Планы на будущее

В ней было что-то такое, ради чего стоило потерять всё остальное. Вся жизнь Бонда была последовательно уничтожена, разрушена кирпичик за кирпичиком усилиями крупнейшей в мире преступной организации, решившей сыграть с ним партию один на один. Оберхаузер — Блофельд — лично разбил последнюю нетронутую часть детства Бонда, окончательно разорвав существовавшую между ними когда-то связь. Вместо этого Бонд обрёл Мадлен. — Тебе не обязательно это делать, — говорит она, сидя в совершенно потрясающей машине, которую им дал Кью (Бонд теперь должен ему по меньшей мере пару услуг). Бонд пожимает плечами. Она улыбается уголками губ, как делает порой, глядя на него так, словно он вот-вот исчезнет. — Я знаю, — отвечает Бонд, и выражение его лица смягчается. — Ты слишком легко влюбляешься, — задумчиво произносит Мадлен; мимо них стремительно проносится вся Англия. — Это поразительно. — Я влюбляюсь лишь в поразительных людей. Они едут в никуда, не имея никакой конкретной цели. Им всё ещё может грозить опасность со стороны Спектра, МИ-6 наверняка будет следить за ними еще какое-то время, и им следует быть поосторожнее. Быть может, у них нет шанса на вечность вместе — но это ещё нужно проверить. — Ты собираешься когда-нибудь вернуться? — Возможно. — Бонд снова пожимает плечами. — Но явно не в ближайшее время, я заслужил право на отдых. Мадлен смеётся и опускает ладонь на его колено. — Знаешь, — негромко замечает она, — я правда люблю свою работу. Повисает недолгое молчание. — Ты хотела бы вернуться? Мадлен отвечает не сразу, явно взвешивая все «за» и «против». — Не обязательно на то же место, — говорит она наконец, — но я могла бы работать в Великобритании, если ты не хочешь покидать острова. — Мы можем вернуться. — Да, но там, откровенно говоря, скучновато. И я не хочу думать о том, что осталось от соседней деревни: люди Спектра, должно быть, снесли её подчистую... Нет. Я просто хочу обратно свою работу. Я хорошо её делаю. Кроме того, кому-то нужно оплачивать счета. Бонд поворачивает голову и ухмыляется. — Ты даже не представляешь, сколько денег мне удалось отложить на чёрный день. У полевых агентов не очень-то высокая средняя продолжительность жизни, а мне удалось продержаться на службе два десятка лет. Мы можем делать всё, что нам взбредёт в голову. Это звучит весьма заманчиво, но не отвечает на вопрос, чем они они будут заниматься остаток жизни. Как бы ни был хорош отдых, он не может быть вечным. Им обоим слишком быстро наскучит безделье. — Значит, мы что-нибудь придумаем, — заключает Бонд и задумывается о том, не вернуться ли ему в МИ-6. О том, остаться ли в Англии, как жить дальше и что делать. Мадлен улыбается, и Бонд откуда-то знает, что всё будет хорошо.