Зимняя весна

На дворе была середина апреля. То есть это я только так пишу. Середина апреля была на календаре, висящем в кабинете профессора. На дворе же было холодно, лежал меньше чем наполовину растаявший снег, было пасмурно, и не было ещё ни единой зелёной травинки, ни единого цветочка. Профессор уныло покосился в окно. – Вот вам и «травка зенелеет», – пожаловался он своей ученице. Ученица, в золотой короне и пышном платье из жёлтого шёлка, вздохнула и вновь углубилась в задачки. Теперь-то молодая королева Элоиза была прилежной и разумной; профессор нарадоваться на неё не мог. Он замолчал и не отвлекал её, пока она не решила всё. – Конечно, я всё понимаю, – продолжил тогда старик. Ему очень хотелось поговорить о капризах погоды. – Но нельзя же забывать об обязанностях! – Ладно вам, пусть вёсны стали холоднее, зато много чего хорошего произошло, – улыбнулась Элоиза. – О да, Ваше величество. Кто б спорил! Вот вы – извините – так поумнели, что вас и не узнать. – Ну, насколько я поумнела, ещё вопрос, – смутилась королева. – А вот что подругу хорошую нашла, это точно. Анечка замечательная девушка и заслуживает всех своих богатств. Жаль, уедет скоро. – Куда? – Как куда, профессор!.. Замуж. Человек, не знакомый с королевой и её двором, вообще не понял бы, о чём здесь речь и связный ли этот разговор. Но профессор и королева понимали друг друга прекрасно. Вечером в честь приезда французского посла давался бал. Во дворце уже собрались почти все знатные дамы и господа, когда глашатай доложил: – Её милость графиня Анна! В тронный зал лёгкой поступью вошла молодая красавица в кисейном платье и зелёной шёлковой накидке, вышитой серебром. В её светлые с рыжинкой локоны были вплетены цветы подснежника. Серо-голубые глаза девушки сияли, а лицо раскраснелось. – Аня! – радостно воскликнула королева и бросилась к подруге. Подпрыгивая от возбуждения, она начала рассказывать ей о своём запланированном путешествии в восточную державу. Но Аня, обычно внимательная слушательница, выглядела рассеянной и говорила немного, самую чуточку, невпопад. Королева, зная её, не обиделась и только хотела поинтересоваться, как у неё дела, как к ним подошёл надушенный щёголь Поль д'Эрвель, тот посол, в честь которого бал и давался. – И откуда это вы, мадемуазель графиня, взяли эти прелестные подснежники? – лениво протянул он. – Вёсны морозные пошли, и травы-то до конца апреля месяца не найти... А у вас – свежие цветы. Анна ещё пуще залилась краской: – Нахожу в лесу. – Разрешите пригласить вас на следущий тур вальса? – склонился в изящном поклоне посол. – Нет, – твёрдо сказала девушка. – Я не танцую. – Но мадемуазель! Это же бал! – Я здесь общаюсь с друзьями, – пояснила Аня. – Однако такой случай! Послы нашей страны приезжают к вам очень редко! Может, сделаете исключение и потанцуете? – д'Эрвель попытался взять девушку за руку, но графиня её отдёрнула. Посол, наконец, сдался и пригласил на танец королеву. Анна пошла поговорить со старым королевиным учителем, но и в дальнем углу великолепной залы её высмотрели несколько знатных юношей и начали наперебой приглашать на танцы. Да, юная графиня, хоть и получила богатства совсем недавно, а титул и вовсе пару месяцев назад от королевы, благодаря своей красоте, нежности и какой-то детской искренности привлекала внимание многих молодых людей. Только ей самой это совсем не нравилось. Через полтора часа Аня не выдержала, смущённо попрощалась с королевой и выскользнула в залитый лунным светом королевский сад. Там среди деревьев её дожидался кареглазый молодой человек, одетый во всё светло-зелёное, только на шубке у него была коричневатая опушка. – А тебя здесь никто не заметит? – с беспокойством спросила девушка, подбежав к нему. – Если кто и заметит, я на пару минут превращусь в деревце или холмик, – успокоил он её. – А так – кому заметить? Все на балу, и погода плохая... Да что же я! Сегодня какое число? – Четырнадцатое, милый, – напомнила Аня. Её собеседник чуть за голову не схватился: – Какой ужас! Две недели с хвостиком осталось, а я, кроме твоего садика, нигде даже снег не растопил. Ну, будет мне опять... Он вынул посеребрённую свирель и заиграл на ней весёлую мелодию. Тут же весенние ручьи побежали в два раза быстрее. Из-под земли проклюнулась трава, а на деревьях набухли почки. Апрель-месяц (а это был именно он) опустил свирель. – Аня, прости, пожалуйста, я так долго тебя не вижу, что всё у меня забывается, когда к тебе прихожу... Сколько тебе нынче лет? – Шестнадцать, семнадцать будет в июле, – вздохнула девушка. – Круглым сироткам, которые сами по себе живут, замуж разрешено выходить с восемнадцати. Больше года ещё ждать. Апрель тоже погрустнел, но потом улыбнулся: – Ладно, не печалься, два года мы уже прождали, ещё один вытерпим. Сад вокруг менялся на глазах. Снег сошёл весь, а трава проросла почти везде. Тонкие ростки словно бы окутали землю зеленоватым облаком. Распустились серебристые подснежники, зажелтели звёздочки гусиного лука. – Наверное, хватит, – подытожил Апрель. – Листья понемножку до конца месяца распустятся, остальные мои цветы подоспеют. Аня ласково улыбнулась ему: – Вот и всё, и Май наступит как положено. – Май-то наступит, только мне от старших достанется. Я же опаздываю третий раз подряд! Но юноша недолго огорчался. Как ему можно было огорчаться, если его любимая стояла рядом, ободряюще держала его за руку и любовалась игрой лунных лучей на подаренном им колечке? ...Королева Элоиза после бала случайно выглянула в окно и просияла: снег исчез, а под окном виднелась трава, в которой можно было разглядеть первые цветки. Но тут же Элоиза нахмурилась и скорчила капризную гримаску, которая раньше была так свойственна ей, а в последние годы появлялась редко. – Моё терпение лопнуло! – объявила правительница и топнула ногой. На следующий день на городском рынке зачитали указ королевы. Отныне сироткам, не имеющим кровной родни, разрешалось выходить замуж в семнадцать лет. ...Прошло восемь с лишним месяцев. Вечером тридцать первого декабря счастливая и взволнованная Анна стояла в саду дворца, наряженная в белоснежное свадебное платье, поверх которого она, не обращая внимания ни на чьи возражения, накинула только лёгкую шубку. У ног девушки сидели две собаки – на самом деле её мачеха и сводная сестра, ставшие за три года совсем кроткими и смирными. Аня давно поняла, что их уже можно превращать обратно в людей. Элоиза, закутанная в полдюжины мехов, со слезами прощалась с подругой: – Навещай нас, Аня! – Конечно, буду навещать – каждый год, – улыбалась девушка. – И даю слово, что под твоим окном всегда будут расцветать самые первые подснежники. – Навещайте нас! – наперебой просили и придворные. Не все из них знали, за кого добрая графиня выходит замуж, но всем было сказано, что уезжает она необычайно далеко. Анна и им обещала заходить каждый апрель. Наконец, пробило шесть. Аня глубоко вздохнула, попрощалась в последний раз со всеми и положила на снег обручальное кольцо. – Ты катись, катись, колечко, на весеннее крылечко, в летние сени, в теремок осенний, да по зимнему ковру к новогоднему костру, – прошептала она. Сразу же при этих словах налетела пурга, а когда ветер успокоился, все увидели, что исчезли и девушка, и собаки, и кольцо. Аня открыла глаза. Она находилась у весело пылавшего новогоднего костра двенадцати братьев-месяцев. Хозяева, как и три года назад, сидели вокруг костра и подбрасывали в него хворост. Но на этот раз девушку ждали. Все братья встали и поклонились ей, а нетерпеливый Апрель взял невесту в объятья и закружил в воздухе. – Эти восемь месяцев были медленнее, чем последние восемь лет, – прошептала она ему. Апрель укоризненно покосился на восьмерых братьев, заведовавших этими месяцами. Те пожали плечами, а Декабрь снисходительно усмехнулся. – Ой, да вы, братья-месяцы, тут ни при чём! – воскликнула Аня. – Я не это имела в виду... Все рассмеялись. – Главное, что всё уже прошло, – весело сказал Апрель. – И наши новогодние желания должны исполняться. Я ещё три года назад, когда Новый год приходил, загадал, чтобы была ты моей женой. – Да и я примерно о том же три последних года думала... Да, кстати, – вспомнила его невеста. – Мои мачеха и сестрица совсем исправились. Месяцы, дорогие, не превратить ли их обратно? Январь посмотрел на собак, уныло сидевших поодаль. Посоветовался с братьями, подумал, наконец, важно кивнул и ударил оземь посохом. Собаки встали, вытянулись и превратились в двух женщин. Мачеха и сестра встали перед Аней на колени: – Анечка, миленькая, прости! – Сестрёнка, извини за всё! – Матушка, сестрица, вы и так уж три года собаками прослужили, я вам давно всё простила, – смущённо лепетала Аня. – Не нужно на свадьбе старых обид вспоминать. Тут она заметила, что, пока она говорила с мачехой и сестрой, Январь, Февраль, Март и Апрель незаметно передали друг другу посох. Вокруг костра растаял снег, выросла трава, и повсюду появились душистые бело-голубые подснежники. – Небольшой свадебный подарок, – пояснил Апрель, снова подходя к девушке. – Раз уж из-за подснежников ты меня повстречала, брат Январь разрешил и сегодня побыть немного весне. – А потом ты сама сможешь помогать расти подснежникам, – добавил Май. – Мы решили, что, как жена Апреля, ты будешь повелительницей всех весенних цветов. – Да, – кивнул Апрель. – Пурга, что у братьев-зимних месяцев в услужении, слышала, как ты королеве обещала, что первые подснежники под её окном будут. Вот я и подумал: а почему бы и вправду тебе цветами не править? И ведь тебе, прелесть моя, это гораздо больше пойдёт, чем повелевать, скажем, тающими сосульками. Анна в изумлении и счастье смотрела на жениха. В тот Новый год почти не появлялся Апрель у новогоднего костра – они с невестой ушли подальше в лес, и гуляли там наедине до самого вечера первого января, когда Январь сказал, и эхо разлетелось по всему лесу: – Всё, славно погорел новогодний костёр, хорошим будет этот год. А теперь пора всем, кроме меня и моих слуг – Вьюги, Метели, Пурги и прочих, уходить в наш дом, Страну-за-закатом. Один за другим растворялись в воздухе братья-месяцы. Попрощалась Аня с мачехой и сестрой, которым верный друг зимних месяцев Буран принёс из дома коней и санки. И Апрель с милой молодой женой тоже исчезли – перенеслись в волшебную Страну-за-закатом. Остались на снегу только пара подснежников, но и их Январь бросил в волшебный мир. Сказка всё-таки должна быть сказкой. Не всякий человек может найти зимой на снегу цветы.