Удивительные приключения, произошедшие на фоне войны 1... года

      Начало темнеть. Наус спустился на кухню, где и застал учителя.       — Я иду к Нолии, — сказал Билиус.       — Можете ли вы дать адрес?       Бог написал адрес на листке бумаги и, отдавая его ученику, спросил, взглянув ему в глаза:       — Кажется, ты беспокоишься.       — У меня плохое предчувствие. Многое случилось за последнее время. И… вам не кажется странным отъезд Индиго? Безусловно, логично, он спасается бегством, но откуда полиция узнала, что у вас два ворона?       — Ты прав, это странно. В преданиях этого не было, до Конфликта у нас не было питомцев.       Наус посмотрел в окно и, вздохнув, вдруг спросил:       — Неужели можно было приспособиться к жизни в туманных областях?       — Да, и вполне неплохо. Надеюсь, ты сам сможешь это увидеть. А теперь мне пора.       Билиус встал и направился к двери.       — Удачи, — тихо прошептал Наус, когда учитель скрылся.       Взбежав на крыльцо, Билиус с замиранием сердца остановился у дверей. Она должна быть дома. За это время бог узнал, что Нолия никогда не закрывает дверей. Положив руку на ручку двери, учитель вздохнул.       Дверь легко поддалась, как и должна. Билиус зашел в дом и увидел Нолию сидящей у окна. Он притворил дверь и подошел к ней. Его силуэт вырисовывался парой линий из-за лунного света, падавшего из окна.       Она же освещалась лучше, и была видна вся. Волосы ее были растрепаны, платье слегка помято. Взгляд полон грусти и тревоги. Услышав шаги Билиуса, девушка повернула голову, глупо посмотрела на фигуру, подняла голову и взгляд ее выразил изумление. Потом она заговорила:       — Ты ушел будто больной, я переживала за тебя, — честно призналась она.       — Ты обманула меня.       Голос Билиус из-за его привычки был спокоен, даже немного холоден. И это пугало даже больше, чем если бы он кричал.       — Разве это было так важно? — испуганно прошептала Нолия.       — Важно? — голос бога дрогнул. — Да, это было очень важно!       Он сорвал с себя повязку и вступил в свет. Черты его лица ярко осветились. Девушка вскрикнула, увидев метку, и затем тихо и сбивчиво приговорила:       — Ты… Ты бог! Ты тот, кого ищут!       — Да. И что теперь? Сдашь меня?       — Нет, нет, что ты, нет! Но почему ты это скрывал?       — Это могло быть опасно и для тебя. В начале я не мог верить, потом от этого не было толку.       Нолия молчала. Она не знала, что сказать. У Билиуса было идей и того меньше, но он чувствовал, что что-то оставалось недосказанным. Девушка вновь заговорила:       — Ты можешь тогда… Рассказать мне историю?       — Ты могла ее уже и не раз слышать. Первый Бог создал наш мир. И в мире этом люди и боги жили вместе. Но вы, люди, решили поднять восстание против нас, богов. Это восстание зовут теперь Конфликтом. Вы одержали нас и прогнали нас в туманные области, наивно думая, что мы там погибнем. Уходя, мы прокляли вас, чем обрекли на вечные войны.       — Сколько ж лет тогда тебе?       — Не знаю, тысячонок девять-десять.       Нолия удивленно посмотрела на бога, но тот лишь подал плечами.       — Как ты тут тогда оказался?       — После Конфликта. Некоторые боги не были согласны с тем, что на войны обрекли всех людей. Мы считали, что не все люди такие, что есть выделяющиеся среди них, как выделялись и мы. И дело не в силе, выносливости, ловкости. Этим природа одаряет некоторых людей и так. Моральные качества. Доброта, сострадание, стойкость… Вот что отличает этих людей.       — И разве вы не старались донести свои мысли до других?       — Открыто попробовал лишь я. За что и поплатился. Меня быстро отловили как бунтаря и представили Суду Богов.       Билиус прикрыл глаза, восстанавливая в памяти образы тех событий. Подняв веки, он посмотрел в стену, но картины прошлого будто стояли у него перед глазами. Сначала эскизами, незаметными набросками, потом красками, яркими цветами, игрой света и тени, когда он углублялся в них. Все, что он хотел забыть, все это по ночам возвращалось к нему. И вот теперь осталось показать эту картину воспоминания публике. Со смелыми взмахами кисти и гармоничными переливами. С помарками, ошибками и неточностями руки. Но кто будет судить неопытного творца так строго, как мастера искусства?       И как автор отвлекая от повествования, так и Билиус забыл о собеседнице. Он был не здесь. Он будто вновь переместился в то время. В зал суда. Так бывало с ним лишь тогда, когда он читал. Особенно пережитые и им частично истории учеников. Плавно забывая о реальности, полностью уходя в события прошлого, переживаемые теперь им вновь.       — Но чем вы лучше, если так же преследуют инакомыслящих?       — Нет-нет! Мы не пресекаем это. Мы заставляем доказать. И не простыми размышлениями, а делом, конкретными примерами. Итак. Я говорил, что не все люди одинаковы. Извольте! Мне сказали взять пять учеников. Найти их поручили моему брату, Ирэго. Группу в тридцать человек я взять не мог, но и одного недостаточно. Взяли пятерых. Я должен был обучить их некоторым навыкам, но главное… Как бы очистить, огранить, чтобы они могли стать богами. Ведь драгоценный камень краше в огранке.       — Но как тут оказалась я?       — Это уже второе. Как знак примирения, может послужить ребенок, родители чьи бог и человек. Но условие было, что мать ребенка должна быть девственная. Иначе… Меня лишают третьего глаза, отличительного признака богов.       — То есть… Я тебя поставила?       — Можно и так сказать.       — И что теперь… Без глаза?       — Во-первых, я совсем лишен способностей. Во-вторых, мне придется вручную бороться с врагами. В-третьих, через несколько минут окончится эффект, благодаря которому я поддерживал более человеческий вид. Боги различаются между собой, так что наша раса делится на еще несколько.       — Пока ты не ушел… Сад… Знаешь, он похож на меня. Из-за моей тайной работы… Я была такой же. Как бы вымершей. Когда пришел ты, не только сад вновь ожил. И еще. Там была старая яблоня. Она впервые в этом году стала плодоносить. Может, это просто совпадения, но здесь можно провести аналогию. К чему я? Я не знаю, зачем это говорю, но все же… Я люблю тебя. И я обещаю, что больше не изменю тебе. Пусть это поздно, но может это будет маленьким искуплением.       — Прости, мне пора. Я слишком долго был в человеческом теле. Я не хочу, чтобы ты видела мой новый облик.       — Можно последний вопрос? Ты любишь меня?       — Увидишь.       С этими словами Билиус легко выскользнул в дверь. Нолия обреченно посмотрела ему вслед и чуть не заплакала. Прошло несколько минут. В дверь вошла полиция. Главный, постукивая шпорами, ухмыляясь в ус, подошел к девушке и, пожевывая сигару, проговорил:       — А, привет, милая моя. А я к тебе по делу.       — Какие у тебя могут быть дела в этом доме?       — Ну, я могу вести себя и как клиент, но сейчас служба, милая, служба. Ты знаешь Билиуса.       — Нет.       — Ты не поняла, милая, это утверждение! Или ты забыла, кто покрывает твою грязную работенку в городе? Кто заявления уничтожает? Иногда и болтливых свидетелей на эдак пару годов в колонию. И вдруг в один день ты мне отказываешь.       Главный отряда прижал девушку к стене. Та уняла дрожь и, твердо посмотрев в его глаза, приговорила:       — Я тебе ничего не скажу. И делать тебе здесь больше нечего.       — Думаешь, муженька себе нашла? Никому ты не нужна. И Билиусу тоже. Никому. Ты лишь игрушка, милочка. Поиграют и бросят. Так что говори, если не хочешь, чтобы я применял силу.       — Кажется, тот, кто тебе нужен, у тебя за спиной, — раздался голос сзади. — Так что отстань от девушки.       Билиус вновь говорил не слишком громко, но и не тихо. Как однажды на рынке. В руке его был зажат окровавленный стилет. Несколько бойцов отряда лежали на полу, истекая кровью.       — А ты, черт тебя дери, прав. Взять его!       Билиус ловко выпрыгнул в окно, главный ринулся за ним, Нолия прильнула к окну. Бог проворно взобрался по лестнице на крышу. Кажется, «тысячонки» для него не были такой проблемой. Девушка восхищенно следила за своим возлюбленным.       За спиной его стали появляться крылья и вороний хвост. Не расти, а проявляться, как ранее скрываемый образ. По краям лица выросли мелкие вороньи перья. Усмехнувшись, он легко скинул с себя пиджак, который тут же унесло сильным порывом ветра. Что ж, он был прекрасен. Он был в своей стихии.       Он легко взмахнул крыльями, и полетел по улицам, под дружную стрельбу полицейских. Девушка подперла голову и прошептала:       — И все-таки любит.       Билиус стремительно летел выше крыш домов, как вдруг острая боль пронзила крыло. «А они более меткие, чем я ожидал», — подумал бог, холодно посмотрев на приближающуюся землю. Удар. «Кажется, крыло я вывихнул…» — поморщился учитель и ловко вскочил, но его тут же поймали и сковали руки наручниками. «Ладно, Наус, чутье у тебя развито», — еще раз заметил себе в голове Билиус, пока его вели к тюрьме.       Коридоры тюрьмы его встретили холодно. Хотя, чего можно было ожидать от тюрьмы? Главный что-то радостно ворковал себе под нос, даже приплясывал, что делало его еще более противным. Билиус ждал расстрел. Если бы не одно но.       Это «но» самоотверженно появилось в коридорах тюрьмы этой ночью. Наус, отыскав где-то револьвер, застрелил двоих, которые вели Билиуса. Затем ударил в челюсть главного, чего тот не ожидал и почти плаксиво крикнул: «Держи его!»       — Бегите, учитель! — крикнул Наус.       Первые десять секунд Билиус провел в ступоре, на секунду обрадовался встрече ученика, вспомнил, что он в тюрьме, еще секунду колебался и последовал совету ученика. Струсил ли он? Воспользовался предоставленной возможностью? Решил, что жертва Науса не должна пойти в категорию «зря»? Решайте сами. Трусом назвать Билиус было сложно. Да и сложно было угадать, какие планы могли быстро созреть в его голове. Но он решил одно. Немедленно бежать, что и сделал.       Он не помнит, как прорвался сквозь охранников. Он помнит лишь, как бежал по улицам и вдруг его окликнул голос из экипажа, запряженного тройкой. Дверца открылась. Бог легко прыгнул внутрь и захлопнул дверцу, упав на что-то мягкое.       Только сейчас он понял, что промок насквозь от дождя. Только сейчас он почувствовал, что устал от долгого бега и полета. Только сейчас он осознал, что крыло до сих пор болит и начали сломить руки. Только сейчас он понял, что уже две минуты лежит, уткнувшись лицом в чье-то черное с бурым отливом крыло. Он тихо спросил:       — Записи?       — И вещи тут, — ответил голос Ирэго.       — Как?       — Благодари Науса. И если не узнают, то я не участвовал, это все же незаконно. Едем подальше отсюда. Нолии записку отдали. Уехать, затаиться, как обычно. Теперь спи, ты устал.       — Спасибо… Брат.       — Не за что, дурачье.       Под стук колес Билиус провалился в сон.