Удивительные приключения, произошедшие на фоне войны 1... года

      Этой ночью, почти как всегда, Билиус долго не мог уснуть. То ли привык он подолгу не спать, то ли тревожные мысли, оставшиеся после дня, не давали ему навестить Сон. Учитель бросил взгляд на тетрадь, перо и чернильницу, лежавшие на столе. Хоть он и ученики в этой гостинице и остановились только на ночь, в комнате он разложил все крайне аккуратно, и так, будто он оставался здесь на больший период.       Два ворона сидели по краям спинки стула, на котором висел пиджак за неимением шкафа. Билиус сел на стул лицом к птицам и задумчиво их стал разглядывать. Один ворон спал, второй спокойно смотрел на своего хозяина.       — Знаете… хотя да, знаете, я постоянно об этом твержу… я иногда думаю, правильный ли выбор сделал во время Конфликта… пора бы уже понять, что этого не изменить, и что раз я это выбрал, то должен выполнить до конца.       Темноволосый погладил ворона, на что тот радостно откликнулся. Билиус лишь вздохнул. Такое общение спасало его от полного одиночества ночью лишь в начале. Сегодня же он почувствовал, что привык к этому, и ему нужен собеседник, который будет не только слушать, но и отвечать.       — Кто же это может быть? Лишь ученики…, но разве они не спят? — Билиус приложил руку ко лбу и вздрогнул. — Удивительно, но не я один не сплю.       Человек в костюме подошел к соседней двери и замер в нерешительности. Учитель успел повторить себе в голове, что все приготовления на завтра сделаны, удивился, при чем тут это, решил, что не зря проверил, вдруг понял, что уже больше минуты простоял, как идиот, перед дверью, и наконец решил, что пора уже что-то сделать. Темноволосый занес руку, чтобы постучать.       — Я слышу вас, учитель, входите… — раздался голос Науса из комнаты.       Билиус незаметно улыбнулся, вошел и прикрыл за собой дверь. Наус сидел за столом перед свечой, но теперь смотрел не на пламя, а на учителя. Было видно, что он рад такой перемене. Вещи в комнате Науса были аккуратно сложены, но так, будто он готов был в любой момент отсюда уйти, а остановился здесь не на ночлег, а просто посидеть после долгой дороги, дабы, отдохнув, тут же отправиться в путь.       — Вы не носите ночью повязку, — заметил Наус. — Хоть Акус это уже и говорила, но посмею заметить, что видеть вас без нее необычно.       — Я могу ее надеть…       -.нет, не стоит, если вам так удобней.       Билиус улыбнулся, подошел к столу, за которым сидел Наус, и оперся на его поверхность локтями.       — Как посмотрю, тебе тоже не спится, — учитель подпер голову руками.       — Да… опять задумался о семье.       Темноволосый опустил голову, Наус же вновь посмотрел на свечу. Пламя почти не трепетало, горело ровно, не слишком ярко, но и не совсем тускло. «Он каждую ночь зажигает свечу…, но раньше я думал, что он работает при ее свете», — пронеслось в голове учителя.       — Знаете… мне нравится смотреть на огонь в темноте. Он представляется каким-то родным. Иногда мне кажется, что дети таким образом общаются со мной на уровне мыслей, без слов… простите.       Наус закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. Билиус положил ему руку на плечо, от чего он вздрогнул. Ученик поднял взгляд и увидел тихую и спокойную улыбку учителя. Было в ней что-то, что успокаивало, будто что-то более прекрасное спустилось к тебе, и от этого забывались и проблемы, и беды, и переживания.       — Спасибо…       — За что?       — Хотя бы за то, что отвлекли меня от мыслей. Если все время думать о тех событиях, то можно сойти с ума. О случившемся знаете только вы.       — Но говоришь ты с Язом, — заметил Билиус без укора.       — Да, он отличается от других, не знаю, чем.       Воцарилось молчание. Оба знали, что Наус прекрасно понимал, почему он выбрал из остальных именно Яза, но об этом не хотелось говорить. Наус не хотел возвращаться к своим размышлениям, Билиус не хотел его к мыслям возвращать… В соседней комнате захлопали крылья, но и этот звук вскоре утих. Молчание нужно было чем-то прервать.       — Интересно, от чего умерли те разбойники? — заговорил Наус.       — Ходят легенды, что видеть трехглазого без повязки могут лишь немногие, недостойные сходят с ума или умирают.       — Поэтому вы снимаете повязку только ночью?       — Не только, ночью освещение не такое резкое.       Наус посмотрел в окно, в комнате вновь воцарилася тишина, но вороны ее не нарушали. За окном проехала одинокая повозка. Как извозчик, так и лошадь были сонные и мечтали о хорошем месте для отдыха. Лошадь думала, будут ли у нее соседи в стойле, дадут ли ей овес. Извозчик же мечтал побыстрее довезти молодого паренька, который был единственным бодрствующим среди них, скромно поужинать и лечь спать в какой-нибудь дешевой комнатке, а то и вовсе просто уснуть в повозке, отпустив лошадь пастись. Постукивая по булыжной дороге, эта троица тоже постепенно скрылась и оставила тишину царствовать в комнате.       — Ты хочешь что-то спросить? — раздался голос Блиуса.       — Да… прошу не сердиться, но я видел, что вы делали записи о нас…       — И много ты прочел? — учитель напряженно посмотрел на ученика.       — Только о себе пару строк и…там была пометка в начале…       — «Перечитать историю каждого после его смерти».       — Да.       Билиус вздохнул и вновь глянул в окно. Наус с легким трепетом ждал хоть какой-нибудь дальнейшей реакции.       — И что тебя интересует?       — Кто прочтет вашу историю?       — Тот, кто решит прочесть мои записи.       Наус немного разочарованно вздохнул. Ответ был очевиден.       — Сегодня вы, как всегда, отвечаете на вопросы… Мне кажется, у вас самого есть вопрос.       — Ты прав.       — И о чем же он?       — О сегодняшнем переезде.       — Дайте угадаю… — ученик закрыл глаза. — Как я смог сохранить спокойствие?       Учитель кивнул. Наус открыл глаза и улыбнулся.       — Сложного здесь ничего нет. Вы знаете, что случилось с моей семьей. Частично я умер, оставшись там, там же и похоронены мои чувства. В моем случае спокойствие… из-за отсутствия избытка чувств. Вы скажете, что тогда была напряженная ситуация, и чувства здесь ни при чем. От части я согласен. Но вы потеряли контроль над чувствами, ибо боялись за нас. Я же, признаюсь, не чувствую чего-либо глобального ни к одному из вас, прошу простить. Это не значит, что я вас не люблю, моя любовь, опять же, спокойна, может, это и не любовь вовсе, но уж точно не безразличие. К тому же, я верил, что вы поможете нам, учитель, как помогали уже много раз, даже когда это было сложно, особенно, когда это было сложно.       После молчания учитель заговорил:       — Делаешь успехи, мои возможные реплики и — Билиус усмехнулся, — чувства угаданы точно.       — Благодаря вам, учитель. И спасибо, что пришли, не знаю, как вы угадали, но мне нужно было с кем-либо поговорить.       — Могу ответить так же.       Наус встал и ушел к кровати. На лице ученика появилась редкая улыбка, от которой исходило какое-то тепло. Билиус посмотрел на свечу.       — Извините, учитель, свеча сегодня предательски долго горит, не могли бы вы ее затушить. Я… — Наус замялся.       — Ты никогда не тушишь свечей и дожидаешься, когда они сами потухнеут. Кажется, теперь я догадываюсь, почему.       — Интересно, наверное, уметь заглядывать в бедещее?       — По началу. Но то, что ты знаешь, что будет, но не можешь ни рассказать, ни изменить… может свести с ума. После последнего предсказания мне больше не хочется вовсе туда заглядывать…       — И что… простите, я забыл, что вы не можете этого говорить.       Билиус приоткрыл окно, поднес к нему свечу и задумчиво посмотрел, как пламя дрогнуло и затухло. Вскоре исчезла и тонка струйка дыма, и о маленьком огоньке не осталось и напоминания. Трехглазый закрыл окно.       — Постарайся уснуть. Сегодня ты крайне рад.       — Хорошо, я постараюсь.       Учитель улыбнулся и вышел.