Сенсация

— Дамы и господа, приветствуем вас на одном из самых скандальных маг-шоу в истории Магической Британии — Скажи своё «НО»! Совместно с известным издательским домом Ведьмополитен, мы наконец смогли подобраться к истории, которая волнует сегодня буквально всех ведьм и волшебников начиная с пятнадцатилетнего возраста и заканчивая глубокой старостью! Приготовьтесь, потому что после сегодняшнего выпуска ваша жизнь никогда больше не станет прежней… Встречайте, у нас в гостях трое самых знаменитых, притягательных и успешных мужчин этого десятилетия! Гарри Поттер, Виктор Крам и Драко Малфой! — Зал взрывается аплодисментами, возбужденно подрагивают прытко-пишущие перья разных цветов, дамы стремительно краснеют и обмахиваются веерами и шляпками и в центре событий появляются они. Смущенное лицо невысокого молодого мужчины, с взъерошенными черными волосами знакомо каждому волшебнику на планете, как и, собственно, его история. Но даже спустя семь лет Мальчик Который Выжил, ставший теперь взрослым, не научился справляться со смущением от всеобщего внимания. Рядом с ним стоит не менее известная фигура — платиновые волосы, холодный взгляд и прекрасная осанка под покровом отличного дорого костюма. Да, Драко Малфой тоже приобрел после войны некую славу, и совсем не важно, что дурную, однако благодаря протекции стоящего здесь же Героя, скандал с членством в Пожирателях Смерти успел немного рассосаться. Но даже это не умалило того факта, что Малфой как был — так и остался одним из самых успешных и желанных мужчин по версии различных популярных магических изданий. Третий — один из самых успешных и результативных ловцов квиддича за последние пятнадцать лет, — Виктор Крам, чьё имя было известно и до легендарных событий 1998 года, стоит с на редкость миролюбивым и робким выражением лица, которое меньше всего можно ожидать от подобного мужчины. Казалось бы, что может связывать этих совершенно разных людей вместе? Какая суть может быть у всего этого безобразия с репортерами, колдокамерами и шоу? И здесь ответ будет до ужаса прост — женщина. Ни у кого из присутствующих в студии не возникало даже единого сомнения насчет причины собравшей их вместе здесь и сейчас. Они наконец поведают свою историю. — Добрый день, господа, прошу вас устраивайтесь поудобнее. Держу пари, сегодняшнее шоу будет не только невероятно интересным и, даже, знаковым, но и долгим. — Обаятельная темноволосая колдунья приятного бальзаковского возраста мило улыбнулась, обводя взглядом усевшихся в кресла мужчин. Драко Малфой скупо ухмыльнулся ей в ответ и отвел глаза, а вот Гарри Поттер и Виктор Крам взирали на неё с той серьёзной деловитой непосредственностью, что бывает только у привычных к такой публичности людей. — Вы, конечно же, знаете, зачем мы все здесь сегодня собрались, но позвольте задать вам всем первый, и весьма волнующий нас, вопрос: почему спустя столько лет секретности и отказа от публичности, вы всё же решили открыть нам правду?! — Гарри Поттер, сидевший в самом первом от ведущей кресле, оглянулся на товарищей по несчастью (или по счастью), словно получая разрешение ответить на этот вопрос за всех разом — скупые короткие кивки позволили ему это. — Закономерный вопрос, мадам. Все присутствующие, конечно же, знают общие детали этой истории…так вот, всё что я пока могу сказать — мы расскажем, наконец, всё что знаем. — Зал потрясённо ахнул вместе с ведущей, которая тут же встрепенулась. — Надеюсь, мы сможем сложить всю ситуацию воедино и, наконец, узнать правду. — Гарри снисходительно, но как-то устало улыбнулся. — Я тоже на это надеюсь. — Ведьма спокойно улыбнулась, хотя в глазах появился алчный блеск присущий каждому журналисту, когда он чует сенсацию. — Итак, думаю, господа, как мне подсказывают уже имеющиеся сведения, нам стоит предоставить право первого слова мистеру Поттеру. Надеюсь, вы не против? — Драко Малфой и Виктор Крам почти синхронно помотали головами. Гарри вздохнул и тут же устало улыбнулся, словно отгоняя непрошеные мысли. — Да, конечно, я могу начать эту историю. — Журналисты в зале встали на изготовку, перья чуть ли не потрескивают от напряжения, колдокамеры беспрестанно щелкают затворами — начинается самое интересное. 1. Гарри Поттер. Вся эта история завязалась с окончанием войны. Вполне закономерное развитие событий, как я тогда считал. После победы над Волан-де-Мортом, мы все уставшие и потерянные, но абсолютно точно надеющиеся на лучшее, восстанавливали разбитый на кусочки мир. Хогвартс снова был в норме, и малыши-первокурсники вошли в его двери в сентябре, словно ничего не случилось. Нам троим — мне, Рону и Гермионе, — пришлось пережить бесконечное множество наград, торжественных приёмов, интервью, а так же и судебных процессов по делам Пожирателей. Но, слава Мерлину, всё имеет свойство заканчиваться — в один прекрасный день нам наконец позволили жить спокойно. Рон, как и мечтал, оказался в Лондонской Лиге Квиддича, я стал мракоборцем, а Гермиона занялась частными научными исследованиями. Вопреки ожиданиям, двое моих лучших друзей не стали встречаться — я так до конца и не понял, что между ними произошло, но хотя бы стычек не возникало. Джинни предпочла отношениям карьеру — членство в команде Холихэдских Гарпий. Ну, а я, от безысходности и накатившего внезапно одиночества, погрузился в работу. Как-то незаметно она оказалась рядом и как всегда поддержала меня. С того самого молчаливого танца в палатке, в те дни когда Рон оставил нас, я проникся к ней чем-то большим чем дружба, доверие и поддержка. Да, я всегда любил её, но только тогда понял, что эта любовь приняла совершенно другую форму, чем братская. Она стала часто появляться в моей холостяцкой квартире в доме на площади Гриммо, принося с собой свежий черный кофе, а ещё тепло и уют. Сначала мы просиживали на кухне до позднего вечера, общаясь, пересказывая новости, вспоминая школьные будни или обсуждая очередное письмо от Рона. Она вытеснила из меня эту горечь потери, которая преследовала меня после войны на каждом шагу, вылечила боль от ухода Джинни и заполнила собой пыльную пустоту старого дома, который словно ожил с её появлением, впрочем, как и я. В какой-то момент, мы стали ещё ближе и я до сих пор помню тот ураган, что охватил меня после первого поцелуя — я понял, что она идеальна. Совершенно прекрасна, гармонична и… идеальна. Со своей нежной белой кожей, огромными глазами, копной прекрасных кудряшек, а так же острым умом и недюжинной моральной силой. Я мог бы перечислять её достоинства бесконечно и постоянно, и одновременно не понимать, как же можно было этого всего не заметить. Она была прекрасна, возвышенна и порой задумчива, но так податлива и горяча наедине. Видит Мерлин, я по сей день не могу вспоминать те дни беспристрастно… После той, первой нашей ночи, всё понеслось с неимоверной скоростью: наши частые свидания в связи с любой радостью или горем, её вещи появляющиеся в моём доме, небольшие поправки в интерьере, новая посуда, книги, посиделки, совместное посещение мероприятий, а однажды я попросил её остаться — и она осталась. Друзья отнеслись ко всему этому спокойно и даже, наверное, с радостью — многие были счастливы, что и мы нашли отдушину в это нелёгкое время, пусть и друг в друге. Джинни смотрела косо, но я не замечал. Я не замечал совершенно ничего, кроме её ореховых глаз на нежном лице. А потом, в начале первого послевоенного лета, я сделал ей предложение. И она согласилась. Как же я тогда был счастлив… даже не понял того, что она никогда не говорила мне о любви, хотя... моей вполне хватало на двоих. А дальше череда прекрасных, наполненных счастьем дней. Радостные события, праздники, успехи и новости — расширение магазина близнецов, публикация научной работы Гермионы и положительные рецензии на неё, моё повышение до главы Аврората, первенец Рона — всё смешалось в череду красочных событий. Как мне кажется теперь — всё это было сплошным розовым сном. Когда туман сильных чувств развеялся, я начал замечать, что Гермиона на самом деле холодна и отстранена, единственное что её заботило — научные работы. Я хотел детей, а она не хотела. Конечно, думал я, двух лет мало, чтобы решиться на такой серьезный шаг, в общем то отговаривал себя как мог, совершенно не учитывая то что она знает меня уже кучу лет. А однажды — она исчезла. От неё осталось лишь письмо на столике, в котором она, красноречиво извиняясь, сказала, что не испытывает ко мне никаких чувств кроме дружеских, что сожалеет о том что мы так поспешили… и снова череда пустых пространных фраз. Я не находил себе места, обежал всех друзей и знакомых, даже наведался в Австралию, к её родителям, выбив для этого дорогой порт-ключ — и всё без толку. Она пропала. Её не было почти пол года, а потом появилась та грандиозная статься о её новой научной работе. Я конечно же прочитал и статью, и саму работу, и не смог не отметить пру моментов. В частности, название — «Темномагические артефакты как наследие древних чистокровных семейств» и список литературы, в котором превалировали редкие тома из библиотеки Блеков, которая располагалась в нашем доме на площади Гриммо. Тогда я не придал этому особого значения, но сейчас картинка сложилась перед моими глазами, не без участия Рона, надо сказать. Когда он увидел статью, ему хватило сил лишь сокрушенно покачать головой. Как он тогда сказал, тяга к знаниям довела Гермиону до черты. Все оказалось до странного просто — ей нужен был доступ к дому и библиотеке, чтобы сделать эту работу, на которую у неё ушло как раз два года. Но на мой вполне справедливый вопрос, почему она просто не попросила меня дать ей доступ, ведь я бы не отказал ей, и зачем нужно было всё так усложнять, Рон снова вздохнул и сказал, что доступ к столь тёмным и серьезным тайнам рода могут получить только те, кто входит в семью. Видимо Гермиона это прекрасно поняла. Я схватился за голову. Ужаснее того дня невозможно представить — боль разрывала на части, не только в связи с предательством любимой, но и с потерей дружбы. В голове не укладывается до сих пор — как же она смогла? Ведь это Гермиона, ведь она совсем не такая! Потрясение, которое мы все испытали, позже подкрепилось ещё одним, связанным с прибытием личного адвоката Гермионы, который принёс документы о разводе. Я плохо понимал что происходит, все странности нашей жизни выходили на свет и я ужасался: постоянная отстранённость жены, частые отлучки по делам, странная заинтересованность домом ещё в самом начале и сам наш брак, который, как оказалось, можно было расторгнуть, а ведь я думал, что магические браки нерасторжимы. Если только в брачном договоре не предусмотрено специального пункта об этом. Она всё продумала, с самого начала. Гермиона всегда была самой умной ведьмой. Но как она могла предать дружбу? Потом я часто просиживал с бокалом огневиски и думал об этом, но ответов, увы, не находил. Вся студия погрузилась в молчание, пытаясь отойти от рассказа Гарри Поттера. Вопросов ни у кого не было. Первой опомнилась ведущая. — Ну что ж, спасибо за историю, мистер Поттер. Думаю — вполне исчерпывающе. Дальше, как я понимаю наступает очередь мистера Крама. — Все взгляды переместились на вдруг погрустневшего болгарина и тот кивнул с обречённостью на лице. — Да. Думаю стоит добавить к окончанию истории Гарри то, что в то время, когда он пытался найти Гермиону, она находилась в Болгарии и, когда он приходил ко мне — я ещё не знал об этом. — Он как-то виновато посмотрел на Поттера, а тот угрюмо кивнул ему.  — Моя вина тоже есть в произошедшем, ведь я даже не стал сомневаться в том, что Гермиона говорит правду, что между ней и её мужем давно ничего хорошего нет, и развод — лишь дело времени. Да и кто бы мог подумать… — Мужчина сокрушенно вздохнул. — Как бы то ни было, я был очень рад приезду старой знакомой и снова очень быстро оказался очарован ей… 2. Виктор Крам. В тот день я отменил тренировку в Болгарском квиддичном клубе из-за ужасной погоды. С самого утра зарядил жуткий ливень, перемежающийся жуткими громовыми раскатами и мне не оставалось ничего, кроме как заняться делами поместья — я обосновался в кабинете с чашкой кофе и разбирал накопившиеся бумаги. Ближе к обеду в кабинете появился домовик и доложил, что в доме гостья, которая хочет увидеть хозяина в ближайшее время. Я приказал провести посетительницу в малую гостиную и подать чай, и через десять минут спустился сам. Я очень удивился, обнаружив что гостьей оказалась старая знакомая Гермиона Грейнджер. Нет, я не ошибся, именно Грейнждер, ведь всем был известен тот факт, что героиня войны не взяла фамилию мужа после свадьбы. В высших кругах это никаких вопросов не вызвало — ведь девушка являлась автором нескольких серьезных научных работ, и даже двух зелий, ещё до замужества, и, вполне возможно, не хотела терять прославленное имя. За чаепитием, мы вполне живо поговорили, и в тот же день я узнал, что Гермиона находится в Болгарии по деловым вопросам и просто решила нанести визит. Никаких подозрительных мыслей не возникло, и я тут же предложил ей погостить в моём доме на время командировки — девушка с благодарностью приняла приглашение. В перерывах между делами, мы гуляли по Софии, я показывал достопримечательности и магического и магловского районов, много разговаривали, посещали театры и рестораны. В один из вечеров в поместье, я задал ей вопрос о семье, из-за чего она сразу сделалась какой-то погрустневшей и сказала мне, что с Гарри они давно не вместе и остались лишь формальности. Видя её расстроенный вид, я приложил все усилия для того, чтоб она не расстраивалась, и мы снова влились в уже привычный ритм прогулок и нейтральных бесед. Её командировка подходила к концу, что не добавляло мне радости — за две недели её общества, я снова оказался очарован. Моим любимым занятием, тогда, в год Турнира Трех Волшебников, было наблюдать за ней — смотреть как она учится, ловить взгляд прекрасных ореховых глаз, смущенную улыбку и слушать её взрослые и умные рассуждения. Я молчал, потому что был смущен её красотой и своим слабым знанием английского языка, а она улыбалась и посмеивалась, считая это странной формой ухаживаний. Тогда она была совсем другой. В последний день командировки я пригласил её на ужин в один из лучших ресторанов столицы, где мы провели чудесный вечер, а после — не смог устоять. Я и раньше целовал её, совсем юную и несмелую, а сейчас не смог не заметить её женственность и страстность. Словно распустившаяся роза… Голову затопил сладкий туман и, казалось, в ту ночь сбылись все мои мечты. Она была так близко, так близко, что ближе представить было невозможно, так идеальна и прекрасна — словно ожившая мечта. В тот момент я греховно возрадовался тому, что у них с мужем давно нет отношений. А утром она осталась со мной. Все четыре месяца она была со мной и я очаровывался всё больше и больше, а после того, как она получила развод — не стал медлить и предложил сделать серьёзный шаг. Тогда она выглядела очень удивленной и попросила день на раздумья. Я понимал и принимал такую реакцию, но желание быть с этой прекрасной женщиной до конца своих дней оказалось на столь велико, что не удавалось усидеть на месте. Я не знал о случившемся с Гарри, и считал ту судьбоносную командировку подарком свыше, и когда вышла та самая научная работа о темномагических артефактах — был очень горд и рад успехам невесты. Сейчас, тогдашнее моё поведение кажется мне странным и импульсивным, но я не в коем случае не жалею о том времени, что Гермиона была моей женой. Она прекрасная и умная женщина, талантливая волшебница, и каждый день нашего брака был наполнен интересными событиями. Через некоторое время она начала новый проект, на этот раз о создании зелья против слепоты, ради которого она проводила недели в горах и на побережье, разыскивая и собирая экспериментальные ингредиенты, пропадала в библиотеке поместья и ночевала в лаборатории. Полтора года ушло на опыты, и вот, наступил тот день, когда всё получилось. Зелье оказалось одобрено и запатентовано, Гермиона получала премии и награды — одну за другой, а так же была выведена в претенденты на получение второго уровня мастерства в зельеварении — и это был огромный прорыв, который вызвал во мне ещё большую гордость. Я всегда гордился её успехами, даже тогда, когда она писала пока только эссе для школьных уроков. Всё было волшебно. Мы жили размеренно и спокойно. Я никогда не был богат на эмоции, да и Гермиона, как я видел — тоже. Нам хватало насыщенности за стенами дома — в поместье мы оба отдыхали в тихом обществе друг друга. Однако, я не мог не заметить, что жена немного охладела ко мне в ином смысле. Наши ночи теперь были редки, но за суматохой будней я этого совсем не замечал, как не замечал и некоей эмоциональной отстранённости Гермионы. Мне казалось, что она просто волнуется перед получением нового уровня мастерства, но как оказалось — это было не так. Через месяц она отправилась во Францию, в недельную командировку по поводу получения уровня и моя паранойя начала медленно пробираться в мозг. Интуиция практически кричала: что-то случится. И оказалась права. Из той командировки она вернулась счастливая и взвинченная одновременно, около месяца суетилась и бегала по поместью, что-то непонятно бормоча и потом, наконец, всё объяснила. Она сказала мне, что полюбила другого мужчину и предложила расстаться. Сказать, что я был раздавлен — не сказать ничего. А после, когда оказалось, что наш магический брачный договор содержит пункт, который допускает возможность его расторжения — впал в неописуемое состояние ярости и депрессии одновременно. Я просил её остаться, чуть ли не стоял на коленях, но понял, что ничего сделать не могу и отпустил. С тех пор мы не встречались, я знал о ней лишь то, что она уехала во Францию. В зале послышались удивленные женские ахи. И тут же на Виктора посыпался град вопросов, основной сутью которых были догадки и предположения журналистов: «Заметили ли вы странное сходство обеих ситуаций?», «Как вы допустили наличие дополнительного пункта в договоре?», «Когда вы узнали о истории произошедшей с мистером Поттером, и что вы о ней думаете?», «Считаете вы это странным совпадением или холодным расчётом?» и многое другое. Виктор отвечал слишком скупо и без большой охоты, было видно, что эта тема ему неприятна, но из его ответов стало ясно, что он по прежнему не допускал мыслей осуждения в сторону бывшей жены и понимал её поведение — «Гермиона — очень увлечённый человек и я смог понять и простить её, но увидеть её снова мне пока не хотелось бы». Вот такое противоречивое и эмоциональное заявление. Во время атаки журналистов Гарри Поттер сидел бледный и потерянный, а вот Драко Малфой напротив — как-то неприятно ухмылялся и был расслаблен. Наконец, вопросы закончились и все взгляды обратились к блондину, из-за чего он всё-таки лениво выпрямился в кресле. Ведущей даже не пришлось ничего говорить — мужчина взял инициативу на себя. — Я предполагаю, теперь моя очередь изложить свою историю. Начну с того, что тем мужчиной, в которого мисс Грейнджер влюбилась во Франции — являюсь я. — Удивленные восклицания в зале прервал взволнованный голос ведущей. — Вы хотите сказать, что имеете представление о местонахождении мисс Грейнджер на сегодняшний день? — Малфой усмехнулся. — О, не только имею представление, мадам — я точно знаю где она сейчас, и чем занимается. — С этими словами в помещении поднялся невообразимый шум, Гарри Поттер подскочил со своего места и уставился на Малфоя со смесью удивления и злости. Журналисты возбужденно галдели, и пока охрана призывала всех к порядку, блондин спокойно улыбался происходящему со своего места. Отпив немного воды, из стоящего на столике стакана, ведущая слабо улыбнулась залу и обратилась к Драко с новым вопросом. — И как же так, мистер Малфой? Вы поведаете нам о том, что знаете? — Блондин снова снисходительно улыбнулся. — Раз уж я здесь — думаю да. — В студии мгновенно наступила гробовая тишина и все взгляды обратились к мужчине. — Я встретил мисс Грейнджер на той самой церемонии присвоения мастерства зельеварам. Мы оказались в одной группе кандидатов, шедших на второй уровень. За прошедшие четыре года мы нигде не сталкивались, так что я на столько удивился её появлению, что даже заговорил с ней. Как только она увидела меня — в её глазах загорелся тот лихорадочный огонёк, что должен быть прекрасно знаком вам, господа. — Он обвёл ехидным взглядом сидящих рядом мужчин. — Мы провели несколько приятных дней, а потом и вечеров. — На этих словах Гарри тут же побагровел, а Виктор сжал кулаки. — Мне, в отличии от товарищей по счастью, сложить два и два труда не составило — особенно, что касалось чудесной работы мисс Грейнджер на тему артефактов, имеющей корни в великолепной библиотеке Блэков. Тогда я решил — что ничего плохого не случиться, и ответил нашей хитрой мисс «взаимностью». — Напряжение поднявшееся в зале после этой фразы нельзя было описать словами. Казалось, ещё одно коротенькое слово и в зале взорвется огромная сверхновая. — И что же случилось дальше, мистер Малфой? — Шепот ведущей накалил напряжение, но не взорвал студию. Драко улыбнулся, как-то по особенному — задорно, а не зло. — Я сделал мисс Грейнджер предложение, от которого она не смогла отказаться. Спустя долгих полтора часа возбужденных криков репортеров, разборок с охраной, отказа Малфоя давать какие-либо ещё комментарии, попытки Гарри Поттера удушить Драко и много чего ещё, студия наконец опустела. Уставшая ведущая бросила взгляд на кресло, где прежде сидел блондин и устало прикрыла глаза. Сенсация удалась.