Удивительные приключения, произошедшие на фоне войны 1... года

      Девять месяцев спустя. Я и Рения. Я и эта чертовка Рения. Я был готов остаться с кем угодно, но не с ней. Билиус убил всех остальных. Мы в городке со сложным названием в Лэнгое. Встав, я заметил, что никто не сверлит меня взглядом. Прекрасное чувство за все эти месяцы… Стоп, почему? Хотя, какая разница?       На столе я заметил записку. «Брату есть, что вам сказать», — гласила она. Дальше был написан адрес. Писала Рения. Ее почерк я узнаю. Что ж… это мой последний день? Я выглянул в окно. Поют птицы, стоит тихая погода. Даже ветер не так шумит листьями. Да, прекрасный день.       Мне пора. Неожиданно я заметил, что мой страх ушел. Я больше не чувствовал ничего. Будто спокойно выполнял то, что должно. После стольких страхов и сомнений… Я снял маску и кинул ее на стол. Мне больше нечего терять. Если меня не поймают, то сама судьба ведет меня к Билиусу.       Выйдя из дома, я задумался. Именно на этой улице когда-то я жил. Когда-то до Конфликта. Я был одним из тех, против которых и следовало поднять восстание, но сыграл другую роль. Боги в силу лучших качеств занимали лучшие должности. Но они были и опасней. Так мы несколько ограждали людей от опасностей, заботились о них. Некоторые это понимали, некоторые относились нейтрально, но многие были возмущены таким нашим превосходством.       Я, признаю, чувствовал, что этого для меня недостаточно. Я хотел большего… и все потерял. Я задумал захватить власть. Абсолютную власть. Воспользоваться недовольством, выгнать своих и стать единым правителем. Изгнали меня как только проведали, но остановить ничего уже не могли.       Однако и люди хороши оказались. Они лишь изгнали богов, но мне ничего не досталось, хотя обещали они многое в ответ. Меня забыли. Совсем. И каждый раз, когда я проходил по улицам, я чувствовал, что на меня смотрят. Но нет, я не был рад этому. Потому что на меня смотрели, как на урода. И самое ужасное… Я это знал и ничего не мог с этим поделать.       Единственное что оставалось мне… Запереться. Закрыть лицо язвительной маской, никогда ее не снимать. Привыкнуть к ней, сделать ее частью образа. Стать ею. Запереть все свои чувства, закрыть сердце, запрятать душу. Сделать все, что можно. Пусть задохнется все оставшееся во мне живого. Зато никто и никогда не сможет и не посмеет меня ранить.       Уже тогда я почуял, что что-то пошло не так. Я походил на психа в своем желании фактически похоронить себя живьем. Безумец… Я это сделал! Я убил в себе задатки доброты, чувственности, способности любить. Я сделал это сам. Конечно, сдался я не так быстро, да и было это постепенно.       Я мог бы еще полюбить. Но мои ученики не разглядели моей потребности не то что в любви… Хотя бы в дружбе. Хотя бы в одном слове, одном жесте, хоть одном взгляде сострадания. Но им все равно. Им всегда все равно! Черт, слезы мешают видеть, что я пишу…       Но я все же не победил себя до конца. Я еще чувствую боль. Чувствую, а значит, хоть я и калека, но жив. Билиус. Это он. Он заставил вдруг пробудиться то, что я убивал в себе годами! Он сказал, что простил меня… Простил… Нет, я больше чем уверен, что-то, что я ему скажу, заставит его меня прикончить. Верней, поможет. Братец, братец, мой глупый наивный братец.       Итак, после изгнания Билиуса я набрал этих учеников, черт их дери, и попробовал отомстить. Я ложно видел в нем воплощение своих обидчиков. Я, обезумевший в клетке безразличия, напал на первого попавшегося…       Может, я лишь орудие? Случайно попавшее в руки рока, сделавшее своё дело, ведомое безумием, и наконец… Предназначенное для уничтожения самой же жертвой? Какая прелесть! Какая ирония! Да, мисс Судьба, вы умело издеваетесь надо мной уже столько лет… Но сегодня все будет кончено. Я уже почти мертв. И мертв давно. Мне нечего терять. Настало время снять маску и уйти со сцену во мрак кулис. Что там? Никто из нас не знает. Занавес! Тушите свет, господа! Спектакль моей жизни окончен!       Так оканчиваются записи Индиго. Теперь мы в вольном пересказе по кратким заметками Билиуса попробуем по крупицам восстанавливать дальнейшее. Индиго шел по улице, впервые за эти годы забыв страх. Он почти вызывающе смотрел прохожим прямо в глаза. Он их не боялся. Все уже решено. Ничего не изменить.       Место встречи. Заброшенный готический собор. Внутри приятные сумерки, так как витражи почти заросли. Под сводами четко раздаются шаги, отдаваясь эхом. Индиго идет медленно, спокойно, останавливается в центре.       — Я ждал тебя… брат. — раздается голос слева.       Индиго повернул голову и увидел Билиуса. Он стоял, прислонившись к колонне, сложив руки и опустив голову.       — Я тоже ждал эту встречу… — седовласый повернулся к собеседнику.       Собеседник же поднял взгляд и усмехнулся. Индиго продолжал:       — Это странно. Все это время я боялся, что ты настигнешь меня. Но теперь я спокоен.       — И ты сам пришел ко мне.       — Я должен сказать. Это я дал полиции ваше описание. Перед отъездом. Так они узнали Акус, хоть и не настигли. Так по описанию, что у тебя два ворона, убили Яза. А Акус… Это я дал ложный сигнал, что она готова.       — Сволочь. — прорычал Билиус, скрипнув зубами.       Зооморф стиснул рукоять искусно выделенного ножа, но Индиго этого не видел. Билиус стал к нему подходить.       — Прошу меня простить. Ты знаешь, я все рассчитываю. Первая моя жертва. Гили. Он даже сопротивляться не смог. Я подстрелил его как пса и спрятал тело в кустах. Но ты его нашел. Не сомневаюсь, ты пытался его оживить. Но если ты не любил его, то зачем, братец?       Индиго невольно сделал шаг назад и к нему пришла вновь та неуверенность.       — Второй. Рион. Угораздило же его протащить с собой двуручник. Но он недостаточно быстро бежал. Получил пулю в лоб. А ты и не знал, что он один из самых отважных твоих учеников.       Индиго поступил взгляд. Билиус почти ликовал. Да, видеть не спокойного, а неуверенного и сбитого с толку Индиго ему было легче, но он сам не знал, почему.       — Мэйг… Слабоумие и отвага. Броситься на человека с огнестрельным оружием фактически с голыми руками… Но признаюсь, руку он мне покалечил. Благо, левую. До сих пор о нем вспоминаю, когда ее ломит по утрам…       Седовласый прикрыл глаза и продолжил отходить назад, он тихо прошептал:       — Прошу, прикончить меня скорее, а то я отсюда убегу, как испуганная лань.       — Лонус. — неумолимо продолжил Билиус. — Самый сложный для меня противник. Чуть я сам не оказался жертвой. Прости. На него у меня ушло две пули вместо одной, тебе не осталось. Кажется, я что-то забыл… Ах, да! Рения! Тут уж, поверь, весело вышло… Это она дала мне нужную информацию. Маршрут, описание, особенности. Я всегда был впереди вас, заранее ждал и готовился. И тот день настал!       Билиус, сдерживавший себя, кинулся на брата и ударил ножом. Индиго ударился о колонну и вскрикнул. Рана была тяжелая. Испустив хриплый стон, седовласый соскользнул на пол и забрал голову вверх, щуря глаза. Билиус хмыкнул и присел на корточки рядом.       — Знаешь… С того разговора ночью что-то изменилось. Я понял, что не ненавижу тебя именно… Как бы это глупо ни звучало теперь, но прости, если сможешь и захочешь. Я не знаю, как это сказать…       Билиус не отвечал, лишь смотрел на лицо Индиго. В последний раз.       — Пять.       — Что пять? — очнулся темноволосый от задумчивости.       — Пять пуль. Ты не хотел убивать Рению. Это потому, что она тебе помогла?       — От части. Но мне ещё нужен тот, кто «совершил» эти убийства. Обвиняет ее, а я уйду в тень.       — Придумано. Как всегда… Брат… я такой урод?       — Мнение по этому поводу весьма субъективно. Ты что, плачешь?       — Да так. Я хочу ещё кое-что сделать.       Индиго обманул два пальца в свою кровь и дрожащей рукой провел по метке на лбу Билиуса.       — Да будут прощены тебе твои грехи. И да станешь ты прежним добродушным Билиусом, а не хладнокровным бездушным убийцей…       Метка Билиуса слегка засветилась, но вскоре погасла.       -А теперь… Прикончи меня, прошу. Кажется, я так слишком долго буду ждать, а это… больно.       Темноволосый, утерев рукавом выступившие слезы, послушно приставил нож к горлу Индиго.       — Прощай, брат, и спасибо. — легкая улыбка тронута губы седовласого.       — Прощай.