Ужин в "Золотом Яблоке"

Лина Инверс осталась довольна. Сегодняшний налёт на банду Акульих клыков увенчался невероятным успехом. Всё прошло по идеально отработанному сценарию – эффектное появление, недоверчивые усмешки бандитов, пара заклинаний и вся банда, проклиная день своего появления на свет, бежит, то моля о пощаде, то обещая отомстить. Ах, как Линочка любит этим моменты! – Не отставай, Гаури! – радостно крикнула она плетущемуся далеко позади рыцарю. – Сегодня мы славно пообедаем! – А тебе не кажется несправедливым, что я должен один всё это тащить? – возмутился тот. Беднягу почти не было видно под грудой мешков с награбленным бандитским добром. – Что значит несправедливо? А кто уложил всех бандитов одним фаерболом? Это и называют командной работой – я захватываю сокровища, а ты их тащишь! – Ты могла бы хотя бы немного усмирить свою жадность и не брать столько сразу, – заныл Гаури. – Молчать! Оставить сокровища – значит лишиться их навсегда! И потом, разве я виновата, что они хранят свои сбережения не в монетах, а в золотых кубках и вазах? Как только мы сдадим их в антикварную лавку – сразу обедать. Дойдя до гостиницы, Лина сжалилась над своей рабочей лошадкой и решила остаться обедать там же. Зелгадис и Амелия подоспели к самому разгару обеда. Пока принцесса Сейруна сражалась за обладание самыми лакомыми кусочками, Зел почти ничего не ел. Лина подумала, что сейчас он как никогда напоминает ей строчку из Гига Слейва: «О, Тьма, кто темнее черноты и самой безлунной ночи». – Что случилось, Зел? В этой библиотеке тоже не оказалось никаких подходящих сведений? – спросила волшебница, отгоняя вилкой Амелию от куриной ножки. Битва осложнялась тем, что хозяин гостиницы держал кошку, и милое белое создание с серым пятнышком на лбу и на правой лапке облюбовало себе именно их столик. Лине приходилось одной рукой придерживать котейку, чтобы та не лезла ей в тарелку, в то время как Амелия и Гаури нападали с двух рук. – Как всегда, – ответил Зелгадис. – Никто ничего не слышал о превращении людей в големов и обратно. – Не отчаивайся, мы обязательно найдём что-нибудь подходящее, – попытался утешить его Гаури. – Не отчаиваться? Не отчаиваться?! Сколько раз я это слышу! Каждый день! Каждый! – Зелгадис гневно ударил кулаком по столу. Последний кусочек курицы совершил короткий и эффектный полёт. А говорят, курицы не летают… – Мой кусочек!!! – завопила Лина. – Ну, Зел, сейчас ты у меня получишь!!! Фае… – Извините, – к столику шумящей компании испуганно приблизилась официантка. – Вы – Лина Инверс? – Я! – рявкнула волшебница. – Вам просили передать, – официантка поспешно сунула Лине в руки огромный букет роз и пулей убежала на кухню. – Розы для госпожи Лины? – удивлённо переспросила Амелия. – От кого же это может быть? – Не удивлюсь, если это просто ошибка, – отвернулся Зелгадис. – Ты всё ещё нарываешься? – снова вскипела Лина. – Но ведь это действительно странно – розы для Лины, – возразил Гаури. – И почему это, медузьи мозги, мне не могут прислать розы? Думаешь, у меня нет поклонников? – Откуда же им взяться, если ты только и делаешь, что бьёшь всех, кого видишь, – не унимался Зел. – Не нужно ссориться! – перехватила инициативу Амелия. – Давайте просто посмотрим, нет ли там записки с объяснениями. – Ищи осторожнее. Это вполне может быть «подарок» от каких-нибудь ограбленных тобой бандитов. Найдёшь внутри крысу или шипы будут отравлены, – Зелгадис встал и направился к себе в комнату. – Да что с ним? – под нос себе спросила Лина. – Так-так-так, записочка-записочка, где же ты? Девчачье-розовая записка нашлась в самом центре букета. Золотыми буквами на ней было выведено следующее: «Возлюбленная моя Лина Инверс! Когда я впервые увидел тебя, красота твоя затмила всё вокруг, и день мой превратился в ночь. Голос твой звучит в моих ушах райской музыкой, и светлый образ приходит ко мне во снах. С того дня моё сердце не знает покоя и лишь выстукивает безумный ритм моей любви к тебе! Прошу же, ангел мой, спаси меня из ада одиночества и вознеси на Олимп сладостной неги! Будь моей законной супругой и вечной спутницей моей жизни, прекрасная дева Лина Инверс, путеводная звезда и единственная любовь моя! Маркиз Люмьер де Гарсон» Минутную тишину прервал громкий хохот друзей. Амелия и Гаури валялись на столе, задыхаясь от смеха. Кошка испуганно замяукала. Красная от гнева и смущения Лина растерялась. – Ангел! Звезда! Единственная любовь! Прекрасная дева! – наперебой кричали Гаури с Амелией, с каждым словом смеясь громче и громче. – Господин Зелгадис пропустил нечто невероятное! – вытирала слёзы Амелия. – Красота Лина затмила всё вокруг, и день превратился в ночь! – сполз под стол Гаури. – ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ!!! Вам никогда не понять чувства по-настоящему влюблённого человека! В отличие от вас, он заметил во мне истинную красоту! Он не побоялся признаться в своих чувствах и высказал их в самых изысканных формах! Я уверена, что это человек замечательных душевных качеств, к тому же, раз он маркиз, значит, получил великолепное воспитание и образование, он галантный кавалер, который умеет ухаживать за дамой! – заорала Лина. – Всё именно так, как Вы и предположили, о прекрасная Лина, – раздался голос за её спиной. – Я действительно вырос благородной семье, которая сумела привить мне должные манеры, и я могу должным образом выказать моё почтение прекрасной даме. Глава первая. Наконец–то поклонник! Гаури и Амелия моргнули и снова залились диким хохотом. Лина стремительно обернулась. Воображение уже рисовало её прекрасного, благородного, красивого маркиза, без устали скакавшего за ней не одну неделю из далёкого поместья. И вот он, храбрый герой, упал пред ней на одно колено… Лина угадала. Таинственный маркиз действительно стоял перед ней в изящном поклоне. Вот только он едва доставал Лине до подбородка, был толст, лысоват, светская улыбка обнажала торчащие кроличьи зубы, а на крючковатом носу косо сидели квадратные очки в толстой чёрной оправе. – Эээ… Ты, должно быть, оруженосец благородного маркиза, который просил тебя передать мне букет? – спросила Лина. – Боюсь, моя драгоценная Лина, Вы ошиблись, – ещё шире улыбнулся странноватый тип. – Я и есть маркиз Люмьер де Гарсон. Подглядывающий с лестницы Зелгадис сел на ступени, заливая беззвучным смехом.