Начинающий Эксгибиционист

      Чонгук был в чём-то таком профи. Реслинг — почти тхэквондо, только не тхэквондо — подумал тогда Чон и принялся махать ногами, за что и получил штрафных от Тэхёна, которого активно поддержала в этом всём публика, ибо то, что делал Гук — не реслинг, а почти смертоносное с его стороны оружие, а бой должен быть равным.       Тэхён хрустел шеей, неотрывно смотря в сосредоточенные на оппоненте глаза Чонгука. Чон одёргивал край чёрной юбки пониже, ёжась от подкатывающего к немного оголённой спине холода. Ким разминал в воздухе пальцы, готовил вытянутые перед собой руки к атаке.       Парни в одну секунду сорвались с места и накинулись друг на друга. Тэхён совершил захват шеи локтём и, в попытке подлезть под Гука, чтоб подсадить того на горб да перевернуть, чуть было не потерял равновесие и не завалился на газонную траву сам. Чонгук не мог не воспользоваться подобной заминкой. Парень перехватил недруга под поясницу в попытке приподнять того, лишить опоры и перевернуть. Однако Тэхён резко сдал назад, а руки Чона соскользнули. Гук накренился и упал бы, если б не ухватился вовремя за платье Тэ. Элемент одежды, на удивление, манипуляцию выдержал, не порвался, нигде не треснул, но парень, что находился в нём, давления не выдержал и свалился на колени, на пару с полетевшим вслед за ним Чонгуком. — Один-один! — крикнул кто-то из толпы зевак, и оба парня с какой-то досадой выдохнули.       Каждый хотел победить, каждый надеялся на то, что именно здесь и сейчас всё разрешится. Чонгук был намерен взять соперника силой, а Тэхён — ловкостью и изворотливостью. Словно медведь и лиса.       Небо темнело, народу вокруг становилось всё больше, Рина сидела на скамейке и болтала ногами, пока метрах в десяти от неё пытались повалить друг друга два великовозрастных идиота. Желание проигнорировать эту стычку и просто уйти росло с каждой минутой всё больше, когда на счету у парней уже было «семь-четыре» в пользу Чонгука. Исход итак был понятен, ведь Тэхён изначально сделал большую ошибку: тягаться силой с Чоном — себе дороже. Кима могло в этой ситуации спасти либо упорство, либо чудо, ибо Гук был словно скала, а ощущение скорого выигрыша ещё и прибавляло парню сил.       Однако, что-то было не так. Чонгук заметно выдыхался, жмурился всё чаще и загнанно дышал. Чем больше вокруг собиралось зевак, тем хуже парню становилось. А ведь он даже не социофоб.       Чон успешно лидировал со счётом «девять-пять». Шестое падение было последним, которое он в полной мере на себе ощутил, ведь когда он поднялся на ноги, в глазах, внезапно, всё поплыло куда сильнее, чем до этого. Разум медленно, но верно отказывал, и складывалось ощущение, что он сейчас просто отключится. Однако отключался лишь разум, но не тело. Тело нервно переминало в пальцах ткань одежды и судорожно думало, с какой же стороны её снять. Чонгук видел толпу — Чонгука тянуло перед всеми этими людьми оголиться. И как бы забавно это ни звучало, Гуку было бы совершенно не до смеха, если б он соображал, что делает.       Глаза мутнели, ладони тянулись к плечам, пальцы касались края ворота, постепенно оттягивая тот вниз, оголяя ключицы, и если бы не внезапно налетевший Тэхён, Чон бы наверняка стянул платье уже, по крайней мере, до пояса.       Рина резко подскочила на ноги, в глазах сверкнул испуг. Девушка прищурилась в попытке лучше разглядеть происходящее в пределах «ринга». Чонгук медленно, но верно сдирал с себя ткань, ведь платье ему было уже по грудь. И если люди вокруг на первых стадиях раздевания Гука могли подумать, что платье с него стянул в процессе боя Тэхён, то если парень вдруг начнёт целенаправленно раздеваться — будет не очень хорошо. А Чонгук именно этим в данный момент и занимался, уже даже не уворачиваясь от настойчивого соперника.       Гук почти отключился. В опустошённых глазах не было ничего сознательного, тело теперь было само по себе, но бой продолжался. Тэхён, не особо напрягаясь, уже практически сравнивал счёт, а платье на Чонгуке спускалась всё ниже. — Прекращайте! — вскрикнула Рина, спешно направившись к месту боя. — Хватит! Стоп!       Тэхён, намеревавшийся уже было вновь наброситься на потерявшего бдительность соперника, замер, нервно сдув разметавшуюся по лбу русую чёлку, и слишком раздосадовано уставился на девушку.       Чонгук так и остался стоять на месте словно неживой. Пальцы судорожно цепляли край сползшего по грудь ворота, опустошённые глаза сверлили тёмное пространство между людьми в толпе и совершенно не видели внезапно подошедшую к его персоне девушку.       Рина схватилась за плечи парня, заглянув тому в глаза, но отклика никакого не последовало. Девушка нервно заправила за ухо сползшую на лоб тёмную прядь волос и легонько потрясла Чона за плечи.       Некогда ревущая толпа вокруг притихла, слышались лишь бурные перешёптывания и неосторожные догадки, что одному из бойцов стало нехорошо. — Чонгук, эй, — бормотала Рина, но Гук всё так же продолжал неспешно стягивать с себя ткань.       Тяжёлая ладонь девушки с размаху опустилась на оголённое плечо парня, и на гладкой золотистой коже проступил мощный красный след. Чон мгновенно ожил и с шипением ухватился за плечо. — Ай! — жалобно простонал парень и болезненно свёл брови к переносице. — Скажешь спасибо потом, — проворчала Рина, с усилием подтянув ткань платья на оголённые крепкие плечи Гука.       Чон растерянно оглядел взглядом смотрящую на него толпу и поёжился от подступившего к спине холодка. Он успел что-то сделать? Почему они так смотрят? — Драка окончена, — повысила голос Рина так, чтоб было слышно Тэхёну, а Ким смог лишь глаза округлить жалобно да одним глубоким вдохом набрать в грудь воздуха до упора.       Запястье Чонгука окольцевали холодные длинные пальцы, и парень слепо шагнул вслед за тянущей его прочь от места боя девушкой. И теперь для обоих из парней, в общем-то, был не важен счёт поединка, ведь Рина сама выбрала победителя. Вот он, идёт вслед за ней, пересчитывает заплетающимися ногами кочки и почти незаметно улыбается, с интересом оглядывая ряд коротко состриженных волос на затылке девушки. Тэхёну почти до слёз хотелось бы так же, но ему оставалось лишь смотреть вслед уходящей паре и практически не дышать. Ему не хотелось дышать. Можно ему не дышать больше? Спасибо. ***       Тёмные переулки, освещённые одинокими фонарями улочки, спальный район и две пары обуви, неуклюже перебирающие по холодному асфальту. — И что ты такое творишь? Ты чуть не раскрылся, — бормотала себе под нос Рина, пряча похолодевшие ладони в карманах чёрной кожанки. — Я даже не осознавал этого, — бормотал в ответ Гук, кутаясь в куртку, из-под которой сейчас так забавно торчало короткое платье поверх наспех натянутых джинсов, в которые парень влезал уже по дороге.       Футболка лежала где-то в пределах сумки девушки, ибо времени на переодевание не было, основной целью было увести Чона от греха подальше, от толпы, чтоб не дай бог что снова не вытворил. Чонгук лишь в очередной раз чувствовал себя виноватым, ведь Рина наверняка не хотела себе таких проблем. Подобные проявления его отклонения могли нехило так скомпрометировать девушку. Почему же ему так стыдно за то, что он не умеет контролировать? — Сколько ты не бродил… по ночам? — осторожно поинтересовалась девушка, подняв голову на идущего под боком.       Чонгук поджал немного похолодевшие губы и спрятал подбородок в глубоком вороте куртки. — Недели полторы, может, чуть больше, — честно сознался парень.       Рина про себя отметила, что даже несмотря на то, что по срокам Чон маньячил и после их ссоры, он не стал ничего преукрашивать, он ей не соврал. В такие моменты вроде бы как и обидно за горькую правду, но, в то же время, и восхищаешься честности. *** — Снимай платье и сразу же иди домой, понял? — провернула ключ в замочной скважине девушка.       Рина распахнула дверь, на пороге стянув с ног кеды, и прошла вглубь неширокой тёмной прихожей. Вслед за ней последовал и Чонгук.       В квартире включился свет и Чон слегка зажмурился. Яркое свечение энергосберегающей лампы ударило по контрасту тёмного подъезда.       Молния на куртке затрещала, Гук стянул ту с наполовину оголённых плечей, уложив на тумбочку. Руки взялись за чёрный подол платья и осторожно, чтоб не дай бог не порвать, потянули то вверх. Из-под ткани показался подкачанный живот, и девушка нервно сглотнула, однако от продольной полосы меж ряда ровных округлых кубиков взгляда так и не отвела. Вероятно, просто забыла.       Не то чтобы Чонгуку нравилось то, как сжималось сердце Рины при виде определённых участков его кожи, не то чтобы ему нравилось дразнить, он ведь просто не придавал подобному особого значения, он к такому уже привык, да и это всего-то живот, всего-то мужская грудь, ничего криминального. Целые толпы таких парней ходят в летнее время по пляжам и никого ни капельки подобные виды обычно не смущают.       Парень приподнял крепкие жилистые руки и нырнул головой под ткань, та поползла по плечам. Чон устало выдохнул и вынырнул наружу. Густая чёрная копна слегка растрепалась, прядочки на лбу спутались, некоторые даже встали торчком, но Гук провёл пальцами по чёлке, и половина из выбившихся волос приняла своё привычное положение.       Аккуратно расправив платье, парень как-то слишком осторожно уложил то на тумбочку, принявшись растерянно оглядывать части предоставленной его взору квартиры. Здесь он никогда не был, Рина его ни разу не пускала в свою обитель.       Девушка молча выжидала, пока полуобнажённый парень вдоволь наглядится на просторы её маленькой прихожей, насладится лёгким творческим беспорядком и, наконец, нацепит на себя что-то из одежды, но гость особо не спешил. Опомнился Чонгук лишь тогда, когда два растерянных взгляда на миг пересеклись. — У тебя… Футболка моя… — замялся парень, неловко приобняв себя за плечи. — Ой, сейчас найду, — резко опустила взгляд с Гука прямо на пол Рина, отчаянно выискивая только что сброшенную с плеч сумку.       Чон тяжело выдохнул и сжал пальцы в кулак, уперев прямой взгляд на девушку. — Ты мужик, ты мужик, — беззвучно шевелил губами парень, заклиная себя. — Я мужик, да.       Чонгук сорвался с места и в пару быстрых шагов достиг противоположной стенки, около которой стояла девушка. Большие горячие ладони ухватились за чужой подбородок, приподняв тот кверху. Рина от неожиданности аж пошатнулась, а Чон навис сверху широкой скалой, настойчиво впившись в мягкие губы напротив. Девушка ударилась лопатками о стену, тоненько взвизгнула и утонула под напором сильных рук. ***       Полуобнажённый Чонгук буквально летел из квартиры, следом летела и его футболка напару с курткой. Дверь за спиной с грохотом захлопнулась, а по всему подъезду пронеслась волна эха.       Парень широко улыбался, выставляя напоказ милые кроличьи зубки и собирал вещи, спешно натягивая те на себя. Губы горели, горели и щёки. Точнее, одна щека — та, на которую пришёлся удар.       Где-то по ту сторону двери держалась за бешено скачущее сердце Рина, а здесь, напротив её квартиры, примерно так же себя чувствовал и нереально счастливый Чон.       Теперь, когда первый шаг к примирению сделан, Чонгук застёгивал куртку и спешно перебирал ногами вниз по слабо освещённым ступенькам, постепенно удаляясь от квартиры девушки.       Парой этажей ниже послышалось какое-то шевеление и зловещее «Эй!», от которого бедного парня передёрнуло. Элемент внезапности имел место быть, а Гук к нему был абсолютно не готов. — Я полгорода оббегал, пока искал тебя! — вскрикнул кто-то внизу, и Чон резко свесился по грудь за перила, прямо в лестничный пролёт.       Пару этажей вниз на него точно так же снизу вверх смотрел Чимин. Чонгук нервно сглотнул и попытался выдавить из себя подобие улыбки. — Ой, хён… — Я тебя убью, — процедил сквозь зубы русоволосый. *** — Я дома, — пробормотал себе под нос Тэхён, стянув в тёмной прихожей с ног чёрные кроссовки.       Парень скинул на тумбочке куртку и безвольным телом зашатался в сторону света. В квартире было темно, но в зале горела настольная лампа и пара светильников на стенах, что окутывали слабым, приглушённым светом работающего с бумажной документацией Сокджина.       Тэ вошёл в зал, сразу же завернув на сидящего за столом отца. Отец прихода сына не заметил, поэтому внезапные объятия со спины для него стали полной неожиданностью. — Тэхён, ты сегодня поздно, — пробормотал Джин, погладив сына по скрестившимся на груди запястьям.       Ким младший крепче сжал папу в большую охапку, да так и замер, зарывшись носом в тёплое плечо за мягкой тканью просторной домашней кофты в бежевых тонах. — Давай поговорим, пап? — прошептал Тэ, зажмурившись.       Сокджин подгрёб ладонью стопку занимающих стол бумаг и, отложив находящийся в руках лист в сторону, взял следующий. — Сынок, я занят сейчас, извини, давай попозже, ладно?       Тэхён приоткрыл глаза, бесцельно уставившись на рабочий стол отца. Парень медленно расцепил руки и отстранился от родителя. Обиженный взгляд переполнил эту комнату до краёв, нагрузив бесконечно серыми тонами и слишком тяжёлой атмосферой. Тэ развернулся в сторону тёмной прихожей, из которой буквально минуту назад выбрался, и спешно зашагал прочь.       До ушей Джина донёсся звук шаркающей обуви, шелестящей куртки, и мужчина резко подхватился с места, направившись вслед за сыном. — Тэхён? — вышел в прихожую Ким старший, щёлкнув переключателем на стене. Свет зажёгся, являя мужчине застёгивающего молнию на куртке парня. — Домой меня сегодня не жди, работай сколько влезет, — пробормотал себе под нос Тэхён. — Да что с тобой такое? — расширил глаза СокДжин на подходе к ребёнку. Мужчина попытался взять того за руку, однако парень не дался. — Я влюблён! — вскрикнул Тэ, подняв обозлённый взгляд на, внезапно, пытающегося заговорить с ним родителя. — Я морально нестабилен! Я разрушен! Я не знаю что мне делать, а мне и поговорить не с кем! — кричал парень, выпуская на щёки из сильно покрасневших глаз горячие солёные дорожки. — Дорогой, — болезненно свёл брови к переносице папа, которому было так больно смотреть на такого Тэхёна, ведь его мальчик никогда не плакал, никогда не срывался, никогда не кричал, да и вообще всегда был так спокоен, у него не было проблем, он никогда не был таким. — Я почти убит, пап, — надрывно шептал Тэ, дрожащими пальцами хватаясь за дверную ручку, — но тебе всегда не до меня. А ведь мне совсем немного твоего времени нужно, лишь самую малость… — лицо парня искривлялось словно от боли, заливаясь бесконечными потоками бесконтрольной влаги, в груди нестерпимо щемило. — Хоть пару минут поговорить. Мне так нужно это сейчас… Если бы кто знал, какие океаны разливались в душе у этого юноши, если бы кто знал.