***
Понедельник, 7 сентября, 1998 года. Гриффиндорский стол был подозрительно тих, когда Гермиона вместе с друзьями села завтракать. Она задалась вопросом, почему же они все так напряжены. Ответ не заставил себя долго ждать. Гермиона взглянула на Симуса, который читал утренний выпуск «Ежедневного Пророка». Его глаза расширились от гнева. — Поверить не могу. — Дай посмотреть! — воскликнул Рон, выхватывая газету из рук друга. Он пробежался глазами по странице, и у него челюсть отвалилась от изумления. — Да ты, блин, прикалываешься. — Что случилось, Рон? — спросил Гарри, протягивая руку, чтобы следующим прочитать газету. — Гребанный Малфой оправдан, — Рон стукнул кулаком по столу. — Они там что, совсем с катушек слетели? Гарри зашикал на него, читая статью. Гермиона склонилась над ним, чтобы тоже посмотреть. Без сомнения, это был он. Люциус Малфой выглядел довольно грязным и неопрятным, но в остальном здоровым, ухмыляясь, пожимал руку рядом стоящему мужчине. По-видимому, было достаточно доказательств того, что он добровольно пошел против Темного Лорда, помогая заключенным бежать и ушел из битвы за Хогвартс. Многие считали справедливым, что он остался в Азкабане, за то, что позволил Темному Лорду использовать свои владения и принудил своего сына принять Темную Метку, но очевидно, что он выкрутился и из этого. Кто бы сомневался. Гермиона печально покачала головой. Интересно, Драко уже знал об этом? Погодите-ка. Он должен был знать. Всё-таки, его отец. О, нет. Возможно, из-за этого он и хотел встретится с ней прошлой ночью. Проклятье! Единственный раз, когда он действительно в ней нуждался, она его прокатила. Гермиона повернулась, чтобы взглянуть на Слизеринский стол. Он был там, смотрел на парня напротив, который держал в руке ту же газету. Да. Драко знает. И по тому, как он прожигал лицо отца взглядом, она поняла, что не очень доволен ситуацией. Она мысленно пнула себя. Почему не пошла? Ведь хотела же. Но тогда… И теперь он смотрел на неё. Его взгляд был суровым, а губы сжались в тонкую линию. И только на мгновение, но она подумала, что он выглядел слегка обозленным, когда оторвал взгляд от неё и повернулся так, чтобы она не могла видеть его лица. Да. Драко точно сердится на неё. И винить его за это было нельзя. — Министерство чокнулось, если решило его выпустить, — продолжил Рон, прерывая её мысли. — Я имею в виду, посмотрите на всё то дерьмо, что он сделал. — Согласен с тобой, Рон, — кивнул Гарри. — Но я думаю, что он действительно покинул поле боя и отказался сражаться. — И что с того? Это неважно, Гарри! Он чертов убийца! Ему нельзя свободно перемещаться. И говоря о кровожадных ублюдках, — Гермиона заметила, что сердитый взгляд Рона был направлен туда же, куда она не так давно сама смотрела. — Малфой заслуживает того, чтобы его заперли прямо рядом со свихнувшимся папашей. Они чертовски тупы, раз позволили ему вернуться. Гермиона вздрогнула, вспомнив слова, которые Малфой не так давно шептал. «Я монстр. Я заслуживаю того, чтобы сидеть в Азкабане со своим отцом за всё, что я сделал». Его печальный голос звучал у неё в голове. — Я не считаю, что Малфой заслуживает этого, — ответила Гермиона, глядя вниз на деревянные углубления стола, сжимая руки на коленях. — Он не хотел делать ничего из этого. Рон сморщил нос в отвращении. — Что? Гарри поправил очки. — Это правда. Он не подарок конечно, но он помог нам в мэноре… — Вы оба спятили. Разве не ты твердил, что Малфой — Пожиратель Смерти, Гарри? Что ж ты узнаешь, что прав, но идешь и помогаешь ему выбраться из тюрьмы. Я никогда не пойму, почему, к чертям собачим, ты это сделал. — Мы уже это проходили. Он много чего заслужил, Рон, но тюрьма — это не тот случай, — просто ответил Гарри. Они услышали переполох позади и обернулись, увидев горящую газету и разгневанного Малфоя, который встал и быстро вышел из зала, игнорируя взгляды и тихое перешёптывание. Гермиона проводила его взглядом, чувствуя вину. — Кажется, он страдает больше, чем ты думаешь, Рон. Бьюсь об заклад, он достаточно себя наказывает за свои и отцовские проступки, — добавила она через мгновение. Рон покачал головой. — Точно, как будто я поверю, что мерзкий слизеринец чувствует вину за что-то в своей жизни. — Только потому, что он из Слизерина, не означает, что у него нет чувств, Рональд, — с жаром возразила Гермиона. Его рыжие брови приподнялись в удивлении. — Теперь ты его защищаешь? Один чертов поцелуй, и ты пулей летишь защищать поганого хорька. — Мой поцелуй с Малфоем не имеет никакого отношения к текущему разговору, Рон. — Не согласен. Я считаю, что он имеет прямое отношение к разговору. Они смотрели друг на друга, напряжение между ними нарастало. — Ладно, — вмешался Гарри, предчувствуя, чем это может обернуться. — Перестаньте оба. У меня голова болит от ваших ссор. Гермиона ненавидела, когда он так делал — пытался отвлечь внимание от того, о чём нужно было поговорить. Джинни кивнула в знак согласия, посмотрев на Рона неодобрительным взглядом. — Когда вы, ребята, собираетесь прекратить эту вражду и быть цивилизованнее друг к другу? — Когда один из нас перестанет быть идиотом, — ответили они одновременно. Друзья снова замолчали из-за неё и Рона, и Гермиона вздохнула. Она действительно почувствовала себя плохо. Она ненавидела ссориться с Роном, особенно, когда это ставило её друзей в неудобное положение. Гермиона понимала, что они не станут выбирать сторону, но не могла не чувствовать, что именно она была за бортом, в то время как Рон с его самолюбием и отношением мог оставаться там, где он есть. Но вероятно потому, что из них двоих он упрямее. Они смотрели друг на друга в течение нескольких минут, и, как всегда, бормоча себе под нос, она поднялась, чтобы уйти. — Пойду подышу свежим воздухом. Но Гермиона хотела уйти не только из-за ссоры, а потому что один слизеринец со светлыми волосами не вернулся, а выражение его лица, когда он уходил, беспокоило её.***
Драко не понравилась окружающая его атмосфера. Она была удушающей. Он не мог выносить все эти взгляды, перешептывания, и гребанные газеты в руках его сверстников. Это выводило его из себя и вызывало желание отчаянно закричать. Прошлая ночь была ужасной, он вёл себя, как чёртов ребенок, и ненавидел себя за это, но сегодня… сегодня было в сто раз хуже. Теперь все знают. Все видели лицо его отца на гребаной первой полосе. Все смотрели на него, то ли с жалостью, то ли с презрением и, что ещё хуже, она видела. Мисс Благородство, всезнайка Грейнджер прочитала заголовок и посмотрела прямо на него, с корыстной жалостью в глазах. Да пошла она. Она не появилась, когда Драко нуждался в ней. Не то, чтобы он хотел говорить об этой ерунде, но он хотел трахнуть её до дрожи в коленках, только чтобы забыть свой гнев и неуверенность, разрывающую грудь. Её вина, что костяшки его пальцев до сих пор ноют. Именно по её вине Блейз стал свидетелем его маленькой истерики, но повел себя, как настоящий друг, и предложил ему помощь. Ему, мать вашу, не нужна помощь. Ему нужен был билет на поезд на другой конец света, где можно забыть всё о своем прошлом и не беспокоиться о будущем. Всё, что ему нужно — так это время, когда он мог расслабиться, вздохнуть и, момент, когда не имело значение, кем он был. Но у него не было этой роскоши. Он всё ещё здесь. Всё ещё Малфой. И она всё ещё смотрит на него. Кто-то произнес имя его отца, и кровь закипела. Драко взглянул на газету, которую держал в руках парень. Даже не подняв палочку, он воспламенил газету, отчего парень закричал в испуге. Драко поднялся, не произнеся ни одного слова, покинул зал, желая быть как можно дальше от толпы и Грейнджер. Какой же он дурак. Знал же ведь, что не стоит трахаться с грязнокровкой. В лучшем случае, это было плохо спланировано, но даже сейчас, когда он так сильно злился на неё за то, что она бросила его, он всё еще хотел её. Может быть, даже больше, чем раньше. Но факт есть факт. Прошлой ночью она не пришла. И он взбешён этим. Он хотел кричать на неё, обзывать, как только можно, рассказать ей, какая она грязная. Хотел поцеловать её, сделать её больно, заставить страдать. Всё, что угодно, лишь бы почувствовать себя лучше. Но разве обзывая её, ему станет лучше? Нет, определённо нет. Но он должен был что-то сделать... она сводит его с ума, и ей придется заплатить за это... так или иначе. Его мысли прервали звуки приближающихся шагов позади него. Он даже не потрудился посмотреть, кто это. Он узнал уже по запаху её духов. — Проваливай, Грейнджер. Я не в настроении, — выплюнул он, ускоряя шаг, чтобы быть подальше от неё. Только потому, что он желал её, хотел сделать ей больно, совсем не означает, что он хочет сделать это в эту же секунду. Может превратиться в катастрофу. Он всё еще злился... если она скажет что-то не то... ох ... ему не хотелось думать о том, что он может с ней сделать. — Малфой! — позвала Грейнджер его снова, голос звучал виновато. Приятно было слышать виноватые нотки в её голосе. — Подожди. — С чего бы вдруг? — Потому что… Я хочу поговорить, — сейчас она была прямо позади него, отчаянно пытаясь привлечь его внимание. Потянулась и схватилась за рукав его мантии. — Пожалуйста… поговори со мной. — Поговорить? — переспросил он, его голос немного дрожал. — Теперь ты хочешь поговорить? — он развернулся, выдернув мантию, и отбросил её назад к стене. — Ладно, давай поболтаем, раз так, — прошипел он, сжимая в кулаке ткань мантии. — Для начала, где, чёрт тебя дери, ты была прошлой ночью? Её глаза удивленно расширились от его растущего гнева. — Мне… мне жаль… я была… я не смогла прийти. — Ну, это я уже понял. — фыркнул он, — Я спросил где ты была. — Помогала. Я помогала Гарри, — прошептала она, вздрогнув, когда его хватка усилилась при упоминании имени Гарри. — О, и это всё? Я-то думал, было что-то важное, — он поморщился, его голос был наполнен сарказмом. — Прости… я не знала… то есть… — она посмотрела на руки, крепко сжимающие её мантию. — Драко, что с твоей рукой? Почему она такая красная? Он внезапно отпустил её, отстраняясь. — Ничего. Никогда ничего не упускает из виду? Грейнджер подняла бровь. — Да, именно так выглядит «ничего». — Не смотри так, будто тебя заботят мои раны, — парировал он, опасливо потирая костяшки пальцев. Ему было неудобно, когда она так смотрела на него. — Я правда беспокоюсь. — Конечно, а я Министр Магии, — усмехнулся он. — Заткнись, — она потянулась к его руке. — Постой, дай мне посмотреть. — Отвяжись. Она нахмурилась. — Малфой. — Грейнджер, — огрызнулся он, возвращаясь к ней. — Ты ходишь по тонкой грани, очень тонкой грани. Не переступи границу. — Или что? — спросила она. — Ударишь меня? Его глаза сверкнули. Если бы она только знала, как сильно... — Я хочу… Она не была удивлена. — Но ты этого не сделаешь. Он сделал еще один шаг вперед, приложив ладони к стене по обе стороны от её головы, прищурив глаза. — Почему ты так уверена? — Я просто знаю, — она приблизилась так, что их глаза были на одном уровне. — Если бы ты хотел ударить меня, ты бы уже сделал это. Никто даже не прошёл по этому коридору… и чем дольше мы стоим, тем меньше ты злишься. Так что, если хотел ударить меня, ты бы сделал это в течение первых двух секунд нашего общения. Драко просто уставился на неё на мгновение, думая, говорит ли она правду. Он хотел причинить ей боль… но его гнев ослабел. — Неважно, — возразил наконец он, всё еще стоя перед ней. — Штука в том, что я бы ударил тебя… если бы захотел. Она промолчала какой-то момент, возможно аккуратно подбирая слова. — Я знаю… — Тогда на твоём месте я бы не стал выводить меня, Грейнджер. Это опасно. — Я не пытаюсь вывести тебя из себя, Малфой. Я имела в виду то, что я сказала. Мне жаль, что я не пришла. Я понятия не имела, через что ты прошел… и твой отец… когда ты позвал прошлой ночью… и я так и не появилась… если бы я знала, я бы помогла… — Оставь свою долбанную жалость, Грейнджер. Мне она не нужна, — он приблизился к ней, и остановился всего в нескольких дюймах от её розовых губ. — Мне вообще не нужна твоя гребанная помощь. Я не какой-нибудь благотворительный случай. О, гляньте, бедный маленький Малфой, как же низко он пал. Мы должны пожалеть парня с проблемным папой и с алкогольной зависимостью, — передразнил он. — Да к черту. Мне это не нужно, и уж конечно не хочу, — он угрожающе хмыкнул. — Всё, что мне нужно, Грейнджер, так это твоё тело. Вот всё, что мне нужно. Потом он поцеловал её. Их губы соприкоснулись, его руки поглаживали её сквозь мантию, их тела соприкасались друг с другом. Он не мог сдержать желание, которое било из него. Он был очень зол на неё прошлой ночью. Невероятно зол, но вот этого… это он действительно хотел… — Стой… — простонала она, прерывая поцелуй спустя несколько секунд. — Мы не можем. — Можем, — он продолжил жадно целовать её. — И сделаем. — Но нас чуть не поймали! — пихнула его в грудь. — Нас видела Луна! Он вздохнул и отпустил её. — Да что там видела Полоумная? — Ты идиот! — раздраженно выпалила она. — Она видела тебя в библиотеке, слава Годрику, ты загородил ей обзор, и она не видела меня, а то всё чертова школа узнала бы о нас. — Тогда мы просто будем более осторожными, — пожал он плечами, сделав шаг назад. — Об этом я и говорю. Ты не можешь просто подойти и поцеловать меня в коридоре в любое время, как только ты, блин, захочешь. Губы его скривились в ухмылке. — Думаю, тогда я просто должен целовать тебя где-то в другом месте. Грейнджер усмехнулась и, схватив его за руку, потащила в ближайшую кладовую для метел. Она расплатится за то, что заставила его ждать прошлой ночью.***
Луна заметила, что Гермиона не вернулась после того, как «вышла подышать», и пошла за ней, чтобы проверить. Она знала, что гриффиндорцы сильны и упрямы, но у всех были моменты слабости, и в последнее время она видела много неуверенности в Гермионе. Для неё они были ясны, как день, хотя она знала, что другие не так настроены на волшебных существ и эмоции людей. Луна также знала, что многие из этих людей считают её странной, но ничего не могла поделать. Она просто видела мир, и людей, не так, как большинство из них. Ей нравилось считать, что это подарок судьбы. Её мать была такой же, а она так любила маму. Всё, что напоминало о ней, Луна лелеяла. Кроме того, она чувствовала, что поэтому у неё было лучшее представление о жизни и о смерти. Вероятно, именно поэтому она видела то, что другие так отчаянно пытались скрыть. Как сейчас, к примеру. Если бы она была кем-то еще, она бы посмотрела эту сцену совершенно по-другому. Любая другая ведьма или волшебник, который наткнулся бы на это, либо вмешались бы, либо отправились искать того, кто сможет это сделать. Потому что для кого-то это может показаться отчаянной ситуацией. Они бы увидели угрожающего Пожирателя Смерти, собравшегося напасть на свою жертву, к слову, добыча выглядела так, как будто как раз собиралась бороться. То, что она видела, было чем-то другим, гораздо более запутанным для неё. Она увидела боль, а не враждебность на его бледном лице, и на её лице беспокойство, а не страх. Их позы были не о борьбе, а о неуверенности, когда они смотрели друг на друга, их тела двигались ближе друг к другу. Луна не слышала, что они говорили, но и не должна была. Их язык тела был всего лишь криком желания, которое они чувствовали в данный момент. Когда их губы встретились, она поняла, что это значит. Она медленно отпрянула, не желая мешать им. Если у неё и были сомнения, что в тот день, в библиотеке её подруга была с Малфоем, то теперь их уже не было. Это была Гермиона. Она была с ним связана. Однако этот факт не шокировал Луну. Она всегда думала, что у них неразрешенное сексуальное напряжение, начиная с их четвертого года. Но опять же, она могла видеть то, что другие не могли. Она поспешила прочь от парочки и завернула за угол, и лицом к лицу столкнулась с Роном Уизли. — Ты видела Гермиону, Луна? — обратился он к ней. — Я хочу поговорить с ней. — Да, — ответила она, не давая ему пройти дальше по коридору. — Видала вообще-то… она вышла во двор. — Во двор, да? — он развернулся, чтобы уйти. — Спасибо. — Обращайся, — она наблюдала, как он исчезает в конце коридора, заглядывая за угол. Странная парочка также исчезла. Луна, улыбаясь и напевая мелодию, возвращалась в Большой Зал. Сегодня индералы не следовали за Гермионой. Поэтому она решила, что сохранит в тайне то, что увидела. P.S. Дорогие читатели! Мы хотели бы знать ваше мнение. Вернется ли Люциус на скользкий путь? Пойдет ли Драко за отцом или осмелится противостоять ему?