Мечты сбываются с опозданием

      — А у нас вот…дождь в Москве, — говорит Леша, а Саша с улыбкой хихикает, думая, что плохая идея была позвонить ему сразу после того, как она заселилась в номере, ведь говорил мужчина уже минут двадцать и говорил совершенно бестолковые вещи. Тёплые и уютные, но все же бестолковые. — Я знаю какая погода в Москве, — без всякого нажима отвечает Саша, — Совсем недавно я ещё была там. — Ах да, точно… Саша снова хихикает, разгуливая вокруг двуспальной кровати и иногда делая какие-то несуразные танцевальные движения ногами, и представляет себе Карпенко невероятно домашним и уютным. В её фантазиях он выглядел немного уставшим и сонным, а ещё также, как Саша, таскался по её квартире, иногда донимая ленивого кота, мяукающего у двери. Мужчина представлялся девушке так отчётливо, что она не могла убрать с лица улыбку, а из головы не могла выкинуть странную фантазию о совместном будущем, которая, как казалось девушке, будет время от времени оживать в её голове.

…Кажется, земля кружится каждый раз, когда я смотрю на тебя и в твоих глазах нахожу я пространство космоса…

Лишь там. Признавать это нисколечко не больно, ведь мир никак не вертится вокруг Саши, чтобы подавать ей то, что взбредет в глупую человеческую голову. И это правильно — человек способен на многое, чтобы показать, что не выживет без всемирной известности к примеру, но так и не способен отказаться от чего-либо. Глупо отрицать это, пытаться выставить себя куда выше остальных и хвалиться своим человеческим нутром, которое не может существовать без плохих качеств. Саша вела себя так…некоторое время в пятом классе, когда её первая учительница осталась в прошлом, вела себя так на своём первом свидании, пытаясь рассказать о себе невероятно хорошие вещи, которые были сплошной выдумкой, и не раз позволяла себе такую манеру общения по отношению к людям, с которыми работала в постановках, о чем, конечно, даже и не помнит, замечая подобное в других, но не в себе. — Ты кота покормил? — спрашивает Саша, медленно подойдя к подоконнику и прижавшись к нему поясницей. В ответ слышится хохот, который Шура вполне понимает, ведь её слова звучат так, словно они с Лешей прожили вместе больше пяти лет, а сейчас наконец смогли отдохнуть друг от друга. Саша не знала, откуда берутся именно такие грустные и очень подлые ассоциации, которые можно приводить к вариантам все хуже и хуже, например, что-то вроде обоюдных измен или желания распрощаться с концами, но думала, что если они есть в голове, значит и сердце с каждым своим ударом приучает Сашу к худшему, взывает чаще игнорировать его и не привязываться к людям сильно, учит дышать ровно и шагать дорогой своей, а не чьей-то чужой. Саша закрывает глаза, прислушиваясь к посторонним звукам, которые буквально вторят любимому голосу, который полон смеха и свободы, чего всегда недостает голосу девушки, стихшему под властью обстоятельств. И от чего-то Шура совсем не вовремя задумывается о том, насколько больно ей будет когда-нибудь расставаться с Лешей, представляя перед собой пятибалльную шкалу и мысленно делая пометку.

…Ты молчишь… Да и не надо слов…

Четыре целых и девять десятых.

…Я молчу…

Так и есть… Возможно. ***       В театре Сашу встречают, как настоящую английскую королеву, чуть ли не кланяясь и не падая на колени, одаривая лестью, которая уже не кажется приятным словом, а напротив, вызывает отвращение. Словно Шура попала в общество лгунов, у которых был превосходный учитель, по всей видимости, прозывавшийся именем Полина Андреевна, как подумала Андросова, когда женщина, увидав её входящую в большой концертный зал, тут же заулыбалась и спешно спустилась со сцены, сверкая живыми зелеными глазами. Саша не вглядывалась в женщину, намеренно не желая запоминать её, только чисто по-женски заметила на коротких пухлых пальцах левой руки три колечка с россыпью цветастых камушков и красивый браслет на запястье правой, который ну совершенно не подходил к мудренному маникюру в стиле гжели. Прикусив губу, Саша кивнула в ответ на поток лести, который никак не мог кончится, и даже успела подумать о том, как колечко, приглянувшееся ей больше двух других, смотрелось на её безымянном пальце левой руки, а ещё успела отругать себя за такое несдержанное отношение к побрякушкам. Пусть и к таким красивым. — …и конечно же танец должен выражать все переживания, жгучую обманчивую симпатию и коварство, предупреждение, тревогу, — Саша мотнула головой, удивленно моргая и думая, когда же она упустила этот переход от лести к делу, — Александра? — А…что за постановка? — не смело спросила Андросова, а женщина тихо фыркнула, сразу же учтиво улыбнувшись. Девушка попыталась проглотить это молча и ждала ответа, который кинулся к ней очередной попыткой понравиться, что Сашу очень огорчило — когда она говорила с Полиной Андреевной по телефону, ей отчётливо представлялась волевая и своенравная женщина. — «Пиковая дама» Александра Пушкина, — вымолвила женщина, задумчиво взглянув в свои бумаги, которые все время держала прямо у себя под носом, нередко заглядывая в них во время разброса очередными лестными словами, словно повторяя не до конца заученный текст, — Вам нужно поставить танец на тот момент… Ох, если Вы не читали повесть, то я… — Не беспокойтесь, — прервала Саша, — Читала. — Ага…так вот, Вам нужно поставить танец на тот момент, когда Германн начал намеренно сближаться с Елизаветой… Его притворная любовь, настойчивость и её доверчивость, всё должно быть в нем, в танце, в таком прекрасном танце, поставленном Вами. Саша снова смогла ответить лестям лишь кратким кивком головы и слабо улыбнуться, переводя разговор в более рабочее русло и засыпая женщину сразу же самыми главными вопросами, но та спешно мотает головой, деловито поправляет прическу, а потом прикладывает к губам палец, улыбаясь. — Я понимаю, что Ваш профессионализм жаждет немедленно перейти к главному, — снова щебечет лести женщина, — Но для начала я хотела бы оповестить Вас о том, что вечером Вы, Саша, и наш Слава, играющий Германна, едете на радиостанцию «По-питерски» давать интервью. Саша снова отозвалась на слова кивком головы и снова задала те самые вопросы уже без былого энтузиазма. Женщина, снова кинув что-то о профессионализме, убежала за Славочкой и девушкой, играющей Лизу, как сказала она, а Андросова со слабой радостью приняла долгожданное молчание, села на одно из мест в первом ряду и вытянула ноги, рассматривая свои кроссовки так, словно они могли дать ответ на вопрос «В чем же смысл жизни?» И эта не была дохлая шутка, чтобы разрядить обстановку внутри своего супового набора, который по ошибке принимают за мозг, способный создавать мысли, это попытка задуматься и переключиться со страшных доводов, на дебильную мысль о кроссовках, рассказывающих суть жизни, попытка заставить себя представить это и рассмеяться. Дохлая попытка. Саша ни фига не смогла переключить сознание с факта, что Артур устроился на данную радиостанцию, на болтающую обувь. Выходит, она вполне адекватный человек, который может между мыслями о человеке и говорящей обуви, выбрать мысли о человеке, но сейчас это так — простое утешение. «Оказывается, этим невероятно женским мозгом ещё и пользоваться можно! Фантастика какая!» — думает Саша, при этом понимая, что вот-вот подобное она произнесет вслух, если сейчас же не предпримет что-то сносное, но в голове вертится лишь одна мысль — звонок другу, как в «Кто хочет стать миллионером?», но звонить Шуре хотелось ни Мигелю, который знает об Артуре всего одно слово « бывший», ни Кате, которая знает об Артуре все, в силу того, что она женщина и подходит на роль подруги больше, а именно Леше, который знает не столько об Артуре, сколько о самой Саше, что почему-то даёт Карпенко преимущество даже перед самой Нестерович. Уголки женских губ тянутся чуть вверх, но тут же опускаются, как и рука, потянувшаяся за мобильником. В тот момент, когда Саша подумала о Леше работало сердце, а не мозг, который невероятно вовремя прокрутил в голове громогласный мужской голос, строящий тысячи обвинений за раз и совсем не цензурным способом. Вдруг дверь в зал громко хлопает. Саша мгновенно смаргивает грусть, поднимается на ноги и улыбается Полине Андреевне, ведущей за собой двух молодых актёров. ***       — Неприлично шикарное место для дружеской встречи, не находишь? — неловко смеётся Саша, пытаясь выглядеть расслабленной и не думать о том, что перед ней сидит Артур, а все вокруг рассматривают её, негодуя по поводу внешнего вида девушки, который подошёл бы больше для поедания мороженого в парке, чем для ужина в лучшем питерском ресторане. В голове девушки вновь разносится сомнительная мысль о том, что мужчина специально выставляет её дурой на людях, но на ум тут же приходит логичное опровержение — он мог бы сделать это сегодня во время эфира, ляпнуть что-нибудь «ненароком», а людское желание знать все само бы сделало своё дело. Саша кратко улыбается своим мыслям, она благодарна, что мужчина не поступил так, а ещё она благодарна за то, что наконец пережила тот странно начавшийся роман и сидела перед Артуром, тихо и нередко повторяя самой себе — она с Лешей.

…Глаза пусты, глаза беззлобны…

И она любит его… Без наверно. — Брось, Саша, — улыбается Артур и зачем-то подмигивает девушке, — Хорошее же место. Девушка кивает, задумчиво отводя взгляд на маленькую сцену, где молодая певичка «вспоминала о своей большой любви», как и сама Шура, которая никак не могла успокоить своё нутро, которое с сомнением вспоминала о содержании последней смс, которую девушка отправляла Леше у входа в ресторан, разбирая её, разыскивая то, что может возмутить мужчину, а затем принимаясь и за краткий ответ Карпенко. Андросова знала, что все это называется одним емким и неприятным словом — паранойя, но так и не признавала её, задумчиво разглядывая в бокале с шампанским искаженное лицо Артура и иногда отпивая из пузатого бокала жидкость маленькими глотками. Артур рассказывал ей о чем-то своём, иногда всматривался в лицо девушки, надеясь заметить хоть малюсенькую перемену в его выражении, иногда обеспокоенно дергая Сашу за плечо, когда она неподвижно застывает на слишком долгое время. — Все в порядке? — наконец спрашивает мужчина, когда ему надоедают постоянные замирания Саши, ковыряющей вилкой в полу пустой тарелке, — Наверно, парень злится, что ты уехала? — с обаятельной улыбкой строит догадку Артур, а Шура удивленно распахивает глаза и поджимает губы, тут же опуская взгляд в свою тарелку. Все в голове решается, здравый смысл и женская логика борются за первое место, и Саша, словно не по своей воле, тут же говорит: — Нет…нет у меня никого. — А как же этот…ну хореограф тот, с которым ты…обнималась на шоу? — тут же заинтересованно расспрашивает Артур, что заставляет Сашу победно улыбнуться. Ей нравится, что она может так просто привлекать к себе мужское внимание. Это приятный дар для любой женщины. — Ключевое слово здесь — «шоу», — мягко улыбается Саша и делает глоток из своего бокала, откидываясь на спинку стула, — Только никому не говори. Артур тихо ухмыляется, тоже отпивая шампанское из своего бокала и смотрит на Сашу ещё более влюбчивым взглядом, что делает девушку ещё счастливее. Кажется, если бы Саша была на данный момент совсем пьяной, она бы тоже заново влюбилась в Артура, возможно, даже попыталась бы поцеловать его, но пьянее сейчас был лишь мужчина. Он уже давно разглядывал не Сашу, а призрачную красоту, навеянную алкоголем, и банкет их в честь становления друзьями воспринимался им уже совсем по-другому. — А помнишь, как интересно мы познакомились? — улыбается мужчина, — Познакомились весело, а расстались… — Брось, — тут же перебила Саша, посмеиваясь через силу, — Этот роман начался так тупо, что мы не могли долго быть вместе. Артур тоже легко смеётся над словами Саши, а потом просто не осознает, как переступает границу между смехом и диким ржачем. — Да-да-да, — кивает Артур, а его все ещё потряхивает от смеха, — Дебильные романы, конечно, быстро кончаются, но дебильным романом был не наш с тобой, а мой и…моей коллеги, — Артур смеётся, — Ты представляешь? Мы с тобой только расстались и тут же с ней! Ха-ха. Смешно же? Ты чего не смеешься? — Это не очень весёлая история, — пожимая плечами, отвечает Саша. — Да, не очень, — кивает мужчина, — А.....А может… Поехали ко мне, а? — словно совсем трезвый и смущенный спрашивает мужчина, — Фотки посмотрим. Саша закусывает губу и начинает тихо смеяться. — Меня так в последний раз на курсе втором пикапили, — честно сознается Саша. — Да ну ты? Как же я отстал от времени, — так же смеётся Артур, но глаза бегают, значит, смешить в планах не было, — А как надо? Саша растерянно моргает и допивает шампанское, смотря на Артура, который смотрит на неё серьёзным взглядом и вполне серьёзно ждёт ответа, правдивого и развернутого. Шура чувствует себя в этот момент королевой, чувствует, что ей прямо сейчас нужен трон и корона, ведь лишь она умеет просто гениально-фантастически-грандиозно пудрить мужикам головы. Открыв в себе этот талант, Саша конечно же обрадовалась ему, а ещё невероятно быстро залезла в телефон и выключила его, кокетливо рассматривая Артура. И это не значит, что они такая-сякая, что она может так легко отказаться от кого-то… Нет, это значит, что она женщина — красивая и мстительная. — Ну…наверно нужно, — Саша задумчиво касается губами пустого бокала и улыбается, — Говорить честно. Артур делает глубокий вдох. — Саша, поехали ко мне? Я просто смотрю на тебя этими глазами и считаю себя редкостным дебилом, а ещё у меня есть диск Высотского и мартини. Саша тронута. Она улыбается, считая себя английской королевой, которой её воображали в театре, и думает, что для неё не составит труда найти себе кого-то. Возможно, даже простого щелчка пальцев достаточно. А ещё Саше кажется-чудится-хочется, чтобы Артур говорил искренне, чтобы он действительно считал себя дураком потерявшим её, а ещё так сильно хочется…чтобы он все ещё любил её, любил сильно и крепко, чтобы было в тысячи больнее, чем ей самой, когда она откажет ему… Прямо в его квартире откажет, сначала подарит чувство, что все ещё с ним, может, даже поцелует чисто для достоверности, а потом… Бросит.

А если будет что-нибудь не так… Ты мне поможешь? Нас пока что двое?

Бросит же?.. — Поехали, — отвечает Саша с лёгкой очаровательной улыбкой и думает, что так же легко ей будет отшивать Артура. Ключевое — думает, а не знает.