Объятия в чашке

1. – Не хотите ли чаю? Это как объятия…. Только в чашке. Слышу этот вкрадчивый голос у себя в голове уже минут пятнадцать. Такой ласковый. Почти кошачий. Почти безобидный. Да и предложение совершенно безобидное. Но женщина на экране только надменно хмурится и отворачивается. Выключаю телевизор и отворачиваюсь к стене. Наверное, нужно снять ботинки. Хотя зачем, ведь постельное белье я меняла примерно месяца два назад последний раз, и мою кровать не назовешь воплощением чистоты. Да и одежда забрызгана чужой кровью, которой меня обдало при выстреле. Сам виноват. Я приказала ему стоять, а приказы полиции лучше выполнять. Но мудак предпочел трусливо бежать, оставив свою жертву истекать кровью, прямо на тротуаре. Пришлось догонять, хотя я чертовски этого не люблю. Выстрелила почти в упор в правое плечо, поглядела на его изумленные глаза и перекошенный от боли рот, быстро зачитала права и заковала в наручники. Ненавижу свою работу. Сегодня у меня выходной вообще-то, и как я умудрилась нарваться на этого воришку с ножом? Сама себе нахожу приключения. Вот только они давно стали рутиной, и уже больше не приносят в мою жизнь ничего, кроме сожаления и усталости. Снимаю ботинки и заставляю себя идти в душ. Как же колются его струи, прямо как иголки! И, как назло, кровь отмывается очень плохо. Тру себя мочалкой до покраснения. И все равно, кажется, пахну кровью. От этого в горле комок отвращения, к самой себе. Я ведь должна любить свою работу, сама ее выбрала. Но никакой любовью тут давно не пахнет. Я словно истончилась, иссякла. Нет больше смекалки, нет чутья полицейского, нет дедукции. Ничего нет. Сомневаюсь, что я сама есть. Выключаю душ и ныряю в теплое пушистое полотенце, прямо с батареи. В нем так уютно, что мысли о работе мгновенное заменяются мыслями о горячем чае с лимоном и стаканчике виски. Нет-нет, о чем это я, хватит уже виски. Неделю назад клятвенно обещала себе, что выпила последнюю каплю этого разрушающего напитка. Пока держусь, к чертям собачьим это пойло. Вытираю запотевшее зеркало и смотрюсь. Неудивительно, что старина Келли надо мной уже пару месяцев подшучивает, мол, мне на Хэллоуин грим не нужен. Мешки под глазами синюшного цвета, взгляд злобного волка, а не тридцатилетней женщины. Вискарь помахал мне ручкой, напоминая о себе. Я похожа на мымру, лучше не смотреть. От неожиданного телефонного звонка я вздрагиваю и подскальзываюсь на мокром кафеле. Первая мысль – где мой пистолет? Вторая – успею ли я дотянуться до него. Нормально? Это уже что-то истерическое, а ведь всего-навсего звонок мобильника. И за каким чертом я понадобилась кому-то в половине одиннадцатого вечера? Понятно, что выходной уже испорчен, но хотя бы вечер. Меня дожидается недосмотренный полицейский сериал с красивыми крепкими парнями на Гавайях. Хоть что-то меня дожидается. Это могло бы быть приятно. Но звонок не замолкает. А, замолкнув, начинается снова. Просто пытка для такой нервной особы как я сегодня. - Ну чего тебе? - спрашиваю я устало, завидев имя Келли на дисплее. – Иногда полезно смотреть на часы. Это такие циферки со стрелочками на циферблате. У тебя в гостиной на стене висят. - А ты не могла просто сказать «алло»? – я чувствую, как Келли ухмыляется. – У нас убийство, моя милая напарница. - Сегодня у меня отдых от убийств. Как и от всех остальных гнусных преступлений этого города. - Это ты не пропустишь, уверена. НЕМОЙ вернулся, сука. Я проглатываю ком, внезапно подступивший к горлу. Стискиваю зубы от злости. После трех лет молчания эта скотина снова начал убивать. Одно из моих немногих нераскрытых дел. Серийный убийца. Почему бы нет? Я потратила на него пять лет жизни, была одержима его поимкой, но он ускользнул у меня из-под носа. Провел как школьницу. Я неделю пила после этого, беспробудно. Второпях сушу волосы, сыпя ругательствами по громкой связи. Подавляю огромное желание выпить пару стаканов виски. Келли рассказывает факты с места преступления, пока я одеваюсь и иду к машине. Что за день сегодня! Проклятье, я чувствую, что не готова увидеть снова тело блондинки с зашитым ртом – его фирменный опознавательный знак. И ее пустые глаза с белесыми линзами. Его жертвы напоминают привидений: всегда в белом струящемся платье, с распущенными волосами и зашитым белыми нитками ртом. Он душит их белым шарфом, который потом элегантно завязывает вокруг места удушения. Псих любит элегантность, он скрупулёзен, последователен до визга. Это меня пугает, потому что его жертвы настолько красивы, какой-то неземной красотой, что невозможно отвести глаз. Если бы они не были жертвами психопата, то можно было восхититься его способностями делать из обычной девушки богиню. Мы предполагаем, что он работал патологоанатомом, у Келли даже была зацепка на счет этого, но она ни к чему не привела. Он четко планирует убийства, но не имеет четкой периодичности. Как взбредет в голову – так и выходит из норы. Может молчать три года, а потом по новой, по жертве в неделю. Или несколько в неделю, тут все зависит от его ненасытности. А еще он тщательно заметает следы, никаких отпечатков и свидетелей. Хотя жертв всегда оставляет на открытом месте – любит, чтобы его работу видели. И все – за считанные минуты: приезжает, вытаскивает готовое тело из машины, укладывает на тротуар и быстро уезжает. Всегда – возле кинотаетра. И вышли мы на него совсем уж случайно. То ли ему стало скучно, что его никак не поймают. Психолог в полиции говорит, что такие твари мечтают быть пойманными. Ей виднее. То ли это рука божья вмешивается, но муж Келли идет как-то с ребятами с работы на зубодробительный боевик, последний сеанс. Теряет в зале ключи от машины. Пока он там рыскает, все разъезжаются, а он выходит на улицу и видит как высокий парень в капюшоне укладывает на тротуар девчонку в белом. Пит не успел рассмотреть психа, только отметил его рост и худощавость. Келли приезжает через несколько минут по его звонку, но маньяка уже нет. От воспоминаний у меня голова начинает кружиться. Ненавижу эту тварь, сколько слез родителей было пролито по девчонкам. Даже если я его поймаю, это не вернет дочь ни в одну семью. Еду в машине, кусая губы, почти не замечая, что мне больно. Мне так хочется, чтобы он сдох, хочется размазать ботинком его рожу по асфальту. Люди, не ценящие жизнь других, не заслуживают другого отношения. Хотя я никогда и не думала, что НЕМОГО можно назвать человеком. Пульс зашкаливает, когда я подхожу к месту преступления и пролезаю под желтой лентой. Пытаюсь дышать спокойно, чтобы не выдать Келли свое неважное состояние. Но от ее проницательного взгляда мне не скрыться. Она смотрит на меня с такой жалостью, словно только что нечаянно убила свою любимую собачку Флоппи. Да, я знаю, я жалкая. Я не смогла поймать убийцу, не понимаю, почему она до сих пор считает меня хорошим копом, и не попросила другого напарника. Девушка в белом хороша. Тщательно расчесанные волосы, белесые глаза, похожи на рыбьи, и аккуратно заштопанный рот. Может пойму когда-нибудь, зачем зашивать рот той, которая и так уже ничего не скажет никогда. - Свидетелей нет, конечно же? – на всякий случай спрашиваю. – Камеры наблюдения у того магазина работают? - Неа, - кивает Келли, щуря и без того свои узкие корейские глаза, - как всегда. Бабуля, которая ее нашла, вышла погулять с собачкой за 2 квартала отсюда. Но пёсик от нее удрал прямо на место преступления. Я хмыкаю. - Может мне собаку завести? Не так скучно будет. Или поможет преступления раскрывать… - Ты ж ненавидишь псов, - едко подмечает Келли. Да, я не люблю собак. От них слишком сильный запах псины. Но они умные. Вот эта блоха сюда примчалась за два квартала, может что-то учуяла. - Уберите отсюда собаку, - говорю я подошедшему полицейскому, - и отвезите ее хозяйку в участок. - Слушай, никаких следов, как обычно, - уверенно продолжает Келли, хмурясь. – Но… ты заметила изменения? Наши взгляды пересекаются на пару секунд, и я еще раз осматриваю жертву. Как фарфоровая кукла…В голове у меня вертится еще множество сравнений, одно из которых более навязчиво, чем остальные. - У нее красная помада, - подмечаю я медленно. – И если бы не зашитый рот, она была бы копия… -… Мерилин Монро. – Заканчивает за меня Келли. – Бинго, дорогуша. И как мы раньше не замечали этого сходства? - Раньше он не красил губы, - парирую я. – С чего бы вдруг он стал это делать? Это подсказка для нас, тупых и недогадливых? - Возможно! – хмыкает Келли многозначительно. – Поехали в участок, нас шеф созывает на планерку. Говорит, что к нам прибыла подмога, и скоро мы поймаем НЕМОГО. Я закатываю глаза: - ФБР?! Эти уроды мне в прошлый раз нос разбили! - Ты сама виновата, дорогуша. Если бы ты не … Поднимаю ладони в знак протеста. Сейчас я не вынесу никаких морализаторств и нравоучений, только не сегодня! Знать не знаю, что за помощь дает нам шеф, но надеюсь, что это хотя бы будет не Мелларт, который мне нос расквасил три года назад. Я эту гниду со свету сживу, если еще хоть раз увижу. И шеф Пристли это знает. Мы приезжаем в участок, я уже вовсю зеваю, прикрываясь воротом кожаной куртки. А ведь сейчас я могла бы наслаждаться обществом красивых мужчин из полиции Гавайев, похрустывая чипсами под одеялом. Но жизнь не дает шанса заскучать, игнорируя, что иногда мне просто необходима скука. Она дает возможность предаться сладкому отупению и не думать ни о чем. Так отдыхает мой мозг. В кабинете шефа шумно, он говорит с кем-то по телефону, очень яростно что-то доказывая. Его усы мешают расслышать слова, но я вижу, что он в гневе. Келли по обыкновению, снисходительно хмыкает. Она вообще все время хмыкает, как будто самый неверующий и не способный удивляться человек на свете. Непробиваемая – зову я ее. Мы не сразу замечаем, что шеф в кабинете не один. На кожаном диванчике цвета красного дерева неподвижно сидит человек. Из-за стеклянной двери мне видно только его затылок с курчавыми светлыми волосами и ворот его синей рубашки. Время от времени он поворачивается в профиль, и по его лицу я понимаю, что он не из ФБР. Нет сосредоточенности на лице, он словно наслаждается собственными мыслями. А вот это уже интересно: если не ФБР, то кто такой? Келли вопросительно смотрит на меня. - Не знаю его, - хрипло говорю я, откашливаюсь и отпиваю кофе из бумажного стакана. - Тебе не кажется, что мы тут уже слишком долго цедим кофе? Пора прервать это шоу одного актера, - скрывая улыбку, Келли бодро шагает в кабинет начальника. Я бы не решилась войти туда сейчас без приглашения, но Келли мало что смущает в жизни. И уж тем более не Дэвид Пристли. - Разрешите, сэр, - бесцеремонно вламывается она, увлекая меня за собой. – Мы уже устали ждать. Шеф жестом показывает, чтоб мы проходили, но сам продолжает разговор. Видимо, снова мэр на проводе. А тут уж как ни крути, первым трубку не положишь. Мэр, наверное, в панике, что снова придется успокаивать жителей города. Другими словами – врать им с три короба про то, что маньяк не так уж и опасен. Конечно, у полиции же всегда все под контролем. Мы с Келли в нетерпении смотрим на гостя. Пытаюсь определить по внешнему виду, что это за птица. Немного за сорок, сеточка морщин вокруг глаз выдает в нем любителя посмеяться. Синяя хлопковая рубашка аккуратно заперта в светло-голубые джинсы, слишком уж обтягивающие, на мой взгляд. Ботинки замшевые, бежевого цвета, безупречно ухожены. Педант, одним словом. Хотя на лице одно-двух дневная щетина. Маленькие серые глазки с любопытством пялятся на нас, нос картошкой, тонкие губы, которые доброжелательно улыбаются. Тип явно настроен благодушно. Такой весь безупречно чистенький, что тошно. Видимо, мое выражение лица его забавляет. Он улыбается еще шире, схватив мой взгляд. Хотя бы встал для начала, думаю я, раздражаясь. - Детектив Келли, - первая начинает моя напарница, - это детектив Ройс. Убойный отдел, а вы….? С грохотом и матерными словами шеф Пристли швыряет телефонную трубку на стол. Его глаза прямо таки наливаются кровью. Эдакий бык на корриде. Сейчас начнется! Можно спокойно идти пить кофе до седьмого пришествия, когда шеф рассказывает про свои тёрки с мэром, он и не заметит ухода. - Так, ладно, о разговоре потом, - удивляет он меня. – Детективы, это Саймон Келлан. Он будет помогать нам в поимке НЕМОГО. Шеф вопросительно смотрит на нас, ожидая узнавания. Но мы немы как рыбы. Мне лично это имя ни о чем не говорит. Как, видимо, и Келли, она лишь разводит руками. Судя по всему, такая реакция продолжает мистера Келлана только веселить. Он встает с дивана с широченной голливудской улыбкой и очень радушно жмет руку сначала Келли, потом мне. Отмечаю для себя как неестественно мягка его ладонь, и сажусь на диван. - Вижу, леди не в курсе, кто я, Дэвид. Что ж, представлюсь более подробно: профессор, доктор психологии, преподаю криминальную психологию на кафедре Главного университета. В городе я всего два года, может быть поэтому вы не читали моих работ и не слышали обо мне. У себя на родине я достаточно известен. Мои научные статьи о психологии серийных убийц имели громкую огласку…. Он говорит очень мягко, почти нежно, слегка растягивая слова. Похож на самодовольного кота, который обожрался сметаны и теперь ни к чему не испытывает интереса. Шеф Пристли издает довольное кряканье и перебивает гостя: - О, девочки, вы не представляете, как нам повезло с этим парнем! Полиция его родного города от него в восторге! И хотя он предпочитает лишь преподавать, нашим коллегам удалось уговорить его раскрыть дело Звездного Убийцы. Да-да, это с его помощью сволочь села на электрический стул! Кто из нас не слышал про Звездного Убийцу! Самое громкое дело в стране, и этот тип, видимо, Звездный ловец Звездного убийцы. Ему бы очки пошли, думаю я про себя. Ботаник! Уже явно за сорок, а все еще не женат, наверняка спит со своими книжками и живет с мамой. Терпеть не могу в мужиках такое всеобъемлющее самодовольство. Лучше сразу себе пулю в лоб пустить. Ну ничего, Келли как никто умеет сбивать спесь, вся надежда на нее. - И вы приехали сюда в столь поздний час? – спрашиваю я ботаника как можно гаже. – Вам не пора спать? Келли ехидно хмыкает, а вот шеф явно не в духе. - Ройс, попридержи язык. Мистер Келлан уже введен мной в курс дела, и задержался тут только чтобы с вами познакомиться. Завтра с утра чтобы были свежи и полны позитива. У нас впереди трудное дело. Все ясно? Мы усиленно киваем. Я, скрывая зевоту, Келли – посмеиваясь. Келлан выходит вместе с нами из кабинета, интеллигентно озираясь. Хотя ему все таки не хватает интеллигентности. Из-за телосложения. Они все такие тонкие и звонкие, эти интеллигенты, а этот весьма широк в плечах и очень крепок. - Я вам чем-то неприятен, детектив Ройс? – вопрошает он невинно. – Прямо таки чувствую в воздухе вашу недоброжелательность… - Да ну? – вырывается у меня. – Мой выходной окончательно испорчен возвращением маньяка, ко мне приставили напомаженного выскочку-профессора, который будет все расследование жужжать мне на ухо всяческую заумную хрень. Из каких закромов родины мне достать хотя бы полграмма доброжелательности, не подскажете? Келли, смеется, надевая шапку. - Ройс у нас любит иногда витиевато выражаться. Привыкайте, Келлан. И она испаряется из участка. Мужчина, ничуть не смутившись моей тираде, аккуратно подает мне куртку. Это бесит меня еще больше, чем если бы он мне нахамил в ответ. Видимо, я совсем уж жалко выгляжу, если даже ботаник со мной так вежлив. - Не бойтесь, детектив, я ни за что не хочу поставить под угрозу ваше расследование….И ваш….авторитет. Обещаю, что буду ненавязчив и внимателен. Я изумленно застегиваю куртку, чуть не поранив палец молнией. Вот кретин! Неужели он не может разговаривать по-человечески, а не сыпать своими умными словечками. Люди так не разговаривают! - Ну-ну, - бурчу я почти под нос. – Только попробуйте мне не подчиняться. Не потерплю опозданий, неуважения и…и… Заминка. Слишком долго думаю, что еще я не потерплю, повисает неловкая пауза. Он, должно быть, лыбится вовсю, понимая какой дурой я выгляжу. Но нет, он только внимательно смотрит мне в лицо и кивает. - Я все понял. Не напрягайтесь. От меня только одно маленькое пожелание, если это уместно.. - Чего уж там, - бурчу я, двигаясь к выходу. - Не будьте такой грубиянкой. Закономерно, но именно после этих слов мне отчаянно хочется ему нагрубить и послать к чертям собачьим. Но я выдавливаю сверхвежливое, по моему мнению, «ладно», и пулей выскакиваю на холодный воздух, проклиная этот день. 2. С утра настроение препоганое, так как снова засыпаю лишь в четыре. Кофе на вкус горький, тост в горло не лезет. Но это цветочки по сравнению с тем, что придется еще черт знает сколько таскать за собой умника-выпендрёжника. Если задуматься, то понятия не имею почему он меня так злит. Я тоже не дура, Келли говорит, что палец в рот мне на клади – откушу по локоть, в участке пользуюсь уважением, не смотря на историю с НЕМЫМ. Но меня что-то тревожит в присутствии этого типа. Боюсь показаться смешной. Кому – ему, что ли, спрашиваю себя. Почему это? Интеллектом он меня задавит, что ли? Пытаясь разобраться в своей неконтролируемой озлобленности на человека, которого и знать то не знаю, я еду на работу. Картина маслом – наш новый консультант уже умаслил Келли, судя по ее довольной физиономии. Они сидят в моем кабинете, склонившись голова к голове над столом с бумагами. Прямо как мы с ней частенько. Укол ревности совершенно меня дезориентирует. Я ревную свою напарницу? Чушь какая-то. Надо собраться, у нас психопат-убийца гуляет по городу. Остается только надеяться, что времени у нас не меньше недели. Но его голод может быть гораздо мощней, чем раньше. Захожу в кабинет с вымученной улыбкой и окидываю пришельца взглядом, стараясь делать это не очень явно. Сменил рубашку на темно-красную в клетку. Прям таки ковбой Мальборо, только шляпы и хлыста не хватает. Наверное, в университете девчонки писаются при виде него в этих джинсах в облипку. Хотя он же ботаник, вряд ли девчонки на него заглядываются. О чем я вообще думаю?! Собираю себя в кулак как могу. Но мысли похожи на беспорядочную мозаику. - Мисс Ройс! – радостно вскакивает он с места. – То есть, я хотел сказать – детектив! Доброе утро. Я киваю, усаживаясь за стол. - Что тут у нас? Келли что-то там себе хмыкает и указывает на бумажки. - Мистер Келлан тут накидал примерный портрет нашего парня, исходя из анализа и тех немногих фактов, что мы имеем. Готова его выслушать? В ее голосе полно насмешки, но я сейчас плевать на них хотела. Келлан вопросительно приподнимает брови, пытаясь словить мой взгляд. - А то как же! –говорю я, скрещивая руки на груди. – Я вся превратилась в одно больше ухо. - Два, - уточняет он. - Что «два»? – не понимаю я. - У человека два уха. Поэтому резонно предположить, что вы превращаетесь в два больших уха. И у каждого из них такое же сердитое выражение лица. Келли прыскает со смеху, раскаты ее голоса заставляют меня сжаться в комочек. Чего она так ржет, словно он сказал самую смешную шутку на свете?! - Вы такой умный даже когда спите? – парирую я едко. – Может, перестанете упражняться в острословии и начнете, наконец? Келлан кивает. Его доброжелательный вид никуда не делся, улыбка присутствует, но от меня все же не ускользает некая настороженность его взгляда. Чересчур цепкий, словно каждую мелочь подмечает. Наверное, это из-за работы. - Итак, - начинает он уверенно, - исходя из наших данных….Убийце около сорока, плюс-минус, худощав, рост около метр восемьдесят. В подростковом возрасте пережил смерть близкого человека, возможно, винит себя в этом. Предполагаю, что имеет отношение к производству фильмов, точнее, работал гримером. Он тщательно планирует каждое убийство, никогда не сворачивает от плана, не суетлив, склонен к театральным эффектам. Скорее всего, желает быть пойманным, потому что раскаивается, так сказать – жаждет наказания… - Чтоооо? – вырывается у меня. – Вы обкурились, что ли? Он раскаивается?! Человек, который чувствует вину, идет в полицию и признается в содеянном, а не душит еще дюжину девочек, чтобы его поймали. К тому же, он не оставляет улик, а без них как же мы его поймаем? Не логично. Келлан хлопает себя по бокам и присаживается рядом со мной. С неприятием замечаю, что Келли ловит каждое его слово, и даже перестает хмыкать, что само по себе удивительно. Ёрзаю на месте, пытаюсь отодвинуться от него, но некуда. Ловлю едва заметный запах его одеколона и нервничаю еще больше. Странно, мне очень нравится этот запах, в отличие от его носителя. - Детектив. Вы забываете, что мы имеем дело не с обычным человеком, а с личностью, чья психика давно уже диссонирует с самим собой…Ему не свойственны те модели поведения, что мне или детективу Келли, например, им движет другая сила, другая мотивация…… Сама не замечаю, как начинаю кивать головой, в знак понимания. - Вы правы, - вставляет Келли свой пятачок, - тут вы нам пригодитесь как нельзя кстати, мы со своей колокольни никогда не сможем его понять… И чего она его комплиментами засыпает? А тот уже лыбится вовсю, довольный. - Вспомните про кинотеатры, про образ Монро, про грим.. - Но раньше мы не улавливали сходства с Монро, - говорю я между прочим, - почему изменилось все? Келлан тарабанит пальцами по столу. - Он думал, что вы поймете..Догадаетесь…Но отсутствие помады и более длинные волосы сбивали вас с толку, мешали увидеть это сходство. И тогда он сделал его более явным, это подсказка. - Нормальную подсказку он не мог оставить, - бурчу я, - например отпечатки пальцев… Наш гость явно позабавлен этими словами. - Это было бы слишком просто, детектив Ройс, - он хочет, чтоб вы играли по его правилам, чтобы постепенно вышли на него. Поверьте, я почти на сто процентов уверен, что в этот раз вы его обязательно поймаете. Он жаждет этого! - Ну конечно, теперь у нас есть вы, как же мы можем его не поймать! – не удерживаюсь я от едкого замечания. Но оно, как всегда, нисколько не злит его. Черт, что угодно бы отдала, чтобы стереть с его лица это милое выражение. Чеширский кот ему родственник. - Надеюсь, мои знания и правда помогут. А что по поводу фургона, в котором он перевозил жертв? – вспоминает вдруг Келлан. – В прошлый раз нашли его? Келли вздыхает: - Да. Только толку от него было мало. Номеров нет, фургон был объявлен в розыск некой дамой, не имеющей родственников. Рассадой занималась круглые сутки, такой у нее был садик – закачаешься. Фургон нашли сгоревшим спустя неделю после последнего убийства. За дамой еще долго следили, думали, может он ее знакомый и выйдет на нее. Но нет, тишина. Она получила страховку от машины, продала дом и переехала в другой город. Тупик. Келлан хмурит брови. Явно чего-то недопонимает. Сейчас начнутся вопросы из серии: как же вы вышли на него? Нутром чую. Не дав ему опомнится, начинаю сама: - В сгоревшем фургоне мы нашли ключик. Маленький такой, всего один. Видимо, НЕМОЙ был захвачен врасплох тем, что муж Келли его увидел возле кинотеатра. В его планах не было пункта – сдаться в руки полиции на данном этапе. Вот и бросился улики прятать, просто манна небесная, что уронил ключ. Эксперты долго пытались снять с него отпечатки пальцев, но тщетно… Я перевожу дыхание, вспоминая то расследование. Ни одну ночь я толком не высыпалась, надеясь хотя бы на крошечную зацепку, и тут этот ключ! Эйфория моя быстро сменилась бешенством, когда я поняла, что отпечатки снять не получится. Келлан задумчиво подпирает подбородок ладонью, не сводя с меня глаз. Он вообще моргал все это время? Сейчас на лице нет ни тени улыбки или надменности, лишь стиснутые губы и пристальный взгляд. Может он не так уж и безнадежен, как я думаю? Нам сейчас еще одна голова и правда не помешает. Опять топчемся на месте. Снова придется прорабатывать все ниточки с самого начала. - Не сочтите за комплимент, - вдруг выдает Келлан, - но когда вы не ругаетесь и не язвите, то вы весьма милы. Я не сразу понимаю, что эти слова обращены ко мне. Ехидное хмыканье Келли тому подтверждение. Завидев мой суровый взгляд, тип поднимает ладони вверх, словно защищаясь. - Говорю же – не сочтите за комплимент. Я внимательно слушал все, что вы говорили, и у меня возник вот еще какой вопрос: а мог ли наш амиго быть пациентом психиатрической клиники? Не мог же он скрываться всю жизнь, а ведь расстройство его явно началось не пять лет назад, и даже не десять. Ловко ушел от ненужной темы, подмечаю я почти с улыбкой, нет, явно я его недооценила! - Откуда вы взяли эти сроки? – вопрошает Келли. - Это сейчас неважно, просто доверьтесь мне и ответьте на вопрос, - он деловито воззарается на мою напарницу, в полной уверенности, что она сейчас все подробности ему выложит. И, к моему удивлению, это происходит. Вот уж странно! Келли обычно не поддается на провокации, а любые попытки ею командовать с презрением размазывает по стенке. Кроме шефа Пристли, конечно. Но наш герой явно имеет над ней какую-то власть. Может напомнить ей, что она счастливо замужем? Хотя, судя по ее улыбочке, это сейчас не поможет. Но я не даю ей заговорить, пытаясь поставить на место этого выскочку. - Слушайте, вы же наверняка читали дело? Хм? И знаете, какие линии мы отработали. Да, все лечебницы этого штата я лично объездила и говорила со всеми главными врачами. Если ваша память не сохранила эту информацию, то прочтите еще раз. - Эээ, я просто не дошел еще до этой части. Слишком много коробок, а у меня было всего полночи, чтобы прочесть. Я просто уснул. Он говорит вполне искренне, от чего я чувствую себя потрясающе глупой дурой. Великолепно. - Было три сбежавших из разных клиник, как раз в тот год, когда начались убийства, - сглаживает ситуацию Келли, - мы проверили всех трех, но лишь один подходил под описание НЕМОГО. Двоих поймали почти сразу же. После побега, третий пытался улизнуть в соседний штат, каким-то образом состряпал себе фальшивые документы. Но умер в мужской уборной аэропорта. Сердечный приступ, вызванный передозировкой лекарств, которые он стащил из психушки. «Смотри ЧТО берешь» - верная надпись. Я невольно смеюсь. Такая глупая смерть: спланировать все, сбежать, скрываться довольно долгое время, чтобы потом вот так вот, в туалете…И почему я смеюсь? Смерть – это не смешно. Со мной явно что-то не то, и мне это совсем не нравится. - А тело? – задумчиво оглядывается на меня Келлан. – Вы лично его видели? - Как вас сейчас. Высокий, худощавый, бледный, лысый. Его звали Бенджамин Тэрри. Мать упекла его в психушку в 25 лет, когда он убил ее кота и повесил его кишки как гирлянды на елку. А потом носился по квартире с ножом наперевес, угрожая то же самое проделать и с ее кишками. Она получила удар в спину, чуть не истекла кровью, но успела вызвать скорую. Ей удалили одну почку, которую он задел ножом, а парня определили в известное заведение, где он и жил до времени побега. Келлан явно составляет в голове все детали паззла, которыми мы его одарили за сегодняшнее утро, но, видимо, полной картины пока не видать. Я украдкой наблюдаю за его мимикой и походкой, он явно ушел в себя до какой-то степени, шагает по кабинету размеренно, не спеша, словно меряет его шагами. Руки скрещены на груди, одной ладонью он периодически трет подбородок. Я почти слышу шуршание его щетины о кожу ладони. Не понимаю как он может быть одновременно таким серьезным и….нормальным, а через секунду, словно кожу меняет и становится этим мерзким улыбчивым подлипалой, от которого меня воротит. Хамелеон. Ненавижу таких. Никогда не знаешь чего ждать от них. Брэдли был таким. Одновременно милым и ласковым со мной по телефону, он мог в это время обнимать какую-нибудь шлюшку в нашей с ним постели. А потом врать, что он любит только меня. Брэдли, Брэдли… И чего это я о нем сейчас вспомнила? Почему я никак не могу сосредоточиться на этом деле? Мысли постоянно где-то гуляют. А ведь это дело мне крайне важно, этого ублюдка я искала слишком долго, чтобы сейчас распускать себя до такой степени. Не узнаю себя. Ни в зеркале, ни в мыслях. Но этот мужик всему виной, в этом я уверена. Прямо под ухом чувствую теплое дыхание, волосы касаются моей шеи, а голос Келли шепчет прямо в ухо, настолько тихо, что я еле разбираю: - Может ты его уже трахнешь и дело с концом, Ройс? Для разрядки обстановки. Чувствую, как краска заливает мои щеки, и в ужасе гляжу на нашего ковбоя. Нет, он не слышал, стоит, склонившись над какой-то бумажкой. Я убью Келли, как только представится случай. На кусочки разберу! - В общем, мистер Келлан, вы продолжайте изучать дело, а мы с Ройс на время удалимся. Вам купить пончиков? Мужчина преображается в считанные секунды. Интересно, его точно никто не дергает за ниточки, заставляя расплываться в этой улыбке до ушей? Сердце мое стучит так бешено, что я улепетываю из кабинета, не успев услышать ответ. По пути в кафе за пончиками Келли уже не скрывает своего энтузиазма: - Родная, ты забываешь, что я тебя насквозь вижу. Ты вцепилась в него как бульдог только потому, что запала. Вот и бесишься. Ты, конечно, королева сарказма, не спорю, но парень просто хочет выполнить свою работу. - У тебя замкнуло микросхему, Келли! – почти ору я. – Я его терпеть не могу. Он дешевый выпендрежник. И вообще! - Весомый аргумент, - ржет Келли, заказывая пончики. – Чем явнее ты ему демонстрируешь, тем очевидней все становится. И, поверь, не только для меня. Конечно, я понимаю, эти широченные плечи, мускулистые руки. Про кудри цвета золота я вообще помалкиваю, заметь! - Ты бредишь. - Нет, это ты бредишь. Влюбилась в парня с первого взгляда и описалась со страху от этого. Не веди себя как школьница, покажи, что ты взрослый человек. К тому же, мы тут, на минуточку, дело пытаемся раскрыть, и твои подколки лишь мешают сосредоточиться. И перестань уже думать о Брэдли. Господи, вот она экстрасенсом заделалась! Все то видит, все то понимает без слов! Презрительно фыркаю, возвращаясь в кабинет. Франт сидит, зарывшись в бумаги. На носу его сидят очки в черной пластиковой оправе. Очки. Я угадала. Невольно улыбаюсь. В них он похож на студента, готовящегося к экзаменам среди ночи. - О, вы принесли пончики! – с детской непосредственностью восклицает он, словно это самая большая радость в жизни. - И даже кофе, - дружелюбно кивает Келли, косясь на меня. Да, да, я все понимаю. Вежливость. Я буду вежливой. - Что вы нарыли своим не замыленным взглядом? – вопрошаю я невинно. – Есть мысли? - Еще какие! – он откусывает пончик, облизывая губы. Сейчас он снова вполне нормальный. Понимаю, что в голове все еще звучит глупая фраза Келли, вытряхиваю эти мысли, почти насильно. Сажусь рядом с ним. - Например! Зубная карта мистера Тэрри не совпадает с зубной картой трупа, найденного в туалете аэропорта. Другими словами, наш НЕМОЙ, возможно и есть этот мистер Тэрри. - Мы не проверяли зубные карты. Мать опознала его. И анализы крови совпали! Это точно был он!- Келли недоуменно смотрит то на меня, то на Келлана, яростно дожевывающего пончик. - В том-то и дело. Не было даже запроса на зубную карту, ведь она нужна лишь в том случае, когда труп невозможно опознать. Или некому опознавать. А анализы можно подделать или подменить. Но я решил проверить. Пошарил в вашей базе данных, и – вуаля! Мы застываем в недоумении. Возможно ли, что мы пропустили такую важную зацепку? Мы, два опытных детектива! - Нужно разрешение на эксгумацию, - твердо говорит Келли. – Иду к шефу! - Не торопитесь, детектив Келли, - веско останавливает ее наш Коломбо. – Возможно, надо просто надавить на мамашу этого паренька. Решаем ехать к миссис Тэрри сейчас же. Но Келли остается в офисе, тк ее вызывает к себе шеф. Нужно чем-то умаслить мэра по телефону, кинуть ему хоть какую-то кость. Шеф Пристли очень вспыльчив, чтобы умасливать кого бы то ни было, а вот Келли – скала. Хорошо, что у нас есть зацепка! Мы с Келланом садимся в машину и едем на другой конец города. Далековато живет мама психа. Машина еще недостаточно нагрелась и я чувствую как зимний холод просачивается под мою водолазку, неприятно скользя по коже. Что ж, недопитый кофе снова остался скучать без меня на рабочем столе. Ковбой надел куртку из черной замши и полосатый шарф, в котором почти тонет все его лицо. Нос слегка покраснел от холода. Минут пятнадцать мы едем абсолютно молча. - Какой ваш любимый жанр кинофильмов, детектив Ройс? Вопрос абсолютно странный. - Это важная для дела информация? - Отвечать вопросом на вопрос невежливо. Вы же обещали мне не грубить. Будьте помягче, это вам пойдет, я уверен. Его тон слегка поучительный. Еле сдерживаюсь, чтоб не послать его подальше с глупыми вопросами, но вспоминаю советы Келли. Давно меня так никто не бесил, как этот тип. Одним только своим существованием. Влюбилась? Да она шутит, что ли?! - Ужастики, - бурчу я почти под нос. - Больше всего люблю фильмы про зомби-апокалипсис. Кровь, мясо, кишки и все такое. Мертвые жрут живых. Весело. Он явно изумлен моим ответом, глаза его округляются. Он дышит в сложенные ладони, чтобы их согреть. - Поражен! По вам и не скажешь, что вы любительница зомбо-ужасов. Это же мерзко! Он явно насмехается надо мной! И как после этого мне быть вежливой? - Не более мерзко, чем ванильно-сахарные романтические комедии. - Просто….это вас определенным образом характеризует. Теперь я знаю ваш самый большой страх. - Да ну? Может просвятите меня! Ваш блестящий профессорский ум – я перед ним преклоняюсь! - Вы боитесь смерти. Того, что после нее вы перестанете существовать. Ничего не будете видеть, слышать, не будет мыслей, чувств. Просто темнота и пустота. И это вызывает вас панику. Я вцепляюсь в руль своего жука. Он попал прямо ко мне в голову и все там вычитал. И это только потому, что я люблю фильмы о зомби? С ума сойти. - Вы несете чушь, - парирую я, но неуверенно. – А вот чего вы боитесь? Он невесело улыбается и слегка трогает мое плечо покрасневшими пальцами. - Вам лучше не знать этого, детектив Ройс. От этих слов мне становится еще холоднее. Но мы уже подъезжаем к дому Тэрри. В окнах темно, никаких признаков жизни. Мы выходим из машины, я прикладываю руку к пистолету на ремне, Келлан озирается по сторонам. - Будьте внимательны, - предупреждаю я. – И осторожны. Я за вас отвечаю. Он на долю секунды останавливается на мне взглядом. Снова эта настороженность. Никакой улыбки. Словно он что-то хочет прочитать на моем лице. Мне не по себе. - Кстати, - я пытаюсь отвлечься от ненужных мыслей, - вы можете называть меня просто Ройс, без «детектив». Его брови взлетают вверх. - Уже второй раз за сегодняшний день вам удается меня удивить. Ройс? Хорошо. Спасибо, что разрешаете. Пока не понял почему, но все равно приятно. А имя у вас есть? - Еще рано для имени, - обрубаю я поток вежливостей и подхожу к окну. В доме горит огарок свечи, настолько тусклый свет, что с улицы его не видно. Пытаюсь рассмотреть что-нибудь в полутьме, удается увидеть лишь разбросанные вещи и какой-то мешок у двери, лежащий на полу. Келлан тоже заглядывает в окно. Он так близко, что я могу сосчитать все морщинки у его глаз. Светлые волосы треплет ветерок, донося до меня знакомый запах. Черт, кажется, Келли была права, признаюсь я себе. Как всегда. Рот его округляется, он что-то разглядел. - Это она, - говорит он, чуть хриплым голосом, - глядите! И указывает пальцем на комнатную дверь. Я понимаю, что никакой это не мешок на полу. Это труп миссис Тэрри, матери психа. Через полчаса прибывают коронеры, место преступления опечатывают. Келли все еще сражается за честь нашего участка в телефонной битве с мэром. Мой новый напарник стоит на кухне дома убитой, пытается согреться чаем. Только сейчас подмечаю какой он высокий. - Вы чай заварили? – хмыкаю я. Он довольно расплывается в улыбке. Первый раз я не нахожу ее отвратительной. - Полагаю, что Тэрри ее убил, - говорю я, оглядываясь. – Там полно окурков от разных сигарет, может нам повезет с ДНК. Но зачем ему убивать собственную мать? Келлан пожимает плечами, обхватывая ладонями горячую кружку. - Теперь, когда мы почти уверены, что он и есть НЕМОЙ, может он решил, что так безопаснее? - Но как он так быстро узнал, что мы в курсе? У меня в голове куча вопросов. Но теперь они звучат более уверенно. Потому что существует большой шанс, что мы знаем ублюдка в лицо. А это уже очень много. А еще я признаюсь себе - уверенности мне придает то, что я перестала скрывать от себя свои же собственные чувства... Лгать себе долго невозможно. - Что с вами, Ройс? – едва заметно хмурясь спрашивает Келлан, ставя чашку на стол. – Мне кажется, или вы улыбаетесь? Я чувствую, что если сейчас уйду, не сказав ничего, то мне будет очень тяжело завтра снова работать с ним. Противоречия раздирают сердце. Во рту так сухо. Мужчина, словно читает мои мысли. Через мгновение мы стоим лицом к лицу, так близко, что я вижу в его глазах свой силуэт. Его ладонь ложится на мою щеку и замирает там, отдавая тепло. Неестественно мягкая ладонь. - Хотите чаю? - Чуть слышно спрашивает он, наклоняясь к моему лицу. «…это как объятия. Только в чашке» - вспоминаю я, кусая губы. Мой ответ, наверное, стал для него третьим удивлением за день. Но к чаю он не имеет никакого отношения. Сама не веря, что я произношу именно то, что сама слышу, я говорю очень быстро, упираясь носом в его колючую щеку: - Если бы я могла, если бы я решилась на такое, а я вряд ли бы решилась…..Если бы здесь никого не было, я стянула бы с тебя всю одежду и поимела бы не раз, и не два, и не три. В его глазах нет ни изумления, ни удивления. Он смотрит на меня настороженно, все еще ища в моем лице что-то. Губы еще влажные от чая и пахнут мятой. - Я так понимаю, это нечто вроде комплимента, - вдруг выпаливает он и быстро выходит из дома, оставляя чай недопитым. 3. Вчера был странный день, который мне нужно еще раз пережить в голове. Пережить, чтобы улеглось. Поэтому я беру у начальства отгул, уверяя, что буду заниматься делом НЕМОГО у себя дома. Келли сразу понимает, что дело не чисто, но я упрямо игнорирую ее подколки. Мне нужно вернуться немного назад, чтобы дело вошло в свою колею. На столе лежат карты местности, фотографии трупа миссис Тэрри и ее мнимого сына, которого она когда-то опознала. Медицинская карта Бенжамина Тэрри пестрит заумными терминами и латинскими закорючками, в которых я ни черта не понимаю. Перематываю память как пленку на несколько лет назад. Раньше этот прием всегда срабатывал. Когда я еще была действительно хорошим копом. Когда любила свою работу больше любимого человека, за что он меня и бросил. Кадр, еще кадр, чувствую, что мне просто необходимо пройти через это еще раз, чтобы докопаться до сути, чтобы подметить что-то, что я все время пропускаю. Тру виски, то и дело зажмуривая глаза. Вот вечер субботнего дня, на улице настоящая метель, но на душе у меня флейты перекрикивают арфу от радости. Мы находим ключ в обгорелом фургоне. Я только что из участка, полвторого ночи, я отдала ключ криминалистам в надежде узнать кто наш убийца. Еду домой. Я даже не помню, что отменила наш совместный ужин с Брэдли, сказав коротко «у меня еще дела, потом объясню». В квартире пахнет крепкими напитками, как если бы их разлили, дешевыми сигаретами и одеколоном Брэдли. Прямо у входной двери валяются его туфли и брюки, одна штанина вывернута наизнанку. Это меня ужасно коробит, он никогда не разбрасывает вещи, любит порядок, а тут такое. Но даже тогда у меня не возникает никакого подозрения. Напился и спит, наверное. Я даже в спальню иду не сразу, перед этим забегаю в ванную, чтобы умыться и переодеться. И только там я замечаю женский чулок. В мелкую сеточку, черный, с кружевом у резинки. Явно дорогая вещь. Не ношу чулки. Да и куда мне их надевать? Минуты две я пытаюсь сообразить, откуда он взялся, мой мозг упорно блокирует вариант того, что Брэдли привел в нашу квартиру другую женщину. Все еще теребя чулок в руках, я иду в спальню, где в полутьме разглядываю некую блондинку, сидящую верхом на моем парне. У нее красивая спина с татуировкой в виде стрекозы. Я изумленно замираю на месте, не понимая обнаруживать ли себя. Но Брэдли замечает меня первый, и с воплями скидывает с себя девушку. Он орет на меня бранными словами, говоря, что я сама виновата, что я затрахана своей работой, что не обращаю на него внимания в последние месяцы, что веду себя как мужик, обзывает меня Грязным Гарри и сраным копом в юбке. Всё это время происходят две вещи: я тупо стою на месте, оглушенная его тирадой, а девица впопыхах одевается и убегает из квартиры. Не знаю, что бесит его больше, но он явно сорвался с катушек, раз внутри накопилось столько претензий. Я тихо спрашиваю, почему он ничего не говорил мне раньше, почему делал вид, что все хорошо. Но Брэдли явно нацелен уколоть меня побольнее. Он зачем-то начинает рассказывать мне как лапал ее в нашей постели, разговаривая со мной по телефону и как дарил мне серьги, купленные ей, когда они ей не понравились. Он явно хочет, чтобы я его возненавидела. Конечно, так легче уйти. Так я не буду умолять его остаться под предлогом, что исправлюсь. Хотя думать, что я буду умолять остаться человека, который только что в моей постели трахался с другой, было бы безумным предположением. Помню только, что на душе было слишком горько, чтобы говорить что-то в свое оправдание. Возможно, я была виновата, что постоянно была занята своей работой, что вела себя не так, как подобает женщине. Но когда-то он же любил меня такой. Наверное, этого слишком мало. Я выкидываю за дверь все его шмотки, утирая ими же свои слезы и сопли. Не стараясь быть вежливой и женственной, я пинаю его ногами, попадая то по заднице, то по спине. Мне не важно, что завтра он подаст на меня в суд за избиение. Сейчас важно только одно – стереть его из моей головы, как ненужный файл. Отправить в корзину, а потом стереть и оттуда тоже. Жаль, что это возможно только со временем. А от времени всегда существовало лишь одно лекарство – виски. Янтарный, пахнущий и терпкий, чуть сладковатый на вкус и сносящий башню уже после двух глотков. Неразбавленный, или с кубиками льда, которые расслаивают его коричнево-золотистый цвет на составляющие солнечного света. И я ложусь в постель, все еще теплую от их тел, затыкая нос, чтобы не ощущать запах чужих духов, запах выделений чужеродного тела. В обнимку с бутылкой проходит два дня, после которых я окончательно теряю ориентиры и связь с действительностью. Я даже не помню, что мне много раз звонила Келли, что я сказала ей о моей мнимой болезни. Потом еще звонил шеф Пристли, но о чем мы говорили - я не могу вспомнить. Ах да, что-то про ключ. Ключ, ключ, надо срочно узнать про ключ, думаю я и проваливаюсь в пьяное забытье. Когда ко мне приходит Келли, то с порога сообщает, что прикончит меня, если я сейчас же не вымоюсь и не вычищу свой рот. Она ворчит со скоростью двадцать слов в секунду, что раздражает примерно так же, как ее постоянные хмыканья. Говорит, что хотела уже взламывать дверь, потому что я не открывала ей больше сорока минут. Что, говорю, решила, что я захлебнулась своей же блевотиной? Келли насильно тащит меня в ванную и заталкивает под воду прямо в пижаме. Никогда еще душ не казалась мне таким отвратительным занятием, мне то холодно до дрожи, то безумно горячо. Я с трудом держусь на ногах, скуля, что хочу вылезти. Но Келли стоит рядом как сторожевой пес, ожидая, когда я вымою волосы и как следует потрусь мочалкой. Таких пыток и врагу не пожелаешь. Чего уж говорить о дальнейших, когда она насильно запихивает меня омлет с ветчиной и две больших чашки кофе, совершенно игнорируя мои протесты и жалость к себе. Потом, уже по дороге на работу, она выдает невеселые новости. Отпечатков на ключе нет. Он здорово обуглился. Но ребята-эксперты сейчас прогоняют ключ по базе, выясняя, сколько в нашем городишке замков, к которым он подходит, и что он открывает. Первый раз в жизни я радуюсь тому, что живу в небольшом городе. Собственно, распознаванием занимается программа наших умельцев, которую они запустили еще вчера вечером. Все равно фильтр слишком широк, чтобы быстро выдать нам нужную информацию. Я с трудом перевариваю все съеденное дома, и еще большим трудом моя голова пытается переварить сказанное. В ней словно хор барабанщиков поселился. Келли игнорирует мое плачевное состояние, даже не спрашивая, что со мной случилось. Может я ей по телефону говорила? Скорее всего. Или же она догадалась. Она же у нас бывалый корейский экстрасенс. - Чон, - тихо говорю я. – Прости, ладно. Я слегка слетела с катушек. Брэдли мне изменил, и я его выгнала. - О, если уж ты назвала меня по имени, дело плохо, и слово «слегка» - явное преуменьшение. Мы невесело улыбаемся друг другу. В этот момент я понимаю как ей со мной трудно. И как мне повезло с ней. - Ты, кстати, уже говорила мне про веселенький вечер субботы, не помнишь? Я рассеянно качаю головой. Уже и не помню своего имени, чего уж там. Виски – стиратель памяти. В участке мы сразу идем к шефу. Завидев меня, всю такую красивую после двух дней пьянки, он деликатно улыбается, пытаясь придать своему голосу максимум озабоченности. Выходит из рук вон плохо. Я говорю, что со мной все хорошо, и через пару часов буду молодцом. Конечно буду, судя по трем таблеткам от похмелья, которые заботливая Келли подмешала мне в кофе. Результаты экспертизы ключа как раз на подходе. В нашем городишке таки ключики и замки продаются лишь в двух магазинах. Один из которых работает напрямую с изготовителями. И хотя ключи никак не маркируются, зато снабжены двумя насечками, в виде буквы V, по которым и вычислили их производителя. Мы с Келли сразу же едем в один магазин, шеф посылает в другой других детективов, чтобы работа шла быстрее. У нас мало времени, возможно, убийца уже обнаружил пропажу, а значит мог убрать улики. В магазине рыжий толстяк-продавец, он же директор, в панике, что его торговлей заинтересовалась полиция, экстренно находит нам записи тех, кто за последний год покупал такие замки. Из них почти все – оптовые закупки. Только три заказа для частных лиц. Один из них оплачен кредиткой. Я нервно тарабаню пальцами по прилавку. Он не может уйти от нас сейчас, нутром чую, что мы вот-вот выйдем на его след! Продавец – сама любезность, говорит, что он помнит обоих покупателей в лицо. Одна из них женщина за пятьдесят, а другой – его знакомый, который покупал замок для амбара. Ни один из них не подходит под описание нашего психа. Келли настойчиво советует припомнить что-нибудь еще, я же в это время связываюсь с детективами из другого магазина. Там – по нулям, все замки, а их было немного, спокойно лежали в закромах магазина. Видимо, тому- виной слишком высокая цена. Продавец очень жалел, что вообще заказал такой товар, который не пользуется спросом. Наш рыжий друг явно нервничает, и это не ускользает он проницательно взгляда Келли. Она умеет морально давить, и продолжает давить на парня, пока не получает информацию о странном покупателе, который купил этот замок несколько недель назад. На вопрос почему он был странным, продавец судорожно ответил, что мужчина угрожал ему ножом, который торчал из прорези кармана его куртки. Он даже подумал, что это вор, но псих заплатил за замок и смылся быстрее ветра. Продавец толком не разглядел его, но отметил высокий рост, длинный нос и маленькие глаза. Жуткий взгляд, верещит он, даже побоялся сообщить в полицию. Я пытаюсь выяснить, куда обычно вставляют подобные замки, и продавец читает мне зануднейшую лекцию о том, что столь маленькие замки не очень надежны, и применяются обычно в чуланах, амбарах с инструментами и гаражах. Мы благодарим нашего трусливого друга и выметаемся прочь. Моя голова почти проясняется. Я за версию о гаражах. Раз наш парень возил девушек в фургоне, ему требуется гараж, чтобы его прятать. Может он и убивал там же, кто знает. Может нам повезет. К тому же, машина в угоне. Привлекать внимание нельзя. Келли соглашается и подмечает, что я почти уже похожа на себя. Она трещит по телефону, раздавая указания копам прошерстить все гаражи с подобными замками, немедленно. Я чую, что она как гончая берет след. В этом мы с ней похожи. Скрещиваю пальцы. Лишь бы только он не успел улизнуть! Надежды, надежны, мы живем только надеждами, больше у нас ничего нет. Пять гаражей. Гонка началась. Мы едем в тот, что поблизости. И я сразу понимаю, что попали туда, куда надо. Понимаю потому, что сбитый замок валяется поблизости в снегу, дверь гаража приоткрыта. Вынимаю пистолет и, не дождавшись Келли, шмыгаю внутрь. Лампочка еще горит, он не потрудился выключить свет. Но как давно это было сказать сложно. Хотя если учесть снегопад, прибавить сюда отсутствие следов на снегу – точно не сегодня. На стене фото убитых девушек. Уже в гриме. Это единственное, что он нам оставил. Как издевательство: вы нашли меня, да, это я. Но уже слишком поздно. Больше ничего нет. Пустота. Ни одежды, ни лекарств, ни инструментов, ни записей, ничего. Нет никакой пользы от того, что Келли орет по рации перекрыть все дороги на выезде из города к главному шоссе. Он давно уже смылся. Прямо из-под носа. Утритесь, девушки. Слишком долго мы собирались. От этой точки мои воспоминания путаются. Я еще долго жила в обнимку с бутылкой, пытаясь в ней найти ответ, что меня гробит больше – уход Брэдли или же неудача с поимкой НЕМОГО? Как же так, спрашиваю я себя, ведь если не получается что-то одно, то должно получиться другое. Я плюю на свою личную жизнь ради поимки убийцы, но и тут меня ждет фиаско. Разве так бывает? Всё было напрасно. Как легко топить в алкоголе собственную беспомощность и одиночество! Кормить себя с ложечки собственной же жалостью и думать, что во всем виноват окружающий мир. Я так до конца и не выхожу из этого состояния, поэтому Келли меня постоянно подбадривает. Она жалеет меня, но не той жалостью, которая сидит во мне. Она жалеет меня с надеждой на то, что все завершится удачей, большой удачей, и детектив Ройс снова будет на коне. Оптимистка. Память прокрутила мне те события почти бесстрастно, сейчас я уже не ощущаю той противной горечи, лишь легкую печаль, что все могло бы пойти не так. Что я могла бы найти то, что сейчас меня гложет. Маленькую деталь, упущенную из виду. НЕМОГО тогда не нашли. Потому что решили, что он давно уехал из города. Еще месяц после неудачной поимки город стоял на ушах, был объявлен комендантский час, проверяли каждый дом, каждую квартиру, но его не нашли. Но что если….что если он никуда не уезжал? Что если допустить мысль, что он все время был здесь. Странно, конечно, сидеть три года в укрытии, а потом снова начать бурную деятельность, но все же. Он уехал, чтобы вернуться? Я вдыхаю запах мятного чая из чашки и сажусь за стол. Вот только где он мог скрываться, если допустить, что он все время оставался здесь? Рядом с его гаражом все дома были тщательно проверены, значит, это отдаленное место. Что у нас есть в лесу? Охотничьи хижины? Старинный молочный заводик на берегу реки? Давно заброшен и полуразрушен. Там невозможно скрыться, у него снесена крыша и всего две стены из четырех. Обе хижины зарегистрированы на приличных людей, я их знаю. Отпиваю чай, пытаясь не отвлекаться на ассоциации. Думай, голова, думай! И тут яростно звонит телефон. - Келли, я работаю, - напоминаю я в трубку. – Прощупываю одну ниточку… Голос в телефоне вежливо откашливается. И он мужской. Я даже не посмотрела, кто звонит. - Детектив Ройс, это Саймон Келлан. Видимо, вы ждете звонка.. Он что, позвонил, чтобы положить трубку? - Нет, не жду. А…вы что-то хотели? – неуверенно спрашиваю. Какой глупый вопрос – раз звонит, значит что-то ему нужно! Но Келлан настроен, как всегда, дружелюбно. Даже после моих последних признаний. Сама не замечаю, как проливаю горячий чай себе на колени. В сердцах чертыхаюсь, скача по комнате как кузнечик. - На вас кто-то напал? – чуть иронично спрашивает трубка - Ага. Чашка горячего чая атаковала мои колени без объявления войны. - Я и правда начинаю привыкать к вашим витиеватым фразам, - у него в голосе столько ласки, что мое сердце просто заходится в груди. – Я могу к вам сейчас подъехать? - Что? З..зачем? Я..я тут работаю над делом. Только его сейчас мне и не хватало! Я и так со стыда сгораю, вспоминая вчерашний разговор на кухне. Что на меня нашло? Обязательно было говорить именно это? Внутренний голос вовсю кричит мне: тебе же стало легче, признайся? Тебе стало легче после того как ты облекла в слова свои желания. Потому что ты не делала этого несколько лет. Чем сильнее было твое чувство к мужчине, тем яростнее ты его прятала, топтала ногами, запирала под сарказмом, уничтожала без жалости. Лишь бы только никто не увидел твоей слабости. Ты сделала из нее преступление, за которое карала саму себя. Сила действия равна силе противодействия. Кажется, это Ньютон придумал. И с Келланом ты проворачиваешь то же самое. Чем сильнее тебя к нему тянет, тем сильнее ты сопротивляешься, придумываешь себе несуществующую ненависть, потому что трусишь. - Как ни странно, я тоже над ним работаю. Есть пара мыслей. Но мне нужно вас видеть. - Хорошо. Записывайте адрес. Может нужно прибраться дома? Полный бардак – мое нормальное состояние, но ботинки из постели все таки нужно убрать. Мечусь по комнатам, пытаясь хоть как-то прикрыть творящееся безобразие. Пролетаю мимо зеркала и понимаю, что настоящее безобразие – это мой внешний вид. Наспех умываюсь, деру расческой волосы, натягиваю в комплект к черной майке синие джинсы. Он тихонько стучится, хотя существует звонок. Секунды три мнусь возле двери, держась за ручку. Приоткрываю дверь. Его маленькие серые глаза озабоченно и суетливо окидывают меня взглядом с ног до головы. - Вы как? В порядке? - Да..А что? - Ну, вы просто дверь приоткрыли, как будто боитесь впустить приведение, - чуть не шепотом говорит он и слегка улыбается. Никакого притворства и жеманности. А были ли они раньше? - Ох, извините, входите. – Ой, да я сама вежливость! На нем серый костюм с белой рубашкой и жилеткой. Чего это он так вырядился, интересно. Отмечаю, как ему идет этот цвет, пока он снимает пиджак и закатывает рукава у рубашки. - А, это, - замечает он мой взгляд, - вечерние лекции, не успел переодеться. - Я и не спрашивала, - смущаюсь я. - Спрашивали, не притворяйтесь. Он предельно вежлив, но как-то насторожен. Никаких намеков на вчерашний разговор, словно его и не было. Что ж, так даже лучше, не нужно подбирать слова и что-то объяснять. - Так что там у вас за догадки? – вопрошаю я, садясь на стол. Он занимает место прямо напротив меня, на диване, удобно устраиваясь, снимает обувь. - Вы тоже что-то нарыли, может, начнете вы? Если не против, конечно. - Отлично, - я заставляю себя улыбнуться и не смотреть на его кудри, спадающие на лоб. Не знаю, за что уцепиться взглядом: в глаза смотреть не могу, он словно мои мысли читает. В сторону тоже долго не посмотришь. На долю секунды я останавливаюсь на его губах. Черт, надеюсь, не заметил! Начинаю выкладывать ему мои догадки, он слегка кивает головой, слушая и не перебивая меня, не задавая ни одного вопроса. Складывает ладони вместе и упирается в них подбородком. - Думаете, такая версия имеет право на жизнь? – уточняю я, закончив. - Удивитесь, детектив, но я пришел сюда изложить вам почти то же самое,- я удивленно открываю рот. – Мы пришли к одному знаменателю, только разными дорогами. Я – с точки зрения психологии, вы – с точки зрения логики. НЕМОЙ и правда никуда не уезжал. Посудите сами. Он родился и вырос в этом городе, здесь пережил то, что трансформировало его в нечто, способное вытворять то, что он вытворяет. А это зависимость. Психопаты крайне зависимы. От своего прошлого, от мест, от воспоминаний, связанных с ними… -… как и нормальные люди, - вырывается у меня. - Да, вы правы. Только человек может контролировать эту зависимость, так устроена память, со временем все немного стирается в ней, уходит яркость, гаснут краски боли и радости. Можно увлечь себя чем-то, что вытеснит ненужное нам воспоминание. Но не психи. Они болезненно переживают, когда пытаются порвать эту нить. Им нравится страдание. Возможно, НЕМОЙ и хотел сбежать, но не смог. Как он мог так долго выжидать – мне интересно, но все же он здесь. Поэтому никаких следов его бегства из города никогда не было. - Но где? Где он может прятаться? Наш городок слишком маленький, его бы заметили. Ну не знаю, в магазин он точно не смог бы пойти. В конце концов, психи тоже не воздухом питаются. Келлан слегка нервно убирает руки в карманы брюк. - Молочный завод. Это единственное место, где он может быть. - Нет, вы не были там. Это же руины, старая рухлядь. Никто не сможет там три года прятаться…. - Тогда где же? Посудите сами, рядом лес и река, в лесу полно ручьев и животных.. - Черт подери! – вскрикиваю я так громко, что Келлан невольно подскакивает на диване. Ружье мистера Фокса! Мужчина разводит руками,улыбаясь. - В следующий раз не орите как ужаленная, Ройс, у меня чуть сердце в пятки не ухнуло! Он смеется так искренне, что я не могу не подхватить. - Так что там с ружьем? – уточняет он, поднимая брови. - Я помню, мистер Фокс как-то заявлял о пропаже ружья из его охотничьего домика. Запомнила, потому что сама ездила туда собирать улики. Тогда мне не повезло, в лодыжку укусила змея, еле успели в больницу. - А я то думаю- откуда весь этот сарказм, грубость и раздражительность, - давится смехом мой собеседник, - вы и правда ужаленная! Почему-то сейчас меня его подколки ничуть не бесят. Ловлю себя на том, как любуюсь его лицом. И даже нахожу его привлекательным. С определенного ракурса. - Это было как раз три года назад! Бинго! Он украл ружье, чтобы охотиться. Наверное, и патроны таскал от случая к случаю. Неужели он правда прячется на заводе? - Чем гадать, нужно проверить, - резонно замечает Келлан. – Только не сегодня. Я возмущена. Не могу ждать, нужно срочно ехать! А вдруг он снова ускользнет от меня?! - Нет, вы не понимаете ничего, едем же! Я вызову Келли с подкреплением по дороге! Он явно не собирается меня отпускать. Лицо становится серьезным, он поднимается с дивана и подходит ко мне. Его руки берут меня за локти и легонько сжимают. - Ройс, вы умная и смелая женщина, не боящаяся сказать мужчине о своих желаниях…Но куда вы собираетесь ехать ночью? Там глухомань без освещения и нормальной дороги, на улице зима. Ну приедем мы с фонарями туда. И что? Надеетесь застать его врасплох? Нет, никуда я вас не отпущу. Его безапелляционный тон меня слегка шокирует. И чего он тут раскомандовался? Да еще и про вчера напомнил зачем-то. У меня почему-то закладывает уши и в ногах появляется слабость. Видимо, Келлан видит, что со мной нелады. Он осторожно усаживает меня на диван. - Вы устали. Выспитесь, а завтра мы его возьмем. Со свежей головой. Я киваю. И правда устала, только сейчас понимаю это. Он убирает волосы с моего лица и на секунду задерживается пальцами на щеке. Едва уловимое прикосновение заставляет меня покраснеть как школьницу. Наши лица друг напротив друга неподвижны. Я замираю будто статуя, боясь пошевелиться. Боюсь, что он уберет руку. Или что не уберет. Еще не решила. - Ройс, - едва слышно говорит он, - вы вчера сказали… - Нет, - останавливаю я его, - не нужно, это было глупо, я несла какую-то… - Хватит. Помолчите, и дайте теперь я скажу. – Он не сводит с меня глаз. – Я хотел вам ответить, но испугался. Знаете, не так уж часто мне приходится слышать подобное от женщины. Да что там, это был дебют! Вы такая жесткая, точнее, это ваш щит, так вы обороняетесь от чего то. Мне не важно от чего, но вчера в вашей броне что-то пробило брешь, и я был застигнут врасплох. Простите, что убежал. Я хотел вам ответить. Если не поздно, то отвечу сейчас. Я понимаю, что в этот момент могу думать лишь об одном – о его губах, целующих мои губы. Эта мысль меня парализует изнутри. - Что там у вас за ответ?. – тихо уточняю. Он хрипло смеется. - Вы такая непосредственная. Колючая, как ёжик, но непосредственная. Неповторимая. Это мне в вас и нравится. Я хотел вчера сказать: я тоже. Я тоже хочу вас раздеть. Я тоже очень хочу этого. Надеюсь, я не перегнул палку? Он вопросительно и выжидающе всматривается в мое лицо. Его скромность заводит меня еще больше. Как можно распалить человека скромностью, проносится в моей голове мысль. Понимаю, что не могу пошевелиться. Его рука ласкает мою щеку и спускается к губам. Запечатлеваю на подушечке его большого пальца легкий поцелуй. Не в силах больше ждать, он рывком притягивает меня к себе и целует. Я так жажду этих поцелуев, что не сразу понимаю – я полностью в его объятиях, и это что-то сумасшедшее. Кажется, мне не хватит длины рук, чтобы обхватить его крепкие плечи. Они как сталь под тканью рубашки. Он целует меня так неистово, что мне некогда перевести дыхание. Да и зачем мне сейчас дышать? Мы самозабвенно целуемся, и я никак не могу напиться им. Его вкус настолько сладок, что в моей голове лишь одно желание – не отпускать, пока он не иссякнет. На секунду, он отрывается от меня, не выпуская из объятий. - Что?- Спрашиваю я нетерпеливо. Он ласково проводит пальцами по моим губам. - Ты рядом. Об этом я думал всю прошлую ночь. Но у меня есть один важный вопрос. Я до сих пор не знаю твоего имени… Я смеюсь, настолько нелепой кажется мне эта ситуация. - РемИ. Это мое имя. Будем знакомы. Он широко улыбается, в глазах пляшут чертики. Сейчас он похож на мальчишку. Если бы не его внушительные мускулы и морщинки возле глаз. - Реми? Французское имя? Твои родители из Франции? - Нет, что ты. Мама очень любила французское кино. Папа то хотел меня Сюзанной назвать. - Я могу тебя называть по имени при посторонних? – спрашивает он вполне серьезно. – И ты меня зови по имени… - Саймон, - смакую я на вкус. – Хорошо…Саймон… А чем тебе Ройс не нравится? Так будет удобнее, а то Келли мне мозг съест своими подколками, если поймет, что между нами что-то есть. Он становится серьезным и чуть отстраняется. - Мне сорок пять лет, не желаю ничего скрывать от других. Имею полное право. А ты, колючка, могла бы и уступить. Почему рядом с ним все мое существо становится таким податливым? Не хочу ни спорить, ни возражать. - У тебя волшебное имя. Реми. Но ты волшебнее в сто раз. Зачем мне скрывать мои чувства к тебе? Я понимаю, как странно звучат речи про чувства после трех дней знакомства, но они правда есть. Недоверчиво смотрю на него, пытаясь понять - шутит он или нет. Завидя мою реакцию, он еще крепче обнимает меня. - Сама посуди, стал бы нормальный мужик терпеть от женщины все то, что терпел я, если бы он не влюбился в нее сразу же, как только увидел? В этот момент я чувствую себя настолько счастливой, что не знаю о чем говорить дальше. Вместо слов я зарываюсь в его сильные объятия и нахожу в них бальзам для своих старых ран. Сама не понимаю, как засыпаю на его руках, стараясь ни на секунду не утратить ощущение эйфории, что окутывает нас. Но сон смывает остроту чувств и я лишь проваливаюсь в неимоверное блаженство. 4. Какой мне приснился чудный сон. Даже глаза не хочу открывать. Уже миллион лет не видела снов. Я перебирала руками его светлые волосы, закручивая их на пальцы, а он приближает свое лицо к моему и дует мне на ресницы. Ни один из нас не понимает, как это случилось, и почему это случилось так стремительно. Но мы оба знаем – это именно то, что нам обоим теперь необходимо. Время скрутилось в спираль, и за эти три дня прошло как минимум три года. Открываю глаза и понимаю, что это был не сон. Я могу осязать свое счастье, а не только видеть и слушать его. Саймон входит в спальню, неизменно улыбаясь, но сейчас эта улыбка настолько лучистая и светлая, что я невольно замираю, чтобы полюбоваться на него. - Я принес тебе кофе, - почти мурлычет он, - знаю, кофе в постель – это такая банальность, но, подумал, что так будет быстрее. Завтракать ты, наверное, не собираешься? Встряхиваю головой, чтобы прогнать нахлынувшее желание и поднимаюсь с постели, пытаясь руками пригладить волосы. На мне майка и трусы, значит, он снял с меня джинсы. По моему взгляду он понимает, о чем я думаю. - Я же говорил, что тоже хочу тебя раздеть, - усмехается он, - конечно, не совсем то, что я подразумевал, но тоже кое-что. Он ловит мою руку: - Прекрати. Не нужно думать, что ты мне не понравишься лохматая и заспанная. Губами касается моей ладони, от чего я судорожно сжимаюсь в комок, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Это пытка. Но сейчас совсем не время. И он это знает. - Саймон, хватит, - нерешительно чирикаю я. – У тебя еще будет возможность. И у меня тоже. Наши взгляды сливаются в один, он нежно прижимает мою ладонь к своей щеке и прикрывает глаза. Светлые ресницы превращаются в тонкую бахрому вокруг глаз. Я вспоминаю, что никогда не любила блондинов, но сейчас не понимаю почему. Мне неважно как он выглядит. Даже в своем чуть помятом костюме он кажется мне невыносимо прекрасным. Я одеваюсь быстрее молнии, набирая номер Келли. Она не отвечает. Набираю еще раз. - Алло! – раздается, наконец, ее голос. – Полседьмого утра, я еще не опаздываю. - Келли! – почти кричу я. – Поднимай свой зад как можно скорее! Я, кажется, знаю где найти ублюдка! - Тебя посетило озарение, или есть улики, о которых я не знаю? - Двойное озарение, если быть точной, - я ловлю взгляд Саймона, - нужно подкрепление к старому молочному заводику. Все, кто у нас есть. Лучше вооружиться покруче. - Черт, Ройс, откуда информация? - Все расскажу по дороге, мы бежим сейчас к машине, - проговариваюсь я случайно. Келли не может пропустить мои слова мимо ушей, конечно же. - МЫ? – ехидничает она. Саймон корчит рожицу в стиле «а я тут вообще ни при чем!» и выбегает из квартиры, напяливая свой шарф и куртку прямо на ходу. Я в сердцах нажимаю на отбой и следую за ним, чертыхаясь. Объяснять проныре Келли ничего не придется, судя по всему. Хотя я даже не знаю, что именно объяснять. Мы несемся на окраину города к Зимнему мосту. Единственный большой мост в нашем городе, тянущийся почти на километр. Сейчас он сплошь покрыт снегом и наледью, и напоминает снежную фигурку из Рождественских подарков. Ни одной живой души. Здесь нет ни людей, не слышно и не видно ни птиц, ни животных. Нет освещения и цивилизации. Только разряженный морозный воздух и тишина. Саймон был прав, останавливая меня вчера вечером, вряд ли мы бы тут что-нибудь нашли впотьмах. Только наделали бы шуму и спугнули НЕМОГО. Если он, конечно тут. Я не допускаю даже мысли, что его здесь нет. Иначе весь мой мир рухнет. Если я снова ошиблась, это значит, что я и правда больше не способна выполнять свою работу. Значит, я потеряла чутье. И грош мне цена. Стиснув зубы, я пытаюсь изо всех сил не расклеиться. Подмечаю каждую деталь по дороге, словно фотографирую и складываю фотографии в свою память. Чувствую на себе пристальный взгляд Саймона. Он словно сканирует меня. - Не переживай, Реми, - успокаивает он меня мягко и уверенно, - все получится. Ты главное будь собой. - Грязным Гарри в юбке? – вырывается вдруг у меня. Его брови удивленно изгибаются. - Ты не похожа на Грязного Гарри. И утром не была похожа. Когда сонная и взъерошенная пыталась не броситься на меня. Я хохочу в голос. - Мистер самоуверенность в своем амплуа, уважаемая публика! Только сегодня – семинар «Как стать неотразимым» по сниженной цене! Ему удается разрядить обстановку. Какой же ты умница, хочу сказать я ему. Так невыносимо хочется уткнуться носом в его шею, там, где бьется пульс и шептать ему всякую романтическую бессмыслицу. Я вцепляюсь в руль, чтобы не сорваться. - А кто тебя наградил таким сравнением? – вопрошает он цепко. - Один мудак по имени Брэдли, - бормочу я злобно. – Три года назад. Саймон снова ищет в моем лице ответы на свои незаданные вопросы. И ему это всегда удается. Удивительное умение. - Понял, - рассерженно говорит он. – Бывший парень. Решил, что ты неженственна, раз не носишь юбку и материшься через слово. Скорее всего – ушел к другой. А ты их застала? Изумленно округляю глаза. Так не бывает! Как он мог все это по моему лицу узнать? - Да. Все так…Но как ты…? Саймон разводит руками: - У меня профессия такая. Реми, слушай, я хочу сказать, что….. БАМ! – наша машина съезжает с моста и въезжает в сугроб. Я жму на газ и задний ход, но бесполезно – застряла. Не прекращая ругаться, я вылезаю из машины, коря себя за то, что не послушала Келли и не сменила резину на зимнюю еще неделю назад. - Приехали, - обреченно говорит Саймон. – Дальше пешком, судя по всему. - Здесь минут пятнадцать идти. Не успеем замерзнуть, - потираю я ладони. Саймон снимает с себя перчатки и надевает их мне. - С ума сошла в такой холод забыть дома рукавицы!- завидя мой озабоченный взгляд, кивает. – Ничего, я руки в карманы засуну. Я беру его под руку, и мы направляемся к заводу. Идти трудно, дороги не чистили уже очень давно, ноги постоянно увязают в снегу. Мы так будем все полчаса идти. Подмоги пока не слышно и не видно. Никак не укладывается в голове, что в этой глуши и холоде может кто-то жить. Точнее – выжить. Связываюсь по рации с Келли, она уже едет. Что ж, начнем пока сами. Мы останавливаемся перед полуразрушенным зданием. Саймон невольно открывает рот от изумления. Его щеки и нос покраснели от холода, но он не показывает виду, что замерз. Завод, наполовину занесен снегом, разрушенная крыша свалилась прямо на пол, примяв собой оставленное оборудование. - Идем, - Саймон берет меня за руку. – Я вижу, где можно войти. С этой стороны нет пригодного для жизни помещения, а вот там, с севера, кусок крыши еще на своем месте. Я вижу подтверждение его словам, когда оказываюсь рядом ним на камнях. Мы карабкаемся в еще сохранившееся помещение. Там не только холодно, но и темно. Я достаю фонарик, пытаясь избавиться от жуткого ощущения страха, сжавшего вдруг мое горло. Не время сейчас, Ройс, не время трусить, говорю я себе, что ж ты за коп, если боишься какого-то брошенного домика? Саймон ведет меня за собой, я воззаряюсь сзади на его затылок и широкие плечи. Такое чувство, что ему не страшно, и не холодно. Он совершенно спокоен и сосредоточен. Только не улыбается. С ним не так страшно. Большой сильный мужчина ведет меня за руку. Это так странно. Обычно всегда веду я. Мы заходим в полуразрушенную комнату. Я свечу фонариком, пытаясь разглядеть хоть что-то в обломках упаковок и использованной посуды. Видимо, это было хранилищем тары для продуктов. Кажется, еще читается эмблема. Но никаких признаков жизнедеятельности здесь не видно. - Я ничего не вижу, - дрожащим голосом говорю я. – Может позвать его? Неуместная шутка. Но Саймон смеется, едва слышно, уткнувшись в меховой ворот куртки. - Ты неподражаема. Внутри у меня все опускается. Похоже, мы ошиблись и приняли желаемое за действительное. Что я теперь скажу Келли? Разочарование отражается на моем лице, когда Саймон вдруг подзывает меня к себе: - Смотри, там у стены. Видишь? Я щурюсь, пытаясь понять, на что он указывает. С целой стороны стены, в углу небольшой квадратик пол аккуратно выложен досками. Это выбивается из общей картины разрушенных останков бывшего завода. Подхожу ближе, свечу фонариком прямо в пол и вижу, что доски сбиты между собой и имеют ручку. Это дверь. - Это то, о чем я подумала? – изумленно оборачиваюсь я. - Вход в подземелье драконов? – смеется Саймон. – Скорее всего. Только дракон не очень большой, судя по размерам. Я бы сказал, что он скорее худощав. Сердце мое начинает биться быстрее, не обращая внимания на холод, я дергаю замерзшую ручку. Саймон быстро подходит ко мне и мягко отстраняет в сторону. - Ненормальная! Я первый иду. И никаких возражений. Достань пистолет и давай следом, а мне дай второй. Если мы спускаемся в драконье логово, лучше быть вооруженными. - Откуда ты знаешь про второй пистолет? – хмыкаю я, поражаясь его смекалке. Он невинно пожимает плечами: - В полицейских сериалах у копов всегда есть запасной пистолет, решил проверить. Я подношу палец к губам и шикаю. Кажется, слышу копошение внизу. Или же у меня просто разыгралось воображение. Адреналин разрывает сердце на части. Саймон тихонько дергает дверь и та открывается почти бесшумно. Из тоннеля вырывается едкий запах гнили и испражнений, что заставляет мужчину отпрянуть назад. Прикрывая нос рукой, он морщится. - Черт, вот это вонь! Если там кто-то и живет, то у него очень плохое обоняние! – шепчет он в свою ладонь. Поборов свое отвращение, я подхожу ближе. Внизу тускло горит свет. - Твою мать! – вырывается у меня возглас. – Эта скотина там! - Шшшшшш! – шипит Саймон и начинает спускаться вниз, держа в одной руке мой маленький запасной пистолет. Мне кажется, что я слишком громко дышу, стараюсь вообще не производить никаких звуков. Саймон же двигается как крадущийся кот, выслеживающий дичь. При его росте и комплекции это великое искусство, думаю, я и невольно восхищаюсь. Ступени под ногами сделаны из железа, нога то и дело новорит сорваться, но я держусь. Пусть даже это будет моим последним делом, но я его возьму! Внизу маленькая комнатушка, с масляной лампой и маленькой печью. Земляной пол. Раз есть печь, значит есть и дымоход, но кто заметить маленькую струйку дыма так вдали от города? У стены рядом с печью кровать, застеленная грязным желтым покрывалом, все удобства рядом с ней. Слева от печи висит занавеска, но никаких признаков присутствия человека нет. Возле занавески прямо на полу валяется куча звериных шкур, еще с брызгами крови, источающая весь этот смрад. Его ли это берлога? Как можно тут жить? Нос уже привык к мерзкому запаху, но меня все равно мутит. Это нора загнанного зверя, а не человека. Меня трясет от отвращения. Саймон подходит к занавеске и рывком сдирает ее прочь. За ней стоит маленький стол, на нем остатки обеда – полуобглоданные кости, с обрывками мяса. В голове у меня молниеносно проносится страшная догадка, но в ту же секунду я слышу истошный вопль, звуки удара и падающего на пол тела. В ужасе оборачиваюсь и вижу, что Саймон лежит на полу, оглушенный, а на меня с криком несется НЕЧТО, напоминающее человека. Не успев разглядеть противника, я едва уворачиваюсь от него, и удар каменным молотком приходится в стену на уровне моей головы. Хочу броситься к Саймону, но вижу, что чудовище схватило его пистолет и уже целится в меня. Не может быть! Он же совершенный псих, а такая реакция! Где он прятался все это время? Куча вопросов в голове скачут табунами, но беспокойство за того, кто лежит на полу превышает все остальное. Неужели он мертв? Таким молотом можно уложить любого, и покрупнее. Как же так? Как я могла его проглядеть? Сама не понимаю, что плачу, я в ступоре застываю на месте, стараясь не делать резких движений. Чудовище обретает человеческие формы. На нем грязная и оборванная одежда, лысая голова обросла волосами, которые засалились и свисают на лицо в виде сосулек, борода закрывает всю шею и спускается на грудь. Но больше всего меня пугают его глаза – они светятся словно угли, каким-то лихорадочным пламенем, неизвестным мне. Я не вижу в них ничего человеческого. - Стой там. Пистолет брось. Руки подними, - рявкает он вполне мужским голосом, без всяких ноток истеричности. – Иначе за ним отправишься. Пистолет летит к его ногам. Мои руки застывают наверху, а пульс зашкаливает. Может, удастся его заговорить? Хотя не похоже. Но попробовать стоит. - Сюда уже едет полиция, - начинаю я сурово. – Зачем тебе еще две смерти? Ты же себе все это не так представлял, верно? Это не похоже на твой обычный спектакль. – Мой голос не похож на мой, слабый и безжизненный. Полный страха. - Шагай к выходу, - командует он, и мне приходится подчиниться. Проходя мимо Саймона, я успеваю замечать, что глаза его закрыты, а крови нигде не видно. Возможно, он жив. Надежда еще теплится во мне. Не согласна я потерять его сейчас, когда только встретила. Вообще не согласна его терять! Мы выходим на улицу, и я с изумлением обнаруживаю, что там очень потеплело, а с неба вместо снега идет мелкий дождь. Зубы мгновенно начинают стучать, волосы промокают за считанные секунды. НЕМОМУ холод нипочем, судя по его виду. Он бледен и не трясется от холода, как я. Черт побери, где же Келли?! Почему я не вижу ни одной машины? Дуло пистолета давит мне в спину, и я иду вперед. Только вдруг мы сворачиваем в другую сторону, обходя мост справа. Дождь идет все сильнее, и мне кажется, что я слышу полицейские сирены вдалеке. Зачем он вывел меня сюда? Хочет, чтобы все видели, как он со мной разделается? Это особый шик – убить меня на глазах изумленной полиции посреди заледенелого Зимнего моста? Его финальный акт? Красивая картинка? Неужели я так и не получу ответы на свои вопросы, что не давали мне спать все эти годы? Мы входим на мост и быстро продвигаемся вперед. - Не рыпайся, женщина, - твердо говорит он, - я умею стрелять. - И не думала. Просто скажи, зачем вся эта театральность? Моя одежда насквозь промокла, и я уже почти не ощущаю ни рук, ни ног. Останавливаемся. Раз-два-три, стучит у меня в висках бессильная злоба. Я открываю рот для очередного вопроса, но в ту же секунду получаю мощный удар в скулу, которую он рассекает пистолетом. От оглушительной и мучительной боли челюсть немеет, и я падаю в лужу мокрого снега, прямо лицом. Не дав мне опомниться, он наносит второй удар, ногой в правый бок, и я ору от боли, уже не сдерживаясь. Не смотря на свою худощавость – он весьма силен и ловок, и у него своя тактика. Понимая, что разговорить его у меня вряд ли уже получится, я стараюсь отползти в сторону, чтобы хотя бы перевести дух, но он ударяет меня снова и снова, попадая то в бок, но в спину, то в лицо. Все перед глазами смешивается в один мутный комок, никак не могу сфокусироваться. Рот забивается снегом и кровью, хочу сплюнуть, но не чувствую языка и губ. Значит вот так и умру, как побитая собака. Еще никогда мне не было так страшно. Но сейчас страшит не сама смерть. Точнее, она страшит меня чуть меньше. Больше всего мне отчаянно, до слез обидно, что мы с Саймоном вчера так и не занялись любовью. Забавные мысли на пороге смерти, усмехаюсь я про себя, но это правда. Да и само слово смерть теперь кажется каким-то тусклым. Я умру, так и не узнав, что такое заниматься любовью с человеком, который по-настоящему мой. Вся эта романтично-ванильная чепуха всегда вызывала у меня презрение, но в это мгновение я понимаю, что лишь она имеет значение. Остальное – второстепенно. Обида захлестывает меня, я поворачиваюсь на спину, чтобы увидеть его лицо. Лицо чудовища, унесшего жизни стольких девушек, которого я не смогла победить. Эта адская пасть – она настолько сильна в нем, что рано или поздно поглотит и его самого. Это лишь вопрос времени. И лишь этой мыслью я утешаюсь сейчас. Сфокусировав взгляд, я вдруг вижу, как монстр падает на землю, увлекаемый за собой каким-то человеком. Недоумение быстро сменяется новым всплеском адреналина, я, шатаясь, поднимаюсь на ноги. В грязи, промокшие, они сцепились, словно два тигра, готовых перегрызть друг другу глотки из-за добычи. Это Саймон! - Реми, скорее! Убегай отсюда! – орет от что есть силы. Я даже не узнаю его голос сначала. Но тело послушно разворачивается и начинает бег. Мысли путаются, в голове лишь пульсируют его слова. Дождь застилает все вокруг, я не понимаю, что бегу не в ту сторону, не к полиции, а от нее. Ни с того, ни с сего на меня обрушиваются рыдания, и я останавливаюсь. Как я могу убегать, когда он там один на один с этим упырем? Что я делаю?! Оглядываюсь назад, но не вижу их. - Саймон! – зову я, срываясь на хрип.- Саймон!! Понимаю, что мое тело меня подводит, сигналы, которые посылает мозг конечностям просто не проходят. Ноги подкашиваются, как у сломанной игрушки, и я беспомощно падаю на утопающий в воде снег. - Прости меня, прости, - рыдаю я отчаянно, - я так люблю тебя! Прости…. Плачу как ребенок, беспомощно и отчаянно, не помню как долго. А когда мне удается унять рыдания, отмечаю, что вокруг так тихо, только дождь шуршит. Либо что-то случилось с моим слухом. Звук такой нежный и уютный, что хочется свернуться клубочком и заснуть. Устала. Веки слипаются, и я проваливаюсь в вязкое забытье, где совсем не уютно, не тепло и не хорошо. Меня словно окутывает холодная, мокрая слизь, засасывая в воронку. Где я? И тут я понимаю, что до меня прорывается знакомый звук – звук его голоса, а уже после я различаю слова. - Реми! Реми, открой глаза! Не спи! Черт тебя возьми, очнись! – он трясет меня за плечи как тряпичную куклу. – Я жив, ты слышишь? Все в порядке! Открываю глаза, вглядываюсь в его замерзшее лицо со следами крови. Губа разбита, волосы впереди слиплись от крови. - Ты что, не узнаешь меня? – спрашивает хрипло. Он говорит со мной. И если это не сон, значит я не сплю, так ведь? - Мистер Келлан, - шепчу я шепеляво, - вас невозможно не узнать! Вы неповторимы и великолепны! Он не может сдержаться от смеха, хотя разбитая губа причиняет ему боль. - Комплимент под толщей яда! – усмехается. - Здорово он тебя отделал, - его голос становится злым. – Сильно болит? Я морщусь. - Не чувствую ничего, кроме холода. - Иди ко мне, - он заключает меня в объятия, такие осторожные, но уже такие знакомые. В них совсем нет вязкой слизи или чего-то подобного. Влезаю к нему на колени и даже сквозь снег и дождь ощущаю тепло его тела. - Где он? – спрашиваю. - Арестован. Детектив Келли подоспела как раз вовремя. Он силен, как бык. Где уж мне, простому преподавателю психологии! Странно, я не слышала полиции. Видимо, мне и правда влетело. - Я тебя подлечу, - обещаю я клятвенно, - у меня дома большой ассортимент лекарств. Саймон подхватывает меня на руки и несет куда-то. От неожиданности, я стараюсь сопротивляться. - Ты что, я же тяжелая! А ты ранен! – возражаю я испуганно. Его это ничуть не смущает. - О чем ты? Ты пушинка. Через три часа я блаженно вытягиваюсь на своем диване, пытаясь не думать о том, как это было эротично – когда Саймон собственноручно меня мыл в ванной. Но сначала я прохожу через все муки ада – когда врач скорой обрабатывает мне раны, а проницательная Келли в это время, как ни в чем не бывало, выуживает у меня всю неизвестную ей информацию. Приходится рассказать ей все, что произошло, в подробностях, а это похлеще физической боли, потому что в делах допроса Келли тоже монстр. Даже если допрашивает избитую любимую напарницу. Спустя час пытки, меня отпускают домой, не выявив ни одного перелома. Чему я, признаться, удивляюсь, мне кажется, что все тело трещит по швам. Я спрашиваю, что с Саймоном, Келли уверяет меня, что у него только пара царапин и синяков, что я отдувалась за двоих. Через пару минут я блаженно нащупываю глазами его фигуру в компании врача. Слава Богу, он цел, и даже машет мне рукой, не пытаясь скрыть радость в глазах и улыбке. Келли ехидно хмыкает, по обыкновению, но милосердно не задает никаких вопросов. Саймон вызывается отвезти меня домой, объявляя напарнице, что у меня сегодня выходной. Пристли бы и сам меня отправил в таком состоянии. Первый раз вижу Келли такой охреневшей, у нее даже рот открывается, а корейские глаза становятся шире. Это доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие. Он смог ее удивить, надо же! Под воздействием съеденных обезболивающих мне становится чуть легче, но в зеркало я предпочитаю не смотреть. Пытаюсь дорваться до Саймона, чтобы осмотреть его, чем неимоверно его забавляю. - Меня осмотрел врач, ты забыла? Со мной и правда все в порядке, Реми. Ты не веришь, что ли? Заглядываю в его смешливые серые глаза и немного расслабляюсь. - Я наберу тебе ванну. В этот момент я понимаю, что раздеться сама уже не смогу. А это значит, Саймон сделает это. Понимаю, что смущена, и это очень глупо. Вчера я была готова раздеться перед ним, а сегодня от одной только мысли меня бросает в жар. Саймон выходит из ванны с вымытой головой. На нем только боксеры синего цвета, и это застает меня врасплох. Не в силах отвести от него взгляд я прямо таки пожираю глазами его фигуру. Он кажется сейчас еще больше и мощнее, сильные, уверенные плечи с едва заметным рельефом, гладкая грудь и подтянутый живот с уходящей в плавки золотистой дорожкой волос. Как это непривычно – видеть его почти обнаженным, да еще у себя дома. Не нужно говорить, чтобы понять – на моем лице написано то, о чем я говорила тогда, на кухне в доме Тэрри. Он садится рядышком на диван и чуть-чуть улыбаясь, кладет теплую руку мне на бедро. - Хочу сделать тебе предложение… Опасная фраза! Я напрягаюсь, но он легко смеется, завидя мой испуганные глаза. - ..Предложение в стиле Скарлетт О*Хара. Мы подумаем об этом завтра. О пойманном психе, о его допросе, о его убитой матери, о мотивах, о том, что мы чуть не погибли. Сегодня я хочу, чтобы мы забыли о нем. Только ты и я, никаких посторонних. Согласна? Я облегченно киваю, гладя его руку. Без слов, очень аккуратно, Саймон раздевает меня. Некоторые движения еще вызывают боль, но в целом обезболивающие делают свое дело, я остаюсь в нижнем белье. - Позволь спросить тебя, - смущенно бормочет Саймон, и я вижу как ходит кадык на его шее, - ты так сильно стесняешь меня, что предпочитаешь мыться в белье? Я хрипло смеюсь, потому что действительно глупо себя веду. После всего, что было. - Я вся в синяках….Зрелище не для слабонервных.. - Хочешь, я глаза закрою?- предлагает он невинно. – Ты для меня загадка: то говоришь, что готова иметь меня до потери пульса, то краснеешь, когда я хочу тебя раздеть. Хочется что-нибудь съязвить в ответ, но, как назло, в голову ничего не приходит. Правду говорят, что он любви мозги плавятся и превращаются в желе! - Хорошо, я разденусь, - я пытаюсь сесть на диван, но боль в боку сваливает меня обратно, - черт, ты выиграл. Снимай. В это самое мгновение улыбка исчезает с его лица, я даже чувствую, как слегка дрожат его руки, когда он стягивает с меня белье. Кажется, или он намеренно делает это как можно медленней? Бред, просто пытается не сделать мне больно. Чтобы не думать о собственной наготе, я разглядываю его плечи и накачанные руки. Но эффект от этого совсем не отвлекает меня, я смущаюсь еще больше и не знаю куда себя деть. Школьница я, что ли, в самом деле! Как я вообще собиралась с ним спать, если мне так неловко?! Он приносит меня в ванную и осторожно опускает в воду с пеной. Начинает мыть. Это я запомню на всю оставшуюся жизнь. Потому что ничего более эротичного в моей жизни никогда не было и не будет. Его пальцы, скользкие от мыла, гладят меня без всякого намека на похоть. Легонько лаская, неспеша. Они проникают везде, и мне кажется, что я загорюсь от этих прикосновений. Его руки такие горячие и мягкие, они уютные, как и он сам. Я делаю еще одну попытку отвлечься. Не в силах придумать ничего оригинальней, я спрашиваю был ли он женат. Саймон слегка удивленно косится на меня и поджимает губы. - Ты и правда хочешь знать, или же пытаешься не думать о том, чтобы немедленно заняться со мной любовью? -Саймон! – восклицаю я. – Все то ты видишь! Ты и правда такой умный…Прости, что я в начале обзывала тебя всякими словами. Я так не думаю сейчас.. Да и тогда не думала. Точнее…..Я ошибалась на твой счет, в общем … - Я понял, понял, - кивает он дружелюбно, намыливая мне голову, - пыталась огородиться от своих чувств как могла. Я не сержусь. В этом твой шарм. Мне кажется, что невозможно быть еще более влюбленной женщиной, чем я сейчас. Но это возможно. Я все еще боюсь своих чувств, я все еще сомневаюсь в себе. Но я хочу, чтобы он оправдал мои надежды. - Ты самый прекрасный мужчина на свете, - вырывается у меня страстно. – Самый прекрасный… Он замирает надо мной на секунду, явно не ожидал от меня таких слов. - И я хочу знать был ли ты женат. По обоим названным причинам, - добавляю я. И тогда он рассказывает мне, что был женат десять лет назад. Они прожили вместе семь лет, но детей не было. Оба не стремились к этому особенно, отдавая себя работе и друг другу. А в какой-то момент поняли, что между ними образовалась пустота, которую они уже ничем не смогли заполнить. Развод был обоюдным решением, никому не причинил сильных страданий. Но после него Саймон так и не женился больше, боясь повторения своих же собственных ошибок. В его голосе нет ни боли, ни злости. Он давно пережил это. Осталась лишь грусть. - Ты винил себя? Почему до сих пор не женился вновь? – спрашиваю я тихо Он выливает на мою голову кувшин воды, не давая мне опомниться. Выдохнув, я подмечаю как в его глазах заплясали чертики. - Все женщины, с которыми я спал после развода, не могли меня взволновать по-настоящему. Может быть, я поставил себе какой-то заслон специально, а может быть выбирал тот тип женщин, какой была моя бывшая жена. Ласковые, умные, мягкие и податливые для манипуляций. Я все еще жил прошлым, наверное. К тому же, у меня есть вредная привычка, пришедшая с работы – я пытаюсь управлять теми, с кем завязываю отношения. - Профессиональные издержки, - зловредно говорю я. - Но когда я тебя увидел, то сразу же понял, что я с тобой этот номер не прокатит, - он завороженно смотрит на мое побитое лицо и касается синяков подушечками пальцев. – Поэтому и влюбился. Мое сердце трепыхается в груди. Кажется, что ничего великолепнее этих слов я никогда не слышала. Он помогает мне встать и укутывает в банное полотенце. Замечаю, что смущение мое куда-то улетучилось, а последние страхи развеялись как сигаретный дым под порывом свежего воздуха. Лежа на диване, я стараюсь не запинаться, когда произношу: - Саймон….Я хочу тебя. Сейчас, а не завтра или через месяц. Но если тебя смущают мои синяки или ты боишься мне больно сделать, то не бойся. Он зависает надо мной, судорожно облизывая губы. Подмечаю про себя как потемнел его взгляд. - Хочешь чаю? – предлагает вдруг он. – Это как объятия, только в чашке. Не в силах сдерживаться, я смеюсь как сумасшедшая, не обращая внимания на боль в скуле. - Ах, я понимаю. Теперь ты смущен. Но скажи, откуда эта фраза? Саймон слегка улыбается, переминаясь с ноги на ногу. - Слышал в каком-то детективном сериале. По-моему она великолепна! Так тебе налить? Через пару минут мы потягиваем ароматный напиток из моих любимых глиняных кружек зеленого цвета. Нет ничего приятней, чем пить душистый чай, сидя напротив того, кто занимает все твои мысли. Этот момент настолько пронизан нашим притяжением, что не нужно никаких слов. Я не думала, что у меня когда-нибудь сможет возникнуть с мужчиной такое сумасшедшее обоюдное чувство. Саймон ставит кружку на стол и приближает меня к себе. От него приятно пахнет мятой, и я пытаюсь надышаться им как могу. - Я буду осторожен, - шепчет он мне в шею, лаская ее губами. – Это мой ответ. И в то же мгновение, я избавляюсь от своего полотенца, как от последней преграды. С ним не нужно бояться. Или притворяться. Или быть грубой. Он сразу понял, что я не такая, и я благодарна ему за это. - Будем здесь, - говорю я решительно. – Здесь все еще пахнет чаем. И ты пахнешь чаем. И я пахну чаем тоже. А еще я несу какую-то чушь. - Ничего, я привык, - подкалывает он меня добродушно. – Я могу привыкнуть ко всему, что ты делаешь и говоришь. Он целует меня в губы, усаживая к себе на бедра. Я стараюсь не упустить ничего из этих ощущений: теплые губы легонько касаются моих. Его руки кольцом замыкаются на моей спине. От этой полноты жизни в груди возникает что-то теплое, что-то настоящее, что можно пощупать. - Как скажешь, - шепчет он, отрываясь от меня на мгновение, - главное – с тобой. И, если ты помнишь, что мне обещала….Не раз, и не два, и не три…Пожалуйста. Скорее всего, я сдержу обещание. КОНЕЦ