Ва-банк

      19. Сьюки       Что, черт возьми, сейчас произошло?       Секунду назад я разве что не лезла в коробку с суперсовременными кастрюлями и сковородками, лишь бы скрыть, как мне нравилось, что Эрик держал меня за руку, — и вот мы уже снова поссорились. А не потрахались, как мне на самом деле хотелось. Такова расплата за то, что я пыталась вести светскую беседу, а не облила чем-нибудь его футболку, чтобы Эрик снова ее снял.       Гнев, по крайней мере, очистил возбужденный мозг. Мне пришло в голову просто позвонить на потерянный сотовый — может, он не разрядился, и сумочка найдется по звуку. Я напрочь забыла, что два часа назад должна была помогать в приюте с приготовлением и раздачей завтрака, как делала каждое утро воскресенья. Мы поругались из-за ночных горшков. Я не намеревалась оскорблять Эрика, но его похуистичное отношение приводило в ярость. Если бы он только мог увидеть маленьких детей, стоящих в очереди за одним из немногих горячих блюд, которые им удастся съесть за неделю, или поговорил с их родителями, которые все потеряли благодаря дерьмовой экономике и ипотеке, Эрик понял бы, как ему повезло в жизни. С другой стороны, он вполне мог оказаться слишком эгоистичным, чтобы задумываться об этом.       Я извинилась перед Лафайетом за исчезновение без предупреждения, и он отнесся с пониманием. Оказывается, он увидел по телевизору новости о свадьбе, поэтому сегодня меня не ждал. Я работала волонтером с первого курса колледжа. Тогда я не смогла уехать домой на День Благодарения и пришла в приют, спросив, чем могу быть полезна. Меня притягивали игривая личность и пошлые намеки Лафайета, как проститутку — или «сученьку», как он привык меня называть, — поманила бы пара копеечных колготок.       Эрик не знал, с кем я говорю, и это, очевидно, терзало его. Я подыграла, назвав Лафайета «солнцем», чтобы проверить, как Эрик отреагирует. Бедная лопатка долго не продержалась, и я ощутила прилив удовлетворения. Увы, как бы я ни злилась на Эрика, мое тело все еще желало обвиться вокруг него, словно банный лист. Оно, вероятно, помнило, как заполучило синяки, и хотело повторения, даже если разум начисто обо всем забыл.       Мне понадобится толстая фольга. Сверхпрочная.       Затем муж язвительно предложил трахнуть меня, если буду хорошей девочкой, и плоть вновь стала предателем. Недавно надетые трусики быстро намокли безо всякого разбрызгивателя. Все тело напряглось. Мы находились в машине, но я изо всех сил старалась проигнорировать этот факт, чтобы не прыгнуть через центральную консоль и не проверить, насколько искренним было предложение Эрика. Но даже с этим я не справилась. Засранец-с-греховным-прессом решил схватить мою руку и переплести наши пальцы, уложив соединенные руки на мое левое бедро. Между моих ног, должно быть, уже хлюпало. К сожалению, я надела шорты, а не брюки.       Я попробовала отобрать ладонь и пробормотала:       — Что ты делаешь?       Эрик только сжал пальцы крепче. Я подняла глаза. Он с улыбкой смотрел вперед, маневрируя автомобилем в толпе папарацци. Журналисты фотографировали и выкрикивали вопросы в закрытые окна. Эрик пояснил:       — Они фотографируют, так что я пытаюсь сделать вид, что мы счастливы.       Ну, некоторые части меня определенно были счастливы, но не вся Сьюки целиком. Я выдавила сквозь зубы:       — Ладно!       Затем попыталась улыбнуться. Большой палец Эрика выводил маленькие круги на моей руке, но я старалась не замечать, как сильно мне это нравится. Он наверняка делал это машинально.       Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем нам удалось прилично отъехать от ворот и набрать скорость. Но за нами продолжал следовать караван автомобилей папарацци. Это привело меня в замешательство: я начинала осознавать всю тяжесть ситуации.       — Они ведь не собираются повсюду за нами следовать, правда?..       Удивительно, но Эрик меня услышал. Я говорила очень тихо. Изо всех сил старалась не запаниковать, представляя, как покупаю коробку тампонов посреди этого цирка. Внезапно я осознала, что мы по-прежнему держимся за руки — Эрик осторожно сжал мою ладонь и ответил:       — Они останутся на улице. Когда зайдем в магазин, нас в основном оставят в покое.       — В основном? — Звучало не очень многообещающе.       Муж пожал плечами и объяснил:       — Иногда люди подходят и просят автограф, но чаще всего уважают мое личное пространство.       Мы ехали совсем недолго. Когда я собиралась спросить, какой магазин он выбрал, Эрик завернул на стоянку Bristol Farms. Поскольку холодильник в доме безнадежно пустовал, я спросила:       — Откуда ты знаешь, где продуктовый, если не покупаешь продукты?       Эрик припарковался, заглушил двигатель, повернулся ко мне и сказал:       — Иногда мне хочется крендельков к пиву.       Ну, разумеется.       Буквально через несколько секунд на стоянку потянулся караван папарацци, так что мы поскорее вышли из машины. Эрик схватил меня за руку и провел в магазин сквозь толпу. Муж взял корзину. Затем поднял бровь, увидев, что я выбрала тележку, и отнес корзину обратно.       — Сколько же нам нужно купить? — спросил он.       — Побольше, чем крендельки и пиво, — пробормотала я и направилась к свежим фруктам и овощам в передней части магазина. Эрик взял управление тележкой на себя. Я решила испечь пирог, выбрала подходящие яблоки и перешла к овощам. Развернулась, чтобы поставить в тележку пакет картошки, и увидела Эрика с пакетом лимонов. Зачем они ему, интересно? Я поинтересовалась:       — Хочешь сделать лимонад?       Муж уложил лимоны в тележку и усмехнулся.       — Нет. Я, конечно, этого не помню, но сложилось впечатление, что тебе нравится текила. Вот и подготавливаюсь.       Я собиралась посоветовать Эрику пойти нахуй, если он думает, что может снова так меня напоить, но мы стояли у всех на виду. А когда он бессознательно потер рукой живот, подняв футболку и обнажив дьявольский пресс, мой гневный взгляд угас.       Я пыталась игнорировать Эрика. Правда, пыталась! Даже отвернулась от своего личного криптонита и занялась выбором лука, надеясь, что запах укротит плотские порывы. Но Лекс Лютор решил приблизиться сзади, положить руки на бедра и поцеловать меня в макушку. Я таяла, словно шоколадный пасхальный заяц, забытый на солнце.       — Что ты делаешь? — прошептала я, злясь на себя за неспособность произнести это злобно.       Ублюдок ткнулся мне в шею, сдувая гнев прочь, и сказал:       — Касаюсь жены, как любящий муж.       Я напряглась, осознав, что Эрик просто притворяется ради окружающих. В душе росло разочарование — не только от его слов, но и от моего собственного желания, чтобы однажды эти слова стали правдой.       Это было глупо, не так ли?       <I>Я</I> была глупой. Бросив пакет с луком в тележку, я выпуталась из рук Эрика и перешла к следующему ряду. Мы ходили по магазину вдвоем, в основном молча. Эрик иногда протягивал руку и прикасался ко мне. Когда я не могла больше это выносить, отправила его на поиски острого соуса, который был нужен для жареной курицы к ужину. Я нуждалась во вкусной еде, и бабушкин рецепт жареного цыпленка взывал ко мне. А еще нуждалась в том, чтобы другие женщины перестали бросать на меня убийственные взгляды. Иначе папарацци заработают состояние, когда я повалю одну из этих сук на пол.       Я продолжала делать покупки, и когда список закончился, отправилась на поиски Эрика, гадая, не заблудился ли он. Но он не заблудился. Полагаю, он оказался именно там, где я и ожидала.       Я узнала рыжеволосую актрису, хотя и не смогла вспомнить имя. И еще узнала то кокетство, с которым она касалась руки Эрика. Он улыбался ей, не замечая, что я смотрю на них с другого конца ряда. Я проклинала подступившие глупые слезы и смахивала их, радуясь, что не наложила сегодня макияж. Толкнула тележку к кассе и занялась выгрузкой продуктов на конвейер. Кассир внезапно прервала мою мысленную тираду о неспособности Эрика не флиртовать с другой женщиной хотя бы сутки после нашего соглашения. Наверное, мне следовало выражаться более конкретно.       — Это вы, не так ли? — спросила сотрудница магазина.       — А? — Что? Я была не в лучшей форме — с тех пор, как вышла замуж за кобеля, не выпила кофе и мысленно кастрировала мужа.       — Вот, — кассир указала на стойку с журналами и продолжила: — Вы на обложке. Вы вышли замуж за Эрика Нортмана.       Не напоминайте. Я подняла глаза, чтобы посмотреть, о чем она говорит. Глянцевая обложка сообщала о событии всему миру. Понятия не имею, как новость так быстро оказалась в печати, но на журнале красовалась вчерашняя фотография. Эрик выносил меня на руках из казино, а ниже была подпись «Долго и счастливо?». Вокруг разместились другие изображения, которые фактически отвечали на этот вопрос. На каждой из фотографий Эрика запечатлели с очередной шлюхой, нарисовали поверх круг и слово «нет». Будь у меня маркер, я подписала бы «нет» и под своим лицом, чтобы избавить журналистов от последующей необходимости делать это.       Одна рука Эрика коснулась моей спины, а другая поставила на конвейерную ленту передо мной бутылку соуса. Я отпрянула от мужа, а он прокомментировал:       — Ну, это было быстро.       Я не знала, что Эрик имел в виду — мою реакцию на прикосновение, опубликованное фото или перепихон, который он, вероятно, устроил в двенадцатом ряду. Кассир озвучила сумму, и я потянулась за кошельком, игнорируя Эрика.       — Милая, убери кошелек, — шепнул мне на ухо мистер Неспособный-держать-хуй-в-штанах. Может, Пэм знала Джастина Тимберлейка? Я могла бы одолжить его коробку из песни «Член в коробке» для Эрика. (ПП: Justin Timberlake — Dick in a box).       Кассир вздохнула, умиленно внимая его фальшивой нежности. Развернувшись, я увидела, как Эрик полез в карман за бумажником. Я его опередила и вытащила свою карту, не давая Эрику шанса расплатиться; я ни черта от него не хотела.       Мы захватили пакеты. Обе мои руки были заняты продуктами, поэтому Эрик не мог взять меня за руку, притворяясь, будто ему на меня не насрать. Гнев спас меня от новой панической атаки. Я просто-напросто пропахала толпу на парковке насквозь, не обращая внимания на вопросы. «Счастливы в браке?» — Нет! «Это была любовь с первого взгляда?» — Нет! «Есть планы по расширению семьи в ближайшем будущем?» — Адвокат по разводам считается?       Загрузив пакеты в багажник, я шлепнулась на пассажирское сиденье и чуть не оторвала ремень безопасности, пытаясь пристегнуться. Затем скрестила руки на груди, чтобы Эрик не мог схватить меня за руку под предлогом нового потенциального фото. Супруг сел в машину, мы отъехали, и он спокойно произнес:       — Что ж, все прошло, как и ожидалось.       Почему? Огненная пизда отсосала тебе в молочном холодильнике?       Тишина казалась оглушительной. Я чувствовала на себе взгляд Эрика, но смотрела в окно, проглатывая каждую гадость, которую хотела сказать. Не стану доставлять ему удовольствие, объясняя, чем он меня расстроил.       — Что-то не так? — спросил наконец Эрик.       Мы остановились у супердорогих ворот. Я продолжала его игнорировать, ведь буквально через пару минут смогу от него отделаться. Поплаваю в бассейне, заткнув уши наушниками, пока солнце не выжжет из памяти образы Эрика и его шлюх. Когда въехали на подъездную дорожку, я с облегчением увидела, что меня там ждет. А затем разозлилась еще сильнее — голос Эрика ворвался в мою радость, прерывая ее вопросом:       — Это что за хуйня?       20. Эрик       Что, черт возьми, сейчас произошло?       Только что мы держались за руки. Мне даже удалось поцеловать ее (в макушку, но все равно считается), а в следующую минуту Сьюки почти со мной не разговаривала, превращаясь в сучку королевского масштаба. Я сожалел, что устроил ссору из-за кастрюль и сковородок, поэтому старался извиниться действиями, фактически не произнося слов. Поначалу казалось, что все идет хорошо. Я пытался успокоить страх Сьюки перед папарацци, мягко потирая ее руку. Приложил все усилия, пытаясь не приставать к ней и не замечать, насколько гладкой и шелковистой была ее нога. Все было прекрасно.       Когда мне показалось, что Сьюки вот-вот разозлится на комментарий о текиле, я понял, насколько переоценил свои силы, и быстро приподнял футболку. К счастью, прием работал безотказно. Я никогда не любил публичные проявления привязанности, однако мне очень нравилось держать Сьюки за руку. Теперь мне не хватало контакта. Пока она была занята выбором лука (кто бы мог подумать, что к делу надо относиться настолько тщательно?), я рискнул и подошел к Сьюки сзади, положив руки на бедра. Из-за разницы в росте ее макушка оказалась как раз под моим подбородком. Меня манил вишневый запах ее шампуня. Вишня была моим самым любимым фруктом. Поцелуй в макушку обошелся без сердитого комментария. Я решил попытать счастья и ткнулся носом в шею, желая узнать, какие еще ароматы таила Сьюки. Вряд ли она рискнет ударить меня в общественном месте.       Мне не удавалось распознать оттенки по отдельности, но их сочетание делало аромат абсолютно непреодолимым. Я бы с удовольствием затерялся в нем, но признаваться бы не стал. Сьюки отстранилась. Полагаю, ее это тоже взволновало. Я не мог оторвать от нее глаз, завороженный каждой мелочью, которую делала Сьюки. Но она, судя по всему, предпочитала заниматься покупками без разговоров, поэтому я оставил вопросы при себе. Иногда она словно терялась в своих мыслях. Например, минут пять смотрела на разные коробки фольги. Когда я протягивал руку и касался ее плеча или спины, Сьюки, кажется, приходила в себя.       Когда мы остановились перед полками, на которых расположилось дохера различных вкусов «Поп-тартс», меня осенило. Сьюки спросила, какие из них мне нравятся, и я понял, что Пэм была права: я был очарован.       Что теперь?       Едва ли это чувство было сильнее обычной влюбленности, но что, блядь, мне с этим делать? Сьюки бросалась из крайности в крайность. Большую часть времени я не понимал, как себя вести. Может, я хотел Сьюки лишь потому, что она не падала к моим ногам? Потому что бросила мне первый настоящий вызов? Или это было нечто большее?       Сьюки попросила меня сходить отыскать острый соус, необходимый для приготовления ужина. Я охотно ушел, надеясь немного поразмышлять вдали от нее и понять, что же меня к ней привлекло. Ее красота становилась моей ахиллесовой пятой. По крайней мере, когда Сьюки не кричала на меня. Интересно, прояснится ли разум, если в поле зрения не будет ее идеально круглой попки, прикрытой шортами?       Я обошел три ряда, прежде чем нашел полки с острыми соусами. Когда я пытался отыскать нужный Сьюки бренд, позади раздался знакомый женский голос. Меня пугала перспектива разговора с этой женщиной. Софи-Энн ЛеКлерк считалась практически одной из лучших актрис, но в Голливуде чаще говорили о ее диванных навыках, чем об актерском таланте. Мы никогда не снимались вместе, однако изредка сталкивались на премьерах или вечеринках. Она каждый раз весьма настойчиво пыталась внести меня в свой список завоеваний.       Само ее присутствие уже действовало мне на нервы. Кроме того, я не понаслышке знал некоторых мужчин, которых завалила Софи, и не хотел попасть в эту группу. Я не выебал бы ее даже членом Пэм. Но не так давно ЛеКлерк вытрахала себе главную женскую в очень желанном для меня фильме, поэтому мне приходилось любезничать с ней. Весь Голливуд знал, что режиссер сильно запал на Софи. Раз я имел виды на роль, следовало хорошо себя вести.       — Эрик, не ожидала тебя здесь встретить — после новостей о свадьбе. Что произошло? Маленькая леди не смогла удержать тебя в постели?       Сучка. Она коснулась моей руки. Я поборол желание отстраниться, призывая на помощь все свое актерское мастерство, и выдавил улыбку.       — Совсем наоборот. Мы старались, как кролики, но пришлось взять перерыв, чтобы не умереть от голода. К сожалению, я вряд ли смогу выжить на одних лишь греховно вкусных творениях, которые возникают между бедер моей жены.       Я сдерживал ухмылку, заметив ревность в зеленых глазах Софи-Энн. Эта тупая пизда оскорбила Сьюки, даже не зная ее. Я напомнил ей, что Сьюки преуспела там, где сама Софи-Энн провалилась, а затем добавил еще немного соли на рану.       — С ней, впрочем, я более чем готов попробовать. — Я подмигнул с хитрой улыбкой.       Рука Софи-Энн соскользнула с моей, а губы сжались в тонкую линию. Я улыбнулся еще шире. Она выдавила сквозь зубы:       — Счастливица.       — Нет, это я счастливчик. — Улыбка на моем лице была абсолютно искренней, и я не хотел тратить ее на Софи-Энн. Схватив бутылку соуса, я небрежно бросил: — Увидимся! — И отправился на поиски Сьюки.       Она уже стояла у кассы. К моему удивлению, фото нашего выхода из казино уже попало в журнал. Сьюки, кажется, не слишком этому радовалась. Она не позволила мне заплатить за продукты. Я надеялся, что она остынет, когда мы сядем в машину. Попытался узнать, в чем дело, но Сьюки закрылась: скрестила руки на груди и даже не смотрела на меня.       Чем дольше она молчала, тем сильнее я злился. Может, она забыла принять лекарство от какого-нибудь психического расстройства, о котором я не знал? Или у нее вовсю разбушевался ПМС? Так или иначе, ей не следовало вымещать свое настроение на мне. Я планировал поговорить с ней, как только окажемся в доме. Пока не увидел чудовище, стоявшее на подъездной дорожке.       — Это что за хуйня? — спросил я. Четыре колеса соединялись массивом ржавчины, замаскированной желтой краской.       — Это моя машина, — огрызнулась Сьюки. По крайней мере, она снова со мной разговаривала. Но эта штука здесь останется только через мой труп.       — Как она вообще работает? Ей следовало умереть вместе с полиэстеровыми костюмами в конце семидесятых. — Сьюки, блядь, в жизни не сядет за руль этого уродца. Неважно, каковы были мои чувства к ней; я все равно не мог позволить Сьюки водить эту дерьмовую смертельную ловушку. Учитывая наше везение, автомобиль сломается посреди шоссе, и Сьюки придется просить кого-нибудь из папарацци подвезти ее.       Я припарковался позади монстра и не замечал грузовик Алсида, пока не вышел из машины. Должно быть, он тащил эту штуку на буксире: к задней части была прикреплена сцепка. Алсид вышел, сверкая невъебенно широкой улыбкой, подошел к Сьюки и сказал:       — Амелия решила, что тебе понадобится автомобиль, раз завтра первый рабочий день. Она собрала все твои вещи и уложила на заднее сиденье и в багажник.       Все ее вещи уместились в этой крошечной машине? Хмурая Сьюки, которая существовала исключительно для меня, мило улыбнулась ему и ответила:       — Спасибо огромное, Алсид, что все устроил. Завтра я бы наверняка застряла. Может, я могу тебя отблагодарить? Хочешь остаться на ужин?       Я вмешался, не давая ему ответить:       — Ты не поведешь эту машину ни завтра, ни когда-либо еще. Можешь взять его. — Я указал на «Ауди». Уверен, первый же сильный порыв ветра снесет ржавому монстру лобовое стекло, и Сьюки погибнет при столкновении с десятискоростным «Швинном» (ПП: велосипед).       — Что, блядь, еще за «Ты не поведешь эту машину»? Ты не мой ебаный телохранитель. Не смей указывать, что я могу или не могу делать! — А-а-а… Вот и моя хмурая Сьюки.       Я проигнорировал ее и посмотрел на Алсида.       — Когда мы вынесем вещи, увези это и сдай на металлолом.       Сьюки приблизилась к Алсиду и сказала:       — Не вздумай! Клянусь, если попытаешься забрать мою машину, я позвоню в полицию и сообщу об угоне!       Алсид снова перевел взгляд на меня, и я парировал:       — Никто в здравом уме не поверит, что эту машину решили украсть. Кроме того, я сорву телефоны со стен и побросаю сотовые в бассейн. Поедешь на другом автомобиле. А если я когда-нибудь снова увижу эту развалюху, натравлю на тебя Пэм.       Увидев страх на лице Алсида перед угрозой вмешательства Пэм, Сьюки решила переключиться на спор со мной.       — Ну что ты за мудак? Я понимаю, моя машина не соответствует стандартам твоего вычурного района, но я могу ее себе позволить, и она моя!       — Срать я хотел на этот вычурный район! — заорал я. — Но мне не насрать на то, что за рулем этого монстра ты можешь однажды погибнуть из-за гребаной колибри!       Кажется, мой аргумент подействовал. Сьюки сузила глаза и спросила:       — Значит, это не связано с тем, как бы ты выглядел, если бы меня увидели в этой машине?       На самом деле, мне такое и в голову не пришло. Я беспокоился о безопасности Сьюки, а не о своей репутации, так что честно ответил:       — Нет, просто не хочу, чтобы ты где-то сломалась. Уверен, поблизости окажется много журналистов, готовых тебя подвезти, но сомневаюсь, что ты этого хочешь. Обычно я вожу «Корвет», поэтому ничто не мешает тебе взять «Ауди».       Если Сьюки откажется, я столкну чертову штуку в озеро под покровом ночи, а с последствиями разберусь утром. Заметив, что мы зашли в тупик, Алсид вклинился и сообщил:       — Я бы с удовольствием остался на ужин.       Хуй тебе. Но прежде чем я успел его выгнать, Сьюки повернулась и сказала:       — Надеюсь, жареная курица, картошка и печенье подойдут?       Он снова невъебенно широко улыбнулся и ответил:       — Звучит здорово!       Засранцу даже хватило наглости поднять рубашку и потереть живот. Это был мой гребаный ход!       Я не видел, как Сьюки отреагировала — она стояла ко мне спиной, — но не хотел вообще давать ей шанс отреагировать. Подошел, открыл дверь ее машины и взял коробку с заднего сиденья, а Алсида наградил выразительным взглядом «пиздуй сюда и помоги мне!». Надеюсь, ржавое ведро разрушится, когда он полезет в багажник. Тогда его верхнюю половину придавит — и проблема будет решена.       Сьюки разгружала продукты на кухне, а мы носили ее вещи в комнату. Я едва не врезал Алсиду — так долго он пялился на ее кровать. Когда мы закончили, Сьюки уже все разложила и занялась мытьем посуды, которую мы утром принесли из гаража. Я встал рядом и принялся вытирать каждый предмет, как только Сьюки заканчивала его мыть. Типичное семейное занятие, верно?       Она с подозрением косилась на меня, беседуя с Алсидом. Я чертовски устал от его присутствия. Мне хотелось получше узнать Сьюки и попытаться выяснить, почему ради нее я мирился с огромным количеством непривычной фигни. Но я не собирался заниматься этим на глазах у Алсида. И хотя Сьюки не была «хорошей девочкой» — спорила со мной из-за машины, — я бы с удовольствием закрыл на это глаза и трахнул ее.       Она принялась расставлять утварь, а я не стал вмешиваться: все равно Сьюки виднее, что и куда ставить. Я планировал воспользоваться моментом, отвести Алсида в сторонку и сказать, чтобы он придумал оправдание и свалил отсюда. Подозреваю, если я выгоню его прямо перед Сьюки, она снова на меня разозлится, а это сослужит плохую службу операции «Соблазнение Сьюки», которая продолжала действовать.       Кстати, о вещах, которые идут вразрез с этой операцией…       Пэм без стука вошла в переднюю дверь, демонстративно обмахиваясь руками. На каждом пальце сверкало кольцо с бриллиантом.       Она лениво произнесла:       — Тук-тук.       Один короткий взгляд на лицо Сьюки дал мне понять, что это сослужит очень плохую службу.