это шанс для него и для его Хэ Су соединиться так, через любовь их детей. Решил, что небеса (хотя он им и не верил до сих пор) дали какое-то благословение. И разрешил. Дал свое разрешения на их брак. Ван Чжу никогда не видел ее такой. Не дерзкой девчонкой с таким вздорным поведением, нет. Она была другой. Какой-то смиренной. Нежной и красивой, словно цветок лотоса. Она улыбалась ему тепло, ласково, как обычно жены улыбаются своим мужьям. Когда церемония долгожданного бракосочетания подходила к концу, Чжу прижал к себе свою жену и, предвкушая их первую, совершенно первую брачную ночь, прошептал: — Ну что, центр устоит? Соль смущенно улыбнулась и кивнула головой: — Да, центр устоит. Она стояла перед зеркалом в их новой, роскошной, королевской опочивальне, с бешено колотящимся сердцем. Соль смотрела на себя и все никак не могла поверить в то, кто она теперь. Ее ведь не учили этому. Кто она? Провинциалка, пусть и дочь принца, пусть потомок клана Ю и Хэ – она была не такой, кем сейчас стала. До последнего момента она отрицала то, что станет править государством вместе со своим мужем. Но сейчас… Время идет вперед и совсем скоро ей официально преподнесут титул императрицы. Она станет матерью государства Корё. Станет правой рукой государя. Его вечной спутницей, его вечной любовью, матерью его детей – наследников престола. Соль не верила в это, она боялась, опасалась, что не сможет с достоинством выполнить обязанности, не сможет следовать этикету так, как нужно, не сможет дать народу такую государыню, которую они заслуживают. Но Чжу был рядом. Он стоял подле нее, слегка обняв за талию. — Не волнуйся, центр устоит. Соль улыбнулась ему. — Ты прав, центр устоит. Она прижимала его к себе, дрожа всем телом. Соль чувствовала его рванное дыхание, ощущала, что силы покидают его тело, он слабеет с каждой секундой. Слезы все никак не хотели останавливаться, боль уходить. Она боялась этого дня, страшилась этого момента и он все же настал – так быстро, так внезапно. Он был таким молодым, всегда преисполненным сил, императором – вечным двигателем в государстве. Никогда не сидящий на месте. Никогда не оставляющий интересы Корё и его народа. В кое-то веке, все вылилось в его последующий недуг, чуть позже – в смертельную болезнь. Она знает, народ будет оплакивать его. Но она не сдастся. Нет, Соль никогда не отпустит его, не даст забрать его у нее. Все не так, все совершенно не так. Она всхлипывала, прижимая к себе своего любимого, своего мужа. Чжу слышал, как она плачет, чувствовал ее слезы и ее боль, ее горечь, но ничего не мог поделать. Отец говорил правду: перед смертью никто не властен. Каким бы могущественным правителем ты не был здесь, на земле, среди смертных, у небес свои правила и законы. Он говорил, «жизнь скоротечна». Да, он прожил так мало. Но у него была Соль – его императрица. Ван Чжу не жалел ни о чем. — Я люблю тебя, - шепчет император. — Я тоже люблю тебя, - в ответ. — Тшш, тебе не нужно говорить всего этого. Не трать силы. Тебе нужно поправляться. Чжу горько усмехается. Глупышка. — Ты… - пытается выдавить он, но давится новым приступом кашля. Соль испуганно озирается по сторонам в поисках кувшина с водой, но он не нужен – Чжу был сильным. Сильнее, чем кто-либо. — Ты должна сказать мне: центр выдержит? Соль, словно не веря, смотрит на него и качает головой. — Нет. Нет, нет, нет! Прошу тебя, замолчи! Император улыбается и нежно проводит рукой по ее щеке, будто бы в первый, будто бы в последний раз. Словно он не уходит, словно это момент, когда он впервые понимает, что он любит ее. А он любит ее. Он бесконечно ее любит. Сильнее, чем кого-либо. Он знает, Соль никогда не смирится с его смертью и будет жить прошлым, но она была такой вздорной, такой дерзкой порой, такой вспыльчивой, что он опасался – как бы не понаделала она делов. А потому он должен был взять это обещание с нее. Что что, а обещания она держать умела. — Пожалуйста, ты должна, - собрав остатки сил, произнес он. — Я не смогу спокойно уйти, зная, что ты в таком состоянии. Я лишь прошу, скажи мне, ты должна сказать: центр устоит? Выдержит? Боль пронзила ее тело. Но она не пошатнулась. Она собрала крупицы своего самообладания. Но все же одинокая слезы скатилась по ее щеке. — Обещаю тебе. Центр устоит. Она стояла одна. Совершенно одна. Грустным взглядом карих глаз провожала его последний закат. — Центр устоит? – прошептал ветер. И лишь тогда, когда солнечный диск медленно опустился за горизонт…когда небо окрасила своими цветами нежная лазурь…только тогда, только сейчас она вновь произнесла это. Вновь дала ему обещание. — Центр устоит.