Откровения

Был долгий день. Настолько долгий и утомительный, что все, на что Робб Старк был способен — идти по прямой от расположения своего совета до палатки, в которой скрывался его лучший боец. Возможно, это неправильное именование — он был просто его. Союзник, да. Женат в течение каких-то нескольких месяцев. Женат на самой красивой леди Севера. Но не по королевской воле, и это не его знаменосец. Но он был верен, в этом Робб не сомневался. Он доблестно сражался за дело Робба, и поэтому его люди будут делать то же самое. Так что король Севера уже много ему должен, несмотря на положение его сестры. Он не знал, что думать о таком хитром человеке, как Оберин Мартелл. Мыслью, постоянно тревожившей его разум, было любопытство: что же принц Оберин попросит взамен. Мартеллы были полезны все это время, скромно помогая улаживать дела на Севере и сопровождая их новую принцессу. Все, что было запрошено ими в качестве платы — верность. В случае, если Мартеллы сядут на Железный Трон, вы поддержите наше царствование. Это казалось довольно легкой уплатой, но озадачивало одно. До сих пор Мартеллы были известны тем, что избегали участвовать в политике остальных шести королевств, будучи замкнутыми в себе. Так было много лет. С другой стороны, насколько Робб мог судить, никто не желал так сильно свергнуть инцестных бастардов с трона, как Змеи. Он знал, что планировался брак принцессы Мирцеллы и принца Тристана, но это было давно. По большей части, останавливаться на южных вопросах не было времени. Это не касается Робба в настоящий момент, и это не его владения. Он бы подтвердил любые притязания Мартеллов, даже если они займут Железный Трон, но проливать кровь ради того, чтобы они на него сели, был не готов. Пусть они плетут интриги. Мои люди должны вернуться домой в самое ближайшее время. Но не эти мысли заставили его пойти в направлении Красного Змея, и он не планировал сейчас высказывать их вслух. Нет, Робб больше всего сейчас нуждался в совете. Он все больше уставал от того, как его люди смотрят на Джейн Вестерлинг, все больше уставал от того, как Джейн смотрит на Серого Ветра. И теперь, когда он отослал мать, с ним осталось очень мало людей, действительно способных дать тактический военный совет, и еще меньше тех, кого он был склонен слушать на данный момент. Красный Змей может предложить много всего в военном деле, подумал он. Принц Доран был бы еще лучше, конечно, но учитывая слухи (весьма неопределенные и несущественные), его здоровье не позволяло ему путешествовать далеко, не говоря уже о том, чтобы выехать за пределы Дорна. Палатка принца Оберина была весьма внушительных размеров и разделена на три отсека. Первый и самый крупный являл собой кабинет, где змей мог составлять планы и отправлять письма, обдумывать тактику, изучать климат Севера. Он, как уже было сказано, не принц Доран, который, как слышал Робб, любил читать так, как любит не каждый мейстер, но он был умен и верен, и у него было много свободного времени. (Ведь на много миль вокруг приходилось очень мало борделей.) Вторая комната была собственно его покоями, и Робб не имел представления, как она выглядит. Он знал только, что третья комната была комнатой его жены; она сама ему это сказала. Она была самой дальней от входа. Он вошел внутрь, ни о чем не думая. Конечно, он был королем и имел право идти туда, куда ему вздумается — возможно, за исключением дамских спален. Не в его натуре было войти просто так, без предупреждения, ни в коем случае; но Робб невероятно устал, и его манеры оставляли желать лучшего, когда в голове творился сумбур, как сейчас. — Принц Оберин, прошу прощения, — начал Робб, лишь секундой позже поняв, что не попросил разрешения войти. Человек, которого он искал, сидел за импровизированным столом, за свитками пергамента, разбросанными посреди чернил, перьев и восковых свечей. Свечи, он заметил, были обернуты бумагой для практичности. Дело рук его жены, Робб не сомневался в этом. Он сидел, повернувшись левым боком ко входу, и был одет в северную одежду, а не в ту, в которой приехал сюда. Причиной этого было удобство, он не сомневался, так как Красный Змей очень не желал расставаться со своим дорнийским наследием. Вино, которое он привез, одежда, которую носил, оружие, которым владел — все это напоминало принцу о Дорне. Робб спросил себя, видит ли принц Оберин север, когда смотрит на него. Он ничем не дал понять, что заметил приход короля Севера, несколько минут тщательно дописывая письмо. Робб не отрывал от него глаз, и в нем все возрастали раздражение и нерешительность. Принц Оберин отлично мог заставить почувствовать другого так, что тот захочет провалиться сквозь землю, и мог сделать это без единого взгляда или слова. Северная гордость, которой славились Старки, заставила бежать быстрее кровь в венах Робба, и так же было бы с любым лордом Винтерфелла; но сейчас он чувствовал себя совершенно по-ребячески, как будто ожидая свой черед говорить. Наконец, Красный Змей отложил перо испачканными руками, откинулся на спинку стула и издал низкий стон, потянувшись и откинув руки за голову. — Ваше Величество, — протянул он довольно скучающим тоном. — Прошу прощения, но я нахожу совершенно невыносимым писать так долго. Мне проще писать, не отрываясь, пока я не закончу. — Он поднялся на ноги со всей чувственной элегантностью дьявола и подошел к столу в дальнем углу комнаты, к стене, разделяющей кабинет и его спальню. — Конечно, — пробурчал Робб, и позволил себе свободно проследовать за принцем Оберином, безмолвно взяв запасной бокал и держа его так, чтобы принц наполнил и его тоже. — Был длинный день, — сказал он в качестве объяснения. Принц прогудел в неприятном сочувствии, задумчиво обхватив бокал с вином, и взгляд его был устремлен одновременно далеко и внутрь себя. — Мы могли бы сесть? — Робб старался не выдавать в голосе своего раздражения, но он действительно очень устал, и вежливость должна была продиктовать принцу Оберину предложить присесть. Но Красный Змей лишь криво улыбнулся и покачал головой. — Увы, мое кресло уже занято жадным волчонком. Робб повернулся на каблуках и посмотрел в противоположный конец комнаты, где увидел уложенное подушками кресло, достаточно большое, чтобы на нем с комфортом поместился взрослый человек, и на нем изысканно расположилась никто иная, как юная жена Оберина, старшая из сестер Робба. Санса Старк. Мартелл, быстро поправил он себя, хотя и был уверен, что никогда не привыкнет, как звучит «Мартелл» вместо «Старк». Но, по крайней мере, не Ланнистер и не Баратеон. Не успев оглядеть сестру, Робб отвернулся от смущения и чувства уважения. Она спала крепко, да, но на ней не было ничего, кроме сорочки, и меха соскользнули с нее так, что оголились руки и виднелся изгиб бедра на белых простынях. — Боги! — воскликнул Робб, повернувшись обратно к Оберину и метнув на него сердитый взгляд. — Вы могли бы предупредить меня, — прошипел он, хотя на самом деле это он вошел без разрешения. Принц Оберин добродушно усмехнулся. Робб достаточно хорошо знал его, чтобы сказать, что это притворство, но это в любом случае было доброжелательно. Если бы он был хоть чуть-чуть моложе и наивней, он был бы весьма очарован Красным Змеем и всей его славой. Хотя он и так близок к этому. — Она полностью одета и крепко спит. Ваша сестра довольно плохо спит, и я не хочу прерывать любой ее сон, в который ей удается впасть, и я мог бы напомнить Вам, что Вы никогда не стучитесь. — Оберин сделал большой глоток из своего бокала и испустил удовлетворенный вздох, а затем принялся разглядывать свою жену, Сансу Мартелл, наклонив голову. — Войти мог любой человек! — продолжал Робб, пораженный его отсутствием заботы о приличии Сансы. — Возможно, ее видели… видели… — Спящей? Без этих тесных платьев? Счастливчики, уверяю Вас, — осмелился сказать Красный Змей с нахальной улыбкой. — Вы думаете, честь моей сестры — это шутки, мой принц? Оберин покачал головой. — Нет. Вы думаете, Ваши знаменосцы могут войти без разрешения в мои покои, Ваша Светлость? — Роббу снова захотелось провалиться сквозь землю. Он поморщился и скрыл это за большим глотком вина. Он не мог его терпеть до того, как пошел на войну, но после того, как его отец был… казнен, оно иногда было единственным, что помогало заснуть. — Нет. Но в случае непредвиденной ситуации… — В случае непредвиденной ситуации можно передать сообщение моему дежурному, который пойдет и отыщет меня. Уверен, что Деймон сказал Вам. Так что скажите мне, король Севера, что привело Вас в мою палатку? Кроме заботы о… приличии Вашей сестры. Уже захмелевший, Робб пытался держать себя под контролем. Он еще раз оглянулся на девушку, лежащую на длинном кресле, и хмуро сдвинул брови. Принц Оберин проследил за его взглядом, и увидев его неодобрение, заговорил. — Ее мучают ночные кошмары. Полагаю, мне не нужно рассказывать, какие именно. — Робб покачал головой; вина снова грозила захватить его. Слишком долго. Слишком надолго он оставил свою сестру в лапах Ланнистеров, и это снедало его, словно плотоядный зверь. — Ей спокойно спать там, где нахожусь я, и, так как я вынужден проводить большинство ночей за письменным столом, она стала спать в кресле. Все абсолютно невинно, уверяю Вас. — Я знаю. — И Робб действительно доверял ему в том, что он говорит правду, несмотря на репутацию Красного Змея. За исключением первой брачной ночи Санса с тех пор не была в постели (или где бы там ни было) с принцем Оберином. Только один раз, чтобы закрепить брак. Такой жест доверия, интуитивный и абсолютный, заставил Робба глубоко призадуматься, прежде чем высказать вслух следующие свои мысли. — Есть ли у нее проблемы со сном, даже если Вы… присутствуете? — Иногда, — он пожал плечами, казалось, безразлично. — Она будет жить. И ей не будет причиняться какой-либо вред. И это все, что имеет значение; ее кошмары могут приходить хоть каждую ночь, но это ничего. — Так будет всегда? — Вы же не имеете в виду, что я брошу Вашу сестру? — Принц Оберин, как обычно, не выглядел обиженным ни в малейшей степени, но в его интонации чувствовалось легкое оскорбление. — Нет, — ответил, сдерживаясь, Робб. Боги, он ненавидел говорить с Красным Змеем по большей части. Его любезный названый брат, подумать только. Он никогда бы не предугадал такого поворота в своей жизни. С другой стороны, он не мог бы предугадать большей части того, что произошло с ним в последнее время, и принц Оберин был малой частью всего этого. Разговор прервался, когда внезапно в палатке раздался тихий звук, хныкающий и жалобный. Роббу потребовалась секунда, чтобы определить его источник; принц Оберин понял это сразу. Он тихо заговорил, еще не дойдя до кресла Сансы. — Сейчас, милая. Тсс… — Робб быстро отвел взгляд, но успел увидеть, как длинные, смуглые руки потянулись вниз и нежно погладили влажный лоб его сестры, как губы прильнули к ее виску. — Оберин… — пробормотала Санса, достаточно громко, чтобы Робб, прислушавшись, мог услышать. Она либо не разомкнула глаз, либо не могла его видеть из-за непосредственной близости к ней принца. — О… — Я здесь, — начал он поглаживать ее волосы. Робб смотрел как завороженный, и это было столь же неудобно, сколь и обнадеживающе. Он волновался даже сейчас, несмотря на все остальное, что Санса попала в ненадежные руки после того, что ей довелось пройти. Она неоднократно заверяла его, что муж относится к ней хорошо, и она ничего не хочет слышать о каких-либо попытках расстроить их союз. Действительно, один раз, когда он попытался это сделать, она сразу сбежала к принцу Оберину. На что принц дорнийский, любезно, но твердо, прямо осадил его, и попросил, чтобы их обоих и их брак оставили в покое. — Я не тот человек, которого Вы хотели бы видеть своим названым братом, — мрачно произнес Оберин. — И тем не менее я таков, какой есть. И буду до тех пор, пока она хочет меня. Робб даже не стал расспрашивать. Было ясно, что Санса говорила правду о том, что она счастлива с принцем. Странно, что она находила утешение своим ночным кошмарам в нем. Но в этом не было никакой ошибки: то, как она сонно потянулась к принцу Оберину, как она расслабилась и успокоилась от его присутствия… — Что же ты просыпаешься так поздно, а? Мой маленький волчонок, — принц поцеловал ее в голову. — Хочешь пойти спать в свою постель? — Хмм… нет… — Она зевнула, и он крепко прижал ее к своей груди, обхватив руками так, как ребенок прижимает любимую игрушку. — Останься. — К несчастью, мне нужны мои руки, — ответил он; его тон был серьезным, но с нотками веселья. — Ты можешь использовать их, как пожелаешь, когда я закончу. Что ж, это было то, что Робб предпочел бы не слышать. Змей Дорнийский осторожно распутал свои руки и высвободил их наружу, плавно приняв обратно вертикальное положение. Санса вновь успокоилась, ее мило расслабленное лицо вполне походило на портрет. Сердце Робба наполняли благодарность и восхищение, хотя он наполовину желал, чтобы все было не так. Благодаря Змею… Нет, это, конечно, не то, что желал бы принц. Но, возможно, ради Сансы, он делает это. Делает то, что не хотел бы (что не выбирал). То, что спасло Сансу, пока не стало слишком поздно. С его губ готовы были слететь слова благодарности, большое спасибо, и пожелание доброй ночи, потому что Робб осознал, что, наверное, слишком устал для этого разговора, и он может подождать до утра. Но принц Оберин повернулся к нему и заговорил без всяких предисловий, уверенно, нагло и со всей готовностью. — Итак, — сказал он, откровенно наклонив голову, — что Вы хотели у меня спросить, Ваше Величество?