Уравнение со всеми неизвестными

И идет волна, и ты, не думая, бросаешься, Идет волна - вниз головой в нее бросаешься (с) Сплин - волна

На нетвердых ногах я дохожу до двери подъезда и оборачиваюсь. Он стоит, прислонившись к капоту внедорожника, и улыбается. Я снова ловлю себя на мысли, что он вообще-то очень хорош собой. Он делает прощальный взмах рукой и отчаливает, а мне не хватает сил даже кивнуть в ответ. Я замираю на несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям. Последние два дня определенно выбили меня из колеи, в моем размеренном образе жизни до этой пятницы не было места таким потрясениям. Когда я вхожу в подъезд, меня снова одолевают мысли из серии: «За что боролись, на то и напоролись». Но даже они не могут перебить восхитительное чувство желанности, которое он зародил во мне, поэтому вьются где-то на периферии сознания почти неприметным фоном. Я в нетерпении постукиваю пальцем по кнопке вызова лифта: гормоны бушуют, и поэтому, как мне кажется, длительное отсутствие моего последнего на сегодня транспортного средства неимоверно действует мне на нервы. Я тяжко вздыхаю и закатываю глаза, когда лифт, наконец, приезжает, и фыркаю чуть слышно: «Не прошло и года», как будто он меня может услышать и что-нибудь ответить. Нажав кнопку 7 этажа, я смотрю в зеркало, что висит в лифте напротив дверей. «А если бы наша подручная техника умела осмысленно разговаривать, то это, наверно, было бы забавно. На месте лифта я бы послала сейчас идти пешком: нечего с почти незнакомыми мужиками ночами по ресторанам шляться. Пусть даже и очень интересными, забавными и привлекательными мужиками, - я чувствую, как краснеют мои щеки, - Боже, о чем я только думаю?» - устало улыбаюсь я, глядя в свое отражение. День определенно выдался очень тяжелым, но выгляжу я все-таки отменно. Внезапно кабина лифта вздрагивает, свет начинает мерцать, а я инстинктивно сжимаюсь и чуть приседаю от испуга. Потом свет и вовсе гаснет, а лифт замирает. Через пару секунд кромешной темноты включается тусклое аварийное освещение. «Отлично. Просто зашибись, как замечательно. Просто идеальное окончание дня», - начинаю кипятиться я. Руки трясутся от пережитого испуга и нахлынувшего возмущения, когда я достаю из сумки телефон и с некоторой опаской снимаю с блокировки - еще не хватало, чтоб он разрядился для полного счастья. Я облегченно выдыхаю, видя значок батарейки, почти полностью закрашенный приветливым зеленым цветом, но тут же хмурюсь вновь: а кому звонить-то? Я озираюсь по сторонам в поисках хоть какого-нибудь номера телефона, по которому следует звонить в таких ситуациях. Но стены радуют абсолютным отсутствием каких-либо надписей, даже непристойных - дом еще совсем новый, не успели еще, наверно. - Безобразие! - обращаюсь, я неизвестно к кому, возмущаясь отсутствием не пакостей на стенах, а столь необходимого мне сейчас номера, разумеется. О, ну конечно! Как я сразу не догадалась! Я мстительно ухмыляюсь, глядя на часы. Начало третьего. Я в жизни не звонила людям так поздно. Искренне надеюсь, что ты спишь. - Тебе так не терпится сообщить мне какой у него ковер в спальне? - удивительно, но ты берешь трубку после второго же гудка, голос бодр и язвителен, как будто ты и не ложился спать. Все чувство вины, что и так было глубоко запрятано где-то на дне моей бескрайней души (я доступно объяснила ничтожность его количества?) испарилось без следа. - Уверена, это самое прекрасное зрелище, которое мне доведется видеть в жизни, но чуть позже, - помедлив мгновение, я махнула рукой: все равно приукрасить ситуацию не представляется возможным, а никакого желания сидеть тут до утра, пока кому-нибудь не понадобится лифт, у меня нет: - Я в лифте застряла, - выходит как-то жалобно. В трубке слышится какой-то странный звук: то ли полувсхлип, то ли недосмешок. Я от всей своей чистой и широкой души надеюсь, что ты подавился чем-нибудь, хотя бы вздохом. - Я рад за тебя, - жизнерадостно отзываешься ты. - Придурок! Вытащи меня отсюда! - Так «придурок» или «о, мой господин, спаси меня, глупую женщину, что бы я без тебя делала...» - я вижу, как ты сейчас усмехаешься, так же ясно, как вижу свою руку. - Ты несколько увлекся, - перебиваю я его и со вздохом добавляю, - пожалуйста. Правда, в ту же секунду я говорю себе, что больно жирно тебе "пожалуйста" говорить и тут же чуть слышно добавляю: «Придурок». - Я все слышал между прочим. - Я должна похвалить твой практически музыкальный слух? - Ты должна быть чуточку вежливей с вышестоящим начальством? - Которое практически продало меня в уплату долгов? - 1:0, - тяжело вздыхаешь ты, а я подмигиваю своему отражению. - Мигает лампочка 6 этажа, - чуть приказным тоном сообщаю я, а ты, снова вздыхая, отключаешься. Надо думать, что ты скоро будешь. А, может быть, и нет. Я прислоняюсь спиной к стенке лифта и принимаюсь насвистывать: голосом меня природа не одарила, а время скоротать как-то надо. Но прежде, чем я успеваю заскучать, мне на помощь приходит само Провидение в твоем, правда, лице: маленькое пространство, от которого в пору развиться клаустрофобии, оглашает веселенькая мелодия звонка: - Ты так переживаешь обо мне? Как трогательно. - Вообще-то я решил напомнить тебе, что сейчас практически час ночи. У меня были дела поинтереснее! - Еще немного и я заплАчу, - фыркаю я, а ты вздыхаешь. - Ни стыда, ни совести у людей. «Жалкая попытка». - Кто бы говорил. - Между прочим, когда мы договаривались, ни слова не было сказано, что я буду вытаскивать тебя из застрявших лифтов. - Но ты же едешь? - Еду, - вновь тяжко вздыхаешь ты. - Вот и не отвлекайся от дороги. Будешь на 5 этаже, крикнешь, надеюсь, услышу. - Есть, босс. Я еще долго загадочно улыбаюсь своему отражению. Где наша не пропадала? Минут через 20 я слышу чьи-то шаги на лестнице - до того обострился мой слух от медитирования. - Ты жива еще, моя старушка? - Похвальное знание классики, но ты вообще-то старше. - Жива, - как будто грустно вздыхаешь ты, - и что я, по-твоему, должен сделать? - Попробуй открыть двери, у меня сил не хватило. - Красивые туфли. Оказывается, я застряла несовсем на 6 этаже: лифт практически проехал его, оставив где-то полметра зазора. Прекрасно, просто замечательно. - Рада, что тебе нравится, - тут уж вздыхать приходится мне. - Попробуй вылезти, - предлагаешь ты, а я смеюсь: - Моя физическая подготовка слишком далека от идеальной. Свалюсь тебе под ноги, а ты еще возомнишь себе невесть... - Я буду держать тебя, - перебиваешь ты, а я удовлетворенно улыбаюсь. Я знала, что ты в глубине души джентльмен. Не каждый бы подорвался посреди ночи ехать спасать... неразумную даму. Но стоит мне сказать это вслух, как ты отмочишь какую-нибудь шуточку, поэтому я всего лишь ехидно спрашиваю: - Уверен? Я прямо чувствую, что ты закатываешь глаза: - Доверься мне. Фраза отдается тупой болью где-то в грудной клетке, но я отмахиваюсь от нее. Сейчас не время. Присев на корточки, я спускаю ноги в открывшийся тусклый просвет и чувствую, как твои руки обхватывают мои бедра. Чувствую, как от этого заходится в сумасшедшем стуке мое сердце. Закусив губу, я неочень изящно просовываю дальше свое тело. Ты не обманул - держишь крепко, и через несколько мгновений я уже прочно стою на лестничной площадке, но появляется другая проблема, которая хоть и уже отпустила меня, но все еще стоит слишком близко, загадочно блестит глазами и тяжело дышит. Слишком тяжело для такой неслишком большой нагрузки - я, как могла, переносила свой вес на руки, пол и двери лифта. Воцаряется неловкое молчание. - Ты в порядке? - чуть хрипловатым голосом спрашиваешь ты, а я купаюсь в синеве твоих глаз. - Да, - так же тихо отвечаю я, чувствуя, как твои руки поднимаются по моей спине. Мы целуемся в темноте лестничной площадки жадно, горячо, совсем как подростки. Не знаю, как мы преодолеваем еще один этаж. Я несколько раз роняю ключи, прежде чем ты выхватываешь их и сам открываешь дверь. Кажется, мы что-то роняем на пути в спальню. Но там-то тебе не надо объяснять, что нужно делать...