Забыть нельзя

Купил две розовые зубные щетки и детскую зубную пасту. Потом красивую куклу, потом альбом с красками. Потом… Потом вошло в привычку. Квартира обрастала женскими и детскими вещами. Ему нравилось покупать эти вещи, представляя, как они обретут своих хозяек. Варвара пока молчала, но иногда заботливо трогала его лоб, вздыхала и качала головой. Владимир понимал, что так долго продолжаться не может, он сойдет с ума от тоски по Анне и засев за компьютер, погрузился в социальные сети. Есть имя, есть город, примерный возраст. Анн оказалось несколько тысяч. Он заходил на страницу каждой и внимательно рассматривал фотографии. Его Ани там не было. Лето заканчивалось, и он поспешил в спорткомплекс узнать, когда начнутся занятия в бассейне. В первый же день с утра, сунув тысячную купюру новой администраторше, просмотрел списки посетителей за всю неделю, как вечерних, так и утренних занятий. Анна была одна, и ей было 19 лет. Женщин с девочками было две, но они были не Анны, и не Насти. Он всё равно пришел вечером и простоял возле гардероба до окончания последней смены, и продолжал ходить всю неделю. Окружающий мир потерял все краски, солнце скрылось, небо было мрачным, воздух посерел и стал тягучим, было трудно дышать. Жизнь стала неинтересной. Он бросил тренировки, взял отпуск и запил, заперевшись в квартире и отключив телефоны, домашний и сотовый. Приходила Варвара, отпирала дверь своим ключом, выносила пустые бутылки из-под виски, сначала уговаривала, потом ругала, а однажды побила шваброй. Закрыл голову руками и молча рухнул на привычный диван, кровать он уже забыл, когда последний раз расстилал. Варвара испугалась, запричитала, гладила по голове, снова начала ругаться. Потом вспомнила про верное народное средство и заставила выпить стакан холодной воды с тремя каплями нашатыря. Через 20 минут в голове прояснилось. Оказалось, не выходил из дома уже три недели. Приняв холодный душ, ожил окончательно. Помчался в бассейн с надеждой, вдруг его девочки начали ходить туда, мало ли что могло их задержать. Надежда была напрасной, их не было. Он ходил теперь в спорткомплекс по вечерам, как на работу. Иногда сидел на её лавочке, но чаще в машине, неустанно глядя на дорогу и нещадно куря сигареты одну за другой. Его снова спасла Варвара, она заболела. Теперь он заботился о ней, навещал, покупал продукты, лекарства. К Новому году она ожила, врачи прописали ей санаторно-курортное лечение, она съездила, почувствовала прилив сил и принялась с удвоенной энергией наводить порядок в квартире Владимира и ругать того за холостяцкий образ жизни. Но хворь сердобольную женщину не отпустила и весной дала о себе знать новым обострением. Доктор Штерн настоял на стационарном лечении, и Варвара покорно позволила себя уложить в заводскую больницу под его наблюдение. Владимир навещал её каждый вечер, а в воскресенье приехал с утра. Передав гостинцы и выслушав все нехитрые новости, спустился в фойе, раздумывая, чем занять себя ещё до вечернего посещения. На кресле возле гардероба сидела белокурая девочка, закрыв лицо руками. Плечики её беспомощно сотрясались. Корфу и не надо было видеть её лица, сердце гулко ворохнулось в груди, он узнал эту девочку. Настя!!! В мгновение ока оказался рядом, присел на корточки и осторожно позвал: - Настя! Настенька! Что случилось? Кто тебя обидел?- Девочка отняла руки и посмотрела заплаканными глазами: - Мы пришли к папе. А он…, а он там… - Настя всхлипнула и зарыдала сильнее – ц-це-е-елу-у-ется с дру-г-г-гой т-те-тей!- - Ну что ты, Настенька, этого не может быть, ты могла ошибиться. Не плачь. Может это родственница или коллега по работе? Не плачь. А то ты сейчас зальешь пол своими слезами и будет целый бассейн, некоторые ведь и плавать не умеют. Тебе придется спасать их.- Девочка подняла голову, шмыгая носом и вытирая поданным платочком мокрые щечки, робко улыбнулась- - А как Вы меня узнали?- - Ну, ты же меня тоже узнала, а уж тебя, такую щебетунью, трудно не узнать. А где мама – запнулся и с волнением произнес любимое имя – Анна?- И тут же услышал гневное: - Что Вы делаете, отойдите от ребенка!- Стремительно поднялся и развернулся всем корпусом, глаза с жадностью впились в родное лицо- - Здравствуйте Анна!- В печальной глазури удивительных глаз что-то мелькнуло, губы тронула горькая усмешка, брови тотчас нахмурились- - Вы? – вздохнула – Здравствуйте! Простите нам надо идти, мы спешим.- Мысли лихорадочно заметались:- - Как идти? Куда идти? Почему идти? Ну, не-е-ет!- - У Вас что-то случилось? Я могу помочь!? – скорее утверждал, чем спрашивал. Смахнула ладошкой выкатившуюся слезинку, отвела в сторону повлажневшие глаза- - Вы всегда всем помогаете? Спасибо, не нужно.- Протянула руку к дочери, та поднялась, шагнула к матери и, обняв, прижалась к груди. Анна прислонилась щекой к макушке и стала молча гладить малышку по волосам. У Владимира внутри заныло, им больно, хотелось немедленно найти мужа-подлеца и так отметелить, чтобы забыл, как его зовут и зачем он вообще живет на этом свете. Скрипнул зубами, сглотнул и предложил: - Давайте я вас отвезу домой.- Он слегка коснулся плеча Насти – Пойдем?- Девочка повернула к нему голову и кивнула, потом посмотрела на маму и попросила: - Поедем, мамочка, пожа-а-луйста!- Женщина тревожно взглянула дочке в лицо, погладила по щеке, вздохнула: - Ну, хорошо, поедем – пояснила – Нам недалеко.- Мотнул головой – Не важно – протянул руку девочке. Та послушно вложила свою мягкую ладошку в его ладонь, другую вложила в мамину, и повела обоих к выходу. Проходящая мимо пожилая толстушка в белом халате окликнула: - Женщина, это Вы просили отнести передачку Михаилу Репнину в травматологию?-