По тонкому льду

Марина обхватила голову руками, задыхаясь. С головой накрыла удушливо-жаркая волна. Даже не почувствовала, как по щекам потекли горячие, горькие слезы. Он уехал. Улетел. Не спросил. Не предупредил. Поставил перед фактом, когда самолет уже выруливал на взлетную. Летит. К ней. Он летит к той. В голове с неимоверной скоростью пролетали слова, обрывки, все то, что стало “их историей”.        - Мой отец решил нас поженить. Так что, готовься к свадьбе, родная! Я буду плохим мужем. Андрей развернувшись на 180 и сверкнув глазами, удалился. Марина часто моргала, не понимая, что ей теперь делать.        - Марин! Да стой ты! Ты… прости меня. Марин, выходи за меня, а?        - Что, Кисляк, папочка надоумил? – ядовито поинтересовалась Касаткина, скрестив руки на груди        - Марин, да я правда… Блин! Ну ребенок это же серьезно и все дела. Я надеюсь, ты еще не сделал аборт?        - А-а, так все из-за ребенка…        - Нет, блин, из-за высоких чувств, Марин. Не глупи, у ребенка все равно должен быть отец. И раз уж мы знаем, что это ребенок мой, а не Щуки, то я хочу, чтобы этот ребенок рос в моем доме, носил мою фамилию и называл меня папой, ясно? – Андрей вмиг стал серьезным.        - Ясно.        - И?        - И я так не хочу.        - Да ты сдурела? Что тебе нужно? Целовашки в парках, гулянки, предложение в шикарном ресторане, чувства и высокие материи? Так не бывает. Тем более, ты уверена, что Егору нужен чужой ребенок?        - Мне нужно подумать.        - На это времени нет, если ты не хочешь, конечно, выходить замуж с огромным животом. Завтра, пожалуйста, оденься как человек. Едем подавать заявление, и мой отец будет, поняла?        - Поняла. Марина понимала что Андрей ее не любит. И с той же силой, Марина не любила своего, еще не родившегося, ребенка.        - Сын!        - Пап, это мое решение. Да, Марина далеко не идеал и все такое, но… Она носит моего ребенка. И это не обсуждается. Кисляк-младший и Кисляк-старший сидели на широкой кухне, не стесняясь в выражениях, не сбавляя тон. Марина еще должна была быть в “Ледовом”, прощаться с девочками из группы поддержки. На самом деле стояла под дверью, не дыша, слушала.        - Я не буду менять фамилию.        - Это твое право, - Андрей лишь пожал плечами. Андрею это было безразлично. Андрею была безразлична Маринина фамилия, фасон ее свадебного платья, нескончаемые истерики Касаткиной и цвет штор в спальне.        - Алло, пап. Родила. Девочка, 3100, 51 сантиметр. Да, красавица. Что? Хорошо, жду. Марина? Марина нормально, да. Давай. Спасибо, пап. Марина лежала на стерильно-накрахмаленной кровати и рассеянно впитывала телефонный разговор Андрея с отцом. Теперь она мама. У нее есть девочка, их девочка. Андрей выбрал имя, очень хотел Анечку. Она была не против. Марину подташнивало от запаха физраствора, какого-то дешевого порошка и хлорки. Толстая медсестра вручила Кисляку малышку, Андрей расплылся в улыбке, а Марина отвернулась к зеленой больничной стене.        - Я вообще-то твоя жена! – крикнула, бросив первый попавшийся под руку предмет в стену.        - Что ты так орешь, а? Аньку разбудишь. Истеричка! – чересчур громкий хлопок входной двери и в квартире повисла загробная тишина. Анечка не проснулась. Андрей ушел.        - Андрей, а ты не хочешь объяснить?        - Объяснить что?        - Объяснить, почему ты не позвонил, явился за полночь и вообще?        - Забыл позвонить. Был в институте, сессию закрывал.        - М-м-м, до часа ночи?        - Так получилось. Потом в спортбаре сидели. Все? Я удовлетворил твое любопытство?        - Если ты думаешь что я поверила во всю эту лажу, то ты ошибаешься. Так где ты был? Точнее у кого и с кем?        - Я тебе уже все сказал. Дай пройти! В ванной зашумела вода. В смартфоне Андрея два пропущенных от контакта с именем Яна        В СМСке короткое “Андрей, приезжай” и Кисляк уже зашнуровывает кроссовки, выискивая параллельно ключи от машины.        - Андрей? А ты куда? Мы ж с Анькой хотели погулять…        - Мариш, сегодня никак, прости. Нам лед дали, Макеев еще одну тренировку назначил.        - Андрей, я пять минут назад разговаривала с Олей и она сказала, что они сейчас с Антоном в кино.        - Марин, я не знаю где там Антипов, но у нас действительно тренировка.        - Тренировка у нее дома, да?        - Ты о чем?        - Ну ты же опять к этой, дочке ГИБДДшной, да? Яночка Самойлова, подружка детства!        - А вот это, Мариночка, тебя не касается, поняла?        - Марин, привет. Я быстро. Ты меня просила через знакомую про эту Самойлову выяснить, помнишь?        - Ну?        - Четвертый месяц.        - Это точно?        - Точнее некуда. Сонька сама карточку смотрела.        - Ясно, спасибо, Даш.       Она родила ему мальчика. Родила! Чертова дочка начальника ГИБДД. Марина посылала проклятья всем. И Кисляку, и его отцу, и Яночке, и неведомому ей Федору Михайловичу, и новорожденному сыну, который наверняка будет носит фамилию Андрея. Марина ненавидела всех, включая даже собственную дочь. Дочь, которая появившись на свет сломала Марине жизнь.        - Мамочка, ты плачешь? - в комнату вошла маленькая девочка со светлыми косичками, безумно похожая и на Андрея, и на Марину.        - Нет, солнышко, просто соринка в глаз попала, - улыбнулась, по-девчачьи обтерев руками мокрые щеки.        - А когда папа приедет? – девчушка стискивала в объятиях любимого, подаренного отцом зайца.        - Скоро, малыш, - приобняв девочку.        - А деда скоро? – маленькая Анютка души не чаяла в семействе Кисляков. Да и что Андрей, что его отец, готовы были горы свернуть ради этой маленькой, белобрысой принцессы.        - Да-а-а, и он обязательно приедет, - пытаясь сдержать накатывающую истерику, произнесла Касаткина.        - Мамочка, не плачь, папа же скоро приедет!        - А при чем здесь папа? – усмехнулась.        - Ну ты же плачешь,потому что скучаешь по папе. Деда говорит, что когда кто-то уезжает, то по нему скучают, потому что любят.        - Да, конечно. Я просто очень скучаю по папе, и он обязательно скоро приедет, - Марина улыбнулась, глядя в глаза Анечки. Такие же, как у ее отца, сверкающие одновременно серьезностью и задором. – Просто, я очень люблю твоего папу.