Ты мне нужна

      Пустой, полный равнодушия взгляд, устремленный на корчащееся от боли тело, пытающееся спастись, сорваться с крючка. Словно он не понимает, что умрет так или иначе, что его жизни пришел конец. Щелчок пульта, и человек падает в кровавый бассейн, истошно закричав. Вода смыкается над его головой, пару секунд держится гнетущая тишина, а потом темный зал оглашается полными страха и боли воплями, от которых бы проснулся даже мертвый.       Но не он.       Деймон лишь терпеливо ждет пару секунд, глядя на клокочущую красную воду, окрашенную кровью сотен убитых людей, и снова нажимает на кнопку, с легким презрением глядя на пустой крючок, на котором висят ошметки мяса — все, что осталось от Его очередной жертвы.       Снова не то. Он недовольно морщится и, отпустив пульт, спускается вниз по ступенькам, через мгновение уже забыв о том, что только что убил очередного человека. И как бы он понимает, что убил не он, хотя ему в любом случае плевать. Он убивал десятилетиями, и это лишь очередной труп, который для него ничего не значит. Как и все остальные трупы, подвешенные под крышей старой фермы, в которой они теперь проводят большую часть времени.       Пустота. Пустота в душе, в груди, там, где когда-то очень давно билось сердце, но это было так давно, что он почти и не верит, что это было правдой. Отец, мать, Кэтрин, Стефан… Все эти имена сейчас для него ничего не значат, и он опускается на лежанку, сжав в руках книгу. Ему не важен сюжет и события, он читает лишь ради того, чтобы хоть как-то занять себя в промежутки между убийствами.       Тьма. Живая, почти ощутимая на языке, как от прикосновения металла к коже, слишком острая, прижавшаяся к тому, что он мог бы назвать душой, если бы она у него была. Оболочка. Вот кто он сейчас, оболочка, марионетка, игрушка в руках непонятного существа, захватившего его разум и сознание.       И он бы мог сопротивляться, если бы хотел. Но он не хочет, потому что это никому не нужно, он никому не нужен. Брат вернулся к нему только потому, что он все еще верит. Глупец. Глупый мальчишка. Глупый, святой Стефан. Кривая ухмылка легкой вспышкой проносится по губам и пропадает за толстой коркой бесчувственной маски, к которой он так привык за последние месяцы.       Кто он? Монстр? Чудовище? Кукла? Пустой отзвук самого тебя, растерявший все, что делало его Деймоном Сальваторе. От него не осталось ничего, за что бы он хотел бороться, поэтому он и не борется, наплевав на все и просто выключив последнюю надежду — свою человечность. А зачем она ему, если он уже давно не человек? А сейчас его еще труднее им назвать, потому что люди точно не подвешивают других людей на мясные крюки и не бросают их на съедение чудовищам. А он да.       В очередной раз отделавшись от Энзо едкой шуткой, прикрываясь сарказмом, который постоянно спасает его, он выходит на улицу в ночь и замирает, глядя в пустое, черное небо, которое сейчас почему-то ему очень напоминает его самого. Такой же бессмысленный, опустошенный и заблудший. Ведь это неправда, это не он, и отвратительно понимать это и не иметь возможности что-либо исправить.       Беспомощный. Вот какой он сейчас, и это раздражает, бесит, что он не может вырваться из этого кокона тьмы, окутавшего ей, просто не имея возможности поступить иначе. И он убивает, и похищает, и развешивает остатки трупов, при этом испытывая только омерзение.       Он хочет справиться с этим, перебороть Зло, получить контроль над своими мыслями и телом, но вынужден снова и снова работать по стандартному сценарию, изображая полное равнодушие ко всему миру, утверждая, что отказался от чувств. Все это ради того, чтобы Оно не пробралось в его голову и не прочитало его мысли и желания.       Желания. А чего он хочет? Или… кого? Запрещая себе думать об этом в опасной близости от чудовища, он возвращается на ферму и послушно берется за швабру, в сотый раз протирая ржавый пол. Если бы кто-нибудь ему сказал раньше, что он будет мыть полы, он бы свернул тому шею и пошел пить бурбон, но вот она, реальность. Безысходность.       Уже сидя в машине и поручив Энзо ведение машины, Деймон закрывает глаза и позволяет себе расслабиться, просто перестав думать о чем-либо. И только он теряет связь с реальностью, это происходит. То, что случается каждый раз, как он вырывается из-под зависимости от чар Зла.       Он видит Ее.       Его Елену.       Внутри все замирает, и он, не в силах сдержать улыбку, шагает вперед, на дорогу, с которой связано столько воспоминаний. Их первая встреча, их последняя встреча, танец, разговор — все это слишком живо в его памяти, и он идет ей навстречу, с трепетом слыша ее звенящий голос. — Ладно, я потом позвоню тебе, Бонни. — Кэтрин? — слышит он свой голос почти со стороны и поджимает губы, когда она поднимает на него изумленный, немного встревоженный, но в то же время любопытный взор. — Нет… Я Елена. — Елена… — он почти робко пробует на вкус ее имя и чувствует, как все сжимается от воспоминаний, ворвавшихся в голову с новой силой. Он понимает, что только с ней он настоящий, только рядом с ней он имеет шанс на спасение. Подойдя ближе, Деймон шепчет дрожащим голосом, глядя в ее шоколадные глаза: — Ты нужна мне. Не знаю, сколько я смогу бороться, — и, подняв руку, касается ее волос, видя свет, который льется от нее.       Его спасение. Его жизнь. Его любовь.       Открыв глаза в машине, Сальваторе с трудом сдерживает рычание негодования, чтобы не привлекать внимание Энзо, и переводит пустой взгляд в окно на темное небо, возвращаясь в омерзительную реальность, где он лишь посланник Зла.       Нет. Он не сдастся. Если не ради себя, то хотя бы ради Елены. Он не перестанет бороться, не бросит попыток справиться с этим Злом, не отступит, пока не найдет информацию о том, как может его победить. Потому что он хочет вернуться к своей Елене и он вернется.